Эллен Чейз - Тайна радости

Он не мог оторвать взгляд от женственных изгибов ее тела.

– А что мы не любим? – спросил Трэвис, приглашая ее продолжить своеобразную игру.

Кейси неудачно развернулась в кресле и с глухим стуком свалилась на настил из красного дерева. Она яростно встряхнула головой.

– Я не хочу делать то, что я не люблю! Я злюсь, когда пишу статьи о том, что мне неинтересно, – это делает меня несчастной. Я не хочу в этот вечер… – Она поднялась с пола и, молча расправив складки своих кюлотов, принялась убирать со стола.

Трэвис собрал серебряные приборы и последовал за ней в кухню.

– Ты знаешь, в чем твоя самая большая проблема? – уверенно спросил он.

– В чем? – скучно спросила она, машинально поливая посуду мокрой чисткой и наблюдая, как та становится белоснежной под непрерывной струей горячей воды.

– Ты превращаешься в то, что латиноамериканцы называют "симпатико". То есть выражаешь себя в том, что пишешь, а потом опять возвращаешь все написанное в свою собственную жизнь.

Она на мгновение задумалась о его словах, затем живо повернулась к нему.

– А ведь ты абсолютно прав! Вот потому-то я и оставила "Приложение" и отказалась от репортерской беготни. Я сталкивалась с худшим в людях. Теперь я хочу найти что-то особенное, что есть в каждом, хочу научиться наслаждаться жизнью, видеть и хорошие ее стороны.

Трэвис опустил ножи в раковину.

– Но ты так проклинала добро, которое делаешь людям… Роман, который ты пишешь, кстати, тоже благо, но он может обернуться как успехом, так и неудачей. Что тогда ты намерена делать?

– Я перейду этот мост, если он встанет передо мной. – Кейси беззаботно пожала плечами. – Я всегда смогу устроиться клерком в какое-нибудь агентство, рекламирующее бытовой товар. – Она взяла пластмассовую бутыль с моющим средством и, сжав ее посредине, следила за потоком радужных брызг, стреляющих в воздух. – Если все провалится, я, возможно, пойду в армию. – Кейси рассмеялась ему в лицо. – Дяде Сэму любой пригоден!

– Пожалуйста, будь серьезной! – все, что смог на это ответить Трэвис, для убедительности хлопнув по столу ладонью. – Ты слишком хороший репортер, чтобы бросать свою карьеру! Если тебе нужна более высокая плата – ты ее получишь, как только группа Маршалла купит "Приложение".

– Деньги в данном случае ничего не значат, – раздраженно прервала она его. – Я не выношу трезвонящих телефонов, цейтнотов, канонады миллиона печатающих клавиш и не умею руководить этим делом. Я выиграла этот проклятый Пульцер за раскрытие темы детской проституции. Ребятишки под попечением образцового дедушки, жаждущего денег, превратились в отвратительных сексуальных роботов.

– Да… ты уж оставила его без дохода… – отметил он.

– Я помогала всем, кроме себя. – Кейси закашлялась и повернулась к раковине. Она взяла губку и стала тереть большую вилку для салата. – Ты знаешь, что такое интервью с жертвами изнасилования, злостными наркоманами и малолетними преступниками? Да у меня крыша поехала от услышанного! От всего этого я сама стала злой и жестокой. Мелочи выводили меня из себя. Я грубо обидела машинистку, которая не помогла мне заменить ленту, сломала кнопку на кофемолке и даже швырялась от злости свежими сэндвичами. – Она стала тщательнее мыть вилку. Голос ее звучал печально. – Потом я стала из-за пустяков впадать в истерику. Читая комиксы, я ревела. Уолтер Кронкайт сказал, что если я буду так реветь по любому поводу, то мои слезы смогут оросить Сахару!

Трэвис встал рядом с ней. Кейси вдруг доверчиво прислонилась к нему, чувствуя, что сила, исходящая от этого человека, поддержит ее уже иссякающие силы. Он взял полотенце и медленно вытер ей руки, затем развернул ее к себе лицом и ласково улыбнулся, глядя в ее повлажневшие глаза.

– Иди, на сегодня хватит. Тебе необходим отдых. – Он обнял ее за плечи и, поддерживая, проводил в спальню.

– А как же с посудой?

Трэвис фыркнул.

– Не беспокойся. Я вполне могу с ней справиться. Тебе пора отдаться в объятья Морфея.

– Ты думаешь, что греческий бог сна успокоит мою измученную душу? – ослабевшим голосом спросила она, положив голову ему на плечо.

– Я думаю, для начала неплохо просто поспать! – сказал он бодрым голосом и подтолкнул ее в открытую дверь спальни.

– Спасибо. – Кейси благодарно сжала его руку. – Я по-настоящему рада, что ты оказался здесь.

Трэвис долго смотрел на закрывшуюся за Кейси дверь спальни. Ему пришлось перевидать множество людей в его жизни, и он научился оценивать их с первого взгляда. Трэвиса можно было назвать мастером игры в рейтинг. Он всегда безошибочно называл победителя, поэтому удача сопровождала его везде.

Ему всегда попадались компании, в которых женщины удивляли только необыкновенной внешней привлекательностью. Кейси не была так уж красива, но что-то неуловимое в ней заставляло его дышать чаще, сердце – биться громче. Ее чувственное тело разжигало в нем страсть. Трэвис находил ее фигуру соблазнительной, к тому же в ее присутствии он чувствовал себя свободно, наслаждаясь интересными беседами, в которых Кейси проявляла свои незаурядные знания и остроумие.

Трэвис повернулся на каблуках и направился в кухню, решив серьезно обдумать дальнейшие шаги.

Непрерывный шум нарушал покой Кейси. Она привстала, зажгла ночник и прислушалась. Хлопали дверцы кухонного шкафчика.

Кейси обмоталась золотистой простыней и босиком неслышно вышла из спальни. Через стекло в кухонной двери она наблюдала за Трэвисом, роющимся в шкафу. Его широкая голая спина блестела в свете свечи.

– Что ты ищешь? – поинтересовалась Кейси, включив люстру.

Трэвис виновато обернулся и прищурился от яркого света.

– Извини, я не хотел тебя будить, – смешался он.

Кейси вздохнула и подошла к нему.

– Я вижу старого Монтесуму, который вынашивает свою месть. – Кейси сочувственно похлопала его по голому животу.

– Я так испугался, – нехотя согласился он. – Я и не предполагал, что ты держишь что-нибудь на всякий случай.

– Разумеется! – Кейси улыбнулась и протянула руку за янтарного цвета сосудом, стоящим на полке над кухонной плитой.

Она вытряхнула из него две желтые таблетки и протянула их Трэвису.

– Это доксициклин, гарантия сделать из тебя свеженький огурчик, – пообещала она, наливая в стакан воду.

Глаза Трэвиса неотступно следили за ней. Он ликовал, любуясь ее каштановыми волосами и очертаниями стройной фигуры под розовой ночной рубашкой, доходившей только до колен. Он слегка улыбался, принимая стакан и запивая таблетки, и вздыхал, словно получил от них колоссальное облегчение.

– Завтра утром ты будешь в норме, – уверенно сказала она Трэвису.

– Спасибо. – Он поцеловал кончик ее носа.