Айрис Олби - Нить судьбы

Даррел рассмеялся.

— Ладно, брат, спасибо, что зашел.

— Желаю удачи, — кивнул Гленн, а потом нахмурился. — Я устроился на работу. В одну экспедиторскую контору, — добавил он, стараясь не смотреть в глаза брату. — Это временно.

— Гленн, ты способен на большее…

— Пойми, мне нужно растить дочь, — ответил он. — Наш совместный частный бизнес пока подождет. Как ты сам понимаешь, для этого нет средств. Я не слишком привередлив, просто мне сейчас нужно чем-то зарабатывать себе на жизнь. — Он поднял глаза. — Иначе придется тратить накопленные сбережения. Которых не так много.

Гленн пожал плечами, пытаясь выглядеть спокойным, но Даррел хорошо знал своего брата и понимал, что тот лукавит. Чтобы такой умница, как он, теперь крутил баранку на трейлере…

Даррел поблагодарил его за печенье и пообещал регулярно звонить. Гленн махнул на прощание и подошел к Эмили. В его фигуре и походке была заметна печаль и какая-то обреченность, которых раньше не было.

— Вижу, ты готов выпрыгнуть наружу, — послышался сзади голос Мелани. — Могу помочь! — Она села рядом и протянула ему тарелку с сервелатом и сыром. Волосы у нее были распущены и свободно растекались по плечам. На этот раз Мелани переоделась: на ней была облегающая кремовая безрукавка. — Вообще-то я настоящий наркоман в смысле поесть. И взяла с собой довольно много пакетированной еды. Вот про домашнее печенье не подумала, — с упреком добавила она.

— Скоро я тебя угощу, как только покончу с этим, — ответил Даррел, кивнув на тарелку.

Хотя он опустил глаза, стараясь не заглядываться на ее золотистые волосы, мысли постоянно возвращали его к Мелани. Почему она оказалась рядом и решила позаботиться о его желудке, почему появляется именно тогда, когда он больше всего нуждается в дружеской поддержке. Но когда он пытается сблизиться, она тут же готова отпрянуть как ошпаренная.

Почему его постоянно тянет к Мелани, почему хочется узнать ее получше? И почему его мало интересует одно или даже два свидания с ней?..

Даррел взял с тарелки сервелат вместе с сыром и, обмакнув в соус, сунул себе в рот.

— Ты умеешь отыскать путь к сердцу мужчины, — заметил он.

Она рассмеялась. Воцарилась комфортная тишина — ни один из них не ощущал неловкости от присутствия другого.

— Помню тот момент, когда увидел тебя впервые, — сказал Даррел, и память воскресила перед ним образ Мелани более чем двадцатилетней давности. — Думаю, тогда тебе было лет пять-шесть, а мне, наверное, семь. Ты проехала мимо на велосипеде. А я был на редкость завистливым мальчишкой. К тому времени у меня еще не было двухколесного велосипеда, а тут ты, девчонка, гордо колесишь по улице, да еще прямо перед моим домом! В конце улицы ты притормозила — скорее всего, чтобы просто порисоваться передо мной.

— Помню, помню, — подхватила Мелани. Она покачала головой и усмехнулась. — Боже, как давно это было! Неужели мы с тобой тогда встретились первый раз? А я думала, что это случилось в тот момент, когда я столкнула тебя в бассейн.

— Ни в коем случае! Это уже была вторая встреча, — поправил ее Даррел и почесал затылок. — Удивительно вспоминать такие эпизоды! — Его глаза блеснули. — Всякий раз, когда ты проезжала или проходила мимо, я с ненавистью смотрел тебе вслед. В тебе я видел только соперницу. — Он засмеялся. — Ты ведь знаешь мальчишек. Они завистливы и считают, что весь мир вращается только вокруг них одних.

— А когда же, интересно, мужчины расстаются с подобной точкой зрения? — подняв бровь, спросила Мелани.

— Некоторые — никогда, — ответил Даррел.

— Мне это тоже пришло в голову…

В уголке губ Мелани зависла капля соуса. Сладкая. Горячая. Съедобная. Он мог бы без особых усилий слизнуть ее. Нужно было лишь преодолеть десять—двенадцать сантиметров, разделявшие их, и… вобрать в себя ее чувственный рот, ощутив его несравненную сладость.

Но, прежде чем он собрался сделать то, о чем молил каждый сантиметр его тела, Мелани молча достала салфетку и вытерла соус с губ.

— Восхитительно, — тихо проговорил он, имея в виду что угодно, но только не сервелат с сыром.

— Спасибо, — ответила Мелани. — Я вообще-то люблю готовить. Когда-то мечтала стать шеф-поваром, но, слава Богу, не стала. — Она рассмеялась. — На кухне у меня полно кулинарных книг, рецептов и всякой специальной посуды…

— Мелани, — произнес Даррел, ощутив странную настойчивость в своем голосе, которая, видимо, передалась и ей. — Я хотел тебе сказать… — Он снова осекся, а потом отвернулся, бросив взгляд через открытую дверь кают-компании на выложенные брусчаткой и плиткой дорожки торгового центра. Он вспомнил про Гленна с Эмили. — Пойду достану из сумки твое печенье, Пока не забыл, — сказал он.

В ее глазах промелькнул огонек разочарования. Но она ничего не ответила, проводив его взглядом.

«День шестой. Провела три ночи в раскладном кресле и две — на жестком полу, поскольку постоянно вытягиваю плохие карты. Спина и ноги нестерпимо ноют. Готова разделить ложе или каюту с кем угодно, если только постель будет мягкой и я смогу выспаться. Не помню, сколько партий сыграно в преферанс, но это не помогает отвлечься от мыслей об отце и о том, как завоевать главный приз.

И еще о Дарреле. Он всегда был чертовски привлекателен, но сейчас еще и возмужал, а это дополнительный плюс. Может быть, он начинает потихоньку расставаться с прежними наклонностями откровенного бабника? Уверяет меня, что так и есть, но я пока сомневаюсь…»

— Вот, — услышала она рядом хриплый голос Даррела и захлопнула дневник. Он положил перед ней пять кружков шоколадного печенья. — Меня навестил Гленн и пополнил мои истощившиеся запасы.

Мелани всегда с симпатией относилась к брату Даррела. Этот серьезный парень почти никогда не расставался с книгами и к тому же хорошо разбирался в технике. Мелани узнала от подруги о трагической смерти жены Гленна в прошлом году и даже представить себе не могла, как тот умудряется один растить дочь. Несмотря на то, что девочка лишилась матери, у нее ведь остался заботливый отец и еще дедушка с бабушкой, которые всеми силами стараются восполнить потерю.

— Как дела у Гленна? — спросила Мелани.

— Держится, — ответил Даррел, устроившись в кресле напротив.

— Должно быть, это трудно.

— До невозможности, — кивнул он и покачал головой. — Они ведь были женаты с семнадцати лет. — Он взял в руку печенину. — Он постоянно думает о Мэри. Не может не думать. И пока не в силах свыкнуться с тяжелой потерей.

— Он живет ради дочери.

— Верно. Если бы не Эмили, то я даже представить не могу, что бы с ним было. Да и со всеми нами. В принципе гораздо проще сосредоточиться на проблемах одиннадцатилетней девочки, чем глядеть на пустующее место за столом.