Клод Дюбуа - Триумф новой Золушки

Добежав до пляжа, она поняла по голосу Дэвида, что он догоняет ее. Пробежав еще немного, Сибилла спряталась, как затравленный зверь, в густых зарослях, росших вдоль побережья. Она старалась дышать как можно тише.

Из своего укрытия она видела, как Родни выбежал на пляж. И, сделав пару нетвердых шагов по песку, остановился. Он осматривался и звал Сибиллу. Так стоял он минут пять, пытаясь разглядеть ее в бледном свете луны. Наконец Дэвид решился уйти.

Некоторое время Сибилла продолжала неподвижно лежать. Но когда напряжение спало, разразилась судорожными рыданиями.

Она лежала в песчаном укрытии и обдумывала свое безвыходное положение. Снова она поверила мужчине и влюбилась в него! И опять была жестоко разочарована!

В груди она почувствовала боль от быстрого бега и сдерживаемых рыданий. Но ее душевные страдания были еще мучительнее. Ей казалось, что сердце разрывается: ее дважды обманули!

Сибилла пролежала на влажном песке больше часа, опасаясь, что Дэвид подкарауливает ее на тропинке или у дома.

Заметно похолодало, и в конце концов Сибилла решилась уйти. Дрожа, она медленно двигалась в тени деревьев. Ей ни в коем случае не хотелось столкнуться с Дэвидом.

Заплаканными глазами смотрела Сибилла на цветы и свечи, плавающие в бассейне. С праздником и волшебством было покончено. Покончено, едва начавшись.

Она пробежала мимо бассейна, предварительно убедившись, что Родни там нет. Из последних сил дотащилась Сибилла до своей комнаты и опустилась на постель. В ней словно все умерло. Дэвид Родни хотел от нее того же, что и Френк Макинтайер. Сибилле отводилась лишь роль любовницы.

При этой мысли все лицо ее вспыхнуло от стыда. Она почувствовала себя униженной. Душа горела от невыплаканных слез.

Но вскоре спасительный сон освободил ее от мучительных раздумий.

Проснувшись на следующее утро, Сибилла увидела, что день будет таким же сияющим и солнечным, как и вчера. Голова у нее болела, и затылок онемел.

В первый момент она не могла объяснить себе, почему ее переполняют печаль и чувство потерянности.

Только постепенно начали всплывать в памяти последние события вчерашнего вечера.

Полная решимости, Сибилла попыталась встать с постели. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Все тело затекло, и ей пришлось подниматься медленно.

Она решила сейчас же отправиться к Дэвиду Родни и настоять на своем немедленном возвращении в Нью-Йорк. Правда, она сдала свою квартиру и теперь не знала, где ей жить. Но все же необходимо было уехать, другого выхода Сибилла не видела.

Она оделась и, не пытаясь скрыть свое распухшее лицо под слоем косметики, отправилась в кабинет Дэвида Родни. Его там не оказалось. Письменный стол был убран: исчезли все бумаги, которые обычно в беспорядке лежали на нем.

Сибилла пошла искать Вонга.

— Вонг, вы не знаете, где мистер Родни? — спросила она китайца, который как всегда был занят чем-то на кухне. — Я должна с ним немедленно поговорить. Это очень важно.

— Мисси Силли, он сегодня утлом уехать, очень, очень лано. — Вонг пожал плечами, выражая сожаление.

Сибилла совершенно растерялась.

— Он не оставил для меня записки? — спросила она нерешительно.

— Нет, мисси. — Китаец покачал головой.

Его ответ совершенно сразил Сибиллу. Колени ее задрожали. Едва держась на ногах, она подошла к бару, налила себе коньяку и села на кожаный диван перед террасой.

Ничего не видя перед собой, она пыталась собраться с мыслями. Ей нужно спокойно обдумать свое положение. Что теперь делать? Денег, чтобы купить билет на самолет до Нью-Йорка, у нее не было. Может быть, ее жалованье было переведено на новый нью-йоркский счет, который открыла для нее мисс Бевье. Но Сибилла не имела чековой книжки.

Если она напишет в Нью-Йорк, чтобы ей сюда перевели деньги, то потребуется больше недели, пока все формальности будут улажены. К отцу она обращаться не хотела, так как в свое время не сообщила о новой работе на Эльютере. Оставался только Билли. Нет, и это было невозможно. Она, скорее, согласится добираться вплавь, чем услышать его: "Я же тебе говорил".

Невезение какое-то. А ведь сегодня Рождество! Боже, застрять на острове, не имея никакой возможности выбраться отсюда!

Сибилла стиснула зубы, чтобы не разреветься. Вспомнились счастливые рождественские праздники ее детства. Как она волновалась, ложась вечером спать, в нетерпении ожидая, что она увидит завтра утром под елкой. Среди ночи отец звонил перед дверью ее комнаты в колокольчик. (Она долго верила, будто это колокольчик саней Санта-Клауса, которые летели по воздуху.) Потом она еще глубже зарывалась в постель, опасаясь, что родители заметят, что она не спит.

Ей вспомнилась ее первая кукла с замечательными белокурыми волосами с блестевшей в них диадемой. Платье у куклы было голубое со светлыми кружевами.

Как она была счастлива тогда! И как хорошо, что ни отец, ни мать не могут ее видеть сейчас в таком отчаянии, с коньяком в дрожащей руке.

Даже на прошлое Рождество у Сибиллы была масса удовольствий. Она ездила с друзьями в Вермонт. Там они сняли небольшой домик, повесили на входную дверь венок из хвои, украсили одну из ближайших елей.

Все учились кататься на лыжах. Проведя весь день на ясном зимнем воздухе, было замечательно возвращаться в уютный теплый дом. Сибилла с печалью вспомнила веселую компанию, их беседы, шутки и незатейливые игры.

И как ей пришла в голову бредовая идея искать свое счастье на Богом забытом острове, на Багамах? Она надеялась обрести романтическую любовь и мечтала о приключении. И что же из всего этого вышло? Сибилла раскаивалась во всех своих ошибках, но больше всего жалела саму себя.

Некоторое время она сидела неподвижно, предавшись печали, но потом решилась действовать. Нужно было чтонибудь предпринять. Единственная возможность, которая приходила ей на ум, это установить связь с нью-йоркским банком и выяснить, выплачивалось ли ей вообще жалованье. Если нет, тогда позвонить мисс Бевье и попросить у нее совета. Конечно, потребуется время, пока из Нью-Йорка придет ответ. Но не остается ничего иного, как терпеливо ждать здесь, на острове.

Однако теперь и этот вариант перестал казаться Сибилле привлекательным. Сама мысль, что она может позволить себе вволю валяться на солнышке, была небольшим утешением. Меньше всего она нуждалась сейчас в бездеятельности.

Сибилла подумала, не пойти ли ей в конюшни и попросить оседлать лошадь. Но и эта идея не воодушевляла. Она чувствовала себя разбитой и после коньяка была не в состоянии ехать верхом. Бесцельно бродила Сибилла по дому и постепенно успокаивалась. Она заглянула даже в комнату Тима. Что-то поделывает сейчас бедный малыш?