Натали де Рамон - Наследница

Темная гладь болота с редкими кустиками камыша серебрилась в лунном свете. Голые кроны деревьев черным кружевом украшали черное небо с редкими звездами и белой беспечной луной. Моим ногам было дико холодно в ледяной, не дающей опоры массе, подобравшейся уже намного выше колен.

– Мамочка, я тебя, кажется, спросил. Ты меня поняла?

– Думаю, да, – наконец ответила она, и почти одновременно с ее голосом я услышала позывные своего мобильного.

– Что за черт? – Сале резко обернулся к скамье, на которой я забыла свою сумочку, и, видимо, ослабил хватку.

Дениз вырвалась и побежала ко мне.

– Держитесь, Вики! Я вам помогу!

– Дура! – заорал Сале. – Хочешь тоже сдохнуть?

Но с места не тронулся, а она была уже в полуметре от меня, как вдруг ее нога резко провалилась, и Дениз замахала руками, удерживая равновесие. Я протянула ей свои руки, и мы схватились, правда, мне это стоило погружением почти до пояса, а она утонула по колени. А мой мобильный звонил.

– Ничего, Жюли, выберемся, – бодро сказала Дениз. – У меня телефон в кармане. Я сейчас осторожно его достану и…

– Зачем? – перебил Сале. – Мне понравилось быть вдовцом. – Он сидел на каменной скамье и, нагнувшись, размазывал землю и болотную растительность по своим ботинкам и брюкам. – Ты так удачно появилась, мамочка! Я уже и не знал, что делать. И вдруг ты! Но, главное, что никто не видел, как ты сюда попала!

– Он ненормальный, – тихо сказала я.

– Не обращайте внимания. – Дениз уже извлекла телефон из кармана одной рукой; я держала ее вторую. – Набирать будете вы, я не увижу без очков.

– Девочки, ну что вы тянете? Тонули бы побыстрее, – сказал Сале, и комок грязи метко залепил мобильный, а следующая порция шмякнулась мне в лицо. – Время, девочки!

Тина и грязь полетели в нас, как из пулемета. Мы могли лишь держаться за руки, зажмурив глаза, и стараться поменьше реагировать на удары, потому что каждое наше движение действительно заметно способствовало успеху Сале. Все тело удавом сжимала и жадно втягивала ледяная жижа. Мой мобильный продолжал звонить.

Неожиданно раздались крики, треск ломающихся сучьев, топот, и град грязи прекратился. Я больше не слышала своего мобильного, зато очень отчетливо – разные мужские голоса:

– Сволочь! Подонок! Держи его! Я иду, Жюли, держись! Стой! Стрелять буду! Дерьмо! Стой! Держись! Держись! Стой!..

Дениз, наверное инстинктивно, обернулась, тоже услышав все это, потому что я сразу почувствовала, как ушла вниз до подмышек. Мои руки, сцепленные с руками Дениз, нырнули в болото. Все было одновременно.

И мы, отплевываясь от грязи на губах, закричали:

– Скорее! Мы здесь! Помогите!

Звуки выстрелов и брань. Вопль Сале. Топот и ругань. Треск веток и болотное хлюпанье. Совсем близко голос Рене и бас конюха:

– Сейчас! Сейчас! Не двигайтесь! Держитесь!

Грязь на лице не давала мне разлепить веки, и я спросила:

– Дениз, что там? Я ничего не вижу!

– Они наломали мелких деревьев, и Рене ползет к нам.

– Хватайтесь! – крикнул рядом голос Рене.

– Мы не можем разъединить руки! – отчаянно воскликнула Дениз, а я поняла, что от наших попыток это сделать вот-вот захлебнусь. – От холода свело! Боже! Она тонет!

– Хватай Дениз под мышки! – загремел бас конюха. – Чего ты ждешь! Хватай! Тяни! Я вас всех выволоку! Лишь бы они не расцепились! Давай, Рене! Я держу тебя за ноги!

Подо мной и вокруг захлюпало, зачавкало, и я ощутила, как мои почти бесчувственные от холода руки сначала разогнулись в локтях, подчиняясь силе, которая теперь уже всю меня волокла вверх. Я по-прежнему не могла открыть глаза, и в этой темноте словно еще и оглохла, слыша лишь болотное чавканье, свое хриплое дыхание и стук собственных зубов. Мои виски вдруг с двух сторон ударились обо что-то жесткое, а под плечами и под животом зашевелились огромные змеи…

Истерический женский плач и мужские голоса.

– Да сделайте же хоть что-нибудь! – голос Рене. – Черт бы побрал этого Гидо! Мог бы с нами пойти!

– Надо было вытаскивать их по одной! – определенно, Жан-Пьер. – Все из-за тебя, жирдяй! Рене чуть тоже не утонул!

– Пустите, пропустите меня! – мурчание Глиссе.

Я почувствовала шлепки по щеке и запах коньяка, и что я лежу на чем-то очень холодном и твердом, и что мне ужасно, просто невыносимо холодно. Я содрогнулась и чихнула…

– Выпейте, миледи. – Мои губы ощутили прикосновение металла, а моя голова и плечи – что их пытаются приподнять. – Глоточек, постарайтесь!

– Да… – прошептала я и потянулась руками к глазам, которым какая-то липкая тяжесть не позволяла открыться.

– Жюли! – голос Рене. – Не трогай глаза! Грязь может попасть! Потерпи до дому!

– Держите фляжку, миледи! Вот так…

Я почувствовала, как мои руки прикладывают к гладкому металлическому предмету и что меня приподнимают уже с двух сторон. Я сделала глоток. Еще один, еще…

– Хватит, наверное… – Я отстранила невидимую фляжку. – А Дениз? Это Дениз плакала? Где она? Я больше ее не слышу!

– Андре понес ее к дому, – сказал Рене, и я поняла, что он поднимает меня на руки. – Держись за шею. Как ты?

– Я ничего не вижу… Я очень грязная?

– Грязнее не бывает! – вместо него ответил Жан-Пьер. – Рене, ну чего ты застрял? Или сил нет? Давай я ее понесу.

– Позвонил бы лучше Эрику! – Рене уже торопливо зашагал. – Пусть встречает нас на каре.

– Сейчас-сейчас! – это был голос Жишонги.

– Я уже позвонил, – сказал Глиссе. – И старикам, и охране. Как только две головы в болоте увидал. Миледи, как же вы нас напугали!

– Как вы только могли, мадам метресс, остаться наедине с этой гнидой?!

– Не приставай к патронессе, Пьеро! Ей и так досталось!

– А все, Рене, из-за тебя! – зло рявкнул Жан-Пьер. – Свалили с толстым. Что, не могли никому сказать куда? Такой великий секрет, что к праотцам отправилась любимая тетушка?

– Да? Я теперь, по-твоему, обязан всем докладывать? Куда я поехал, зачем. Увольнительную у вас выправлять, мсье капитан ВВС?

– Возьми себя в руки, Рене, – сказал Глиссе. – И благодари бога, что вы вовремя вернулись. А если кто и виноват, то Озон. Он не должен был глаз спускать с миледи!

– Забыл? Он его дядя! Да еще этот чертов Шарло! Сказал же, посмотри, что с «ягуаром»? Нет! Один ветер в голове! Двадцать раз одно и то же повторять надо этому бездельнику!

– Кстати о бездельниках. – Глиссе кашлянул. – Сферато попросил расчет.

– Давай не сейчас. Поговорим потом. Пожалуйста.

От голоса тренера я вздрогнула, выходя из дремотного оцепенения своей невольной слепоты.

– Сейчас, сейчас. Потерпи, Жюли! Ну где же эти чертовы кары? – забеспокоился Рене. – Только не три глаза! Потерпи!

– А что с Сале? Я слышала выстрелы.

– Озон ему ногу прострелил, – сообщил Жан-Пьер. – По-родственному. Фернан с Жако насилу его удержали. Думали, вообще убьет. Позор-то какой!