Саманта Бекет - Строптивая красавица

Она всматривалась в его лицо, но очертания расплывались. Может быть, потому, что ей трудно все время держать глаза открытыми?

– Нет, он сделает мне больно, – сказала она, еле ворочая разбухшим языком.

– Не волнуйтесь, не сделает. Я останусь с вами и буду следить…

Горячие слезы обожгли ей щеки, но у нее не было сил вытереть их.

Он сжал ей руку и приложил прохладный носовой платок к ее лицу.

– Никто и никогда больше не причинит вам боли, Кэтрин. Клянусь вам, никто!

Когда Кэтрин снова открыла глаза, то увидела перед собой лишь задернутую занавеску. Из-за темноты она не могла понять, какое время суток на дворе. Она лежала на спине, на больничной койке со специальными приспособлениями, так что ее ноги были согнуты в коленях. Как только она пошевелилась, боль от колена со скоростью молнии распространилась до паха. Она застонала.

– А?! Что?!

Голос Алекса заставил ее повернуться. Алекс спал в кресле, положив голову на руки. Тут он окончательно очнулся и начал так неистово тереть глаза, что она испугалась.

Кэтрин была потрясена его видом: взлохмаченные волосы, темная с проседью щетина на щеках и подбородке, глаза красные от недосыпа. Вместе с тем она так обрадовалась, что он здесь, что чуть не заплакала.

Алекс встал, шагнул к ней и встал сбоку от койки.

– Чик-чирик, – прошептал он. Это шутливое приветствие было для нее лучше любых других слов.

– Ку-ку, – в тон ему сказала она, не удержавшись от улыбки.

– Как вы себя чувствуете?

Она выждала секунду, пытаясь совладать с кузницей в голове, пустыней во рту и адом в колене.

– Спасибо. Со мной все в порядке. Немного болит колено.

– Доктор Гиллард сказал, что вы порвали связки и повредили спину, не говоря уж о легком сотрясении мозга. Если верить его словам, то это должна была быть ужасная боль.

– Врачи всегда все знают лучше других. Я себя чувствую просто отлично!

– Оно и видно. Вон и нос сразу вытянулся на целый дюйм.

– Перестаньте шутить. – Она поморщилась. – Лучше дайте таблетку аспирина. Дадите?

Он сдвинул брови.

– Вы сейчас стали белее, чем эта простыня, – заметил он с тревогой. – Я пойду позову доктора.

– Не нужен мне никакой доктор. Дайте мне аспирин.

– На этот раз вы не сможете убежать от меня. Так что лежите тихо и расслабьтесь. Я сейчас вернусь.

С этими словами он отодвинул край занавески и исчез.

В соседней кабинке послышались стон и шелест простыней. И тут же раздался женский голос:

– Ты проснулась, мама?

– Проснулась.

Судя по голосу, эта женщина чувствовала себя так же, как Кэтрин.

– Хочешь чаю? Или давай позвоню сестре.

Кэтрин с удивлением прислушивалась к разговору незнакомых людей за занавеской, как к радиотрансляции какого-нибудь ток-шоу.

В это время она услышала справа от себя гулкие шаги. Это не Алекс. По шлепанью толстых резиновых подошв она догадалась, что к ней шла медсестра.

– Здравствуйте, Кэтрин. Меня зовут Хетэр. На кокарде написано «Сестра Грегори», но вы не обращайте внимания. Меня все называют Хетэр.

Это была невысокая женщина в сестринской униформе ослепительной белизны. Самое удивительное, что не только ее накрахмаленный халат, носки и туфли были белыми, но и кожа также имела цвет слоновой кости. Даже волосы, во всяком случае те, которые выглядывали из-под шапочки, были очень светлыми. Макияж тоже очень шел ей и, казалось, подчеркивал дружелюбие голубых глаз.

– Ну как вы тут? – продолжала Хетэр, нагнувшись к ней. – Наверное, чертовски болит спина? Я знаю. Потерпите, милая. – Она взяла ее одной рукой за запястье, а другой принялась стряхивать градусник.

– Хетэр? Это вы?

Занавеска, отделявшая Кэтрин от ее соседки по палате, приоткрылась, и в щель заглянула высокая худощавая женщина в юбке из грубой хлопчатобумажной ткани и блузке из шотландки.

– Привет, дорогуша. – Незнакомка улыбнулась Кэтрин. – Меня зовут Эвелин. Вы, должно быть, и есть та самая девушка, что остановилась у Макки?

Кэтрин открыла рот, так что градусник вывалился ей на грудь, однако Хетэр водрузила его на прежнее место.

– Не пугайтесь, душечка, – сказала Эвелин. – Я услышала о вас от Бениты. Это мать Никки. Она сказала, что вы присматриваете за домом и помогаете Алексу по хозяйству. Неплохая работенка, если вас интересует мое мнение. – Она добродушно засмеялась.

Эвелин обошла койку Кэтрин, встала у нее в ногах и внимательно посмотрела на нее.

– Жаль, что вам нездоровится. Но вы не волнуйтесь, я и о вас позабочусь. Сейчас я пойду на кухню и скажу девочкам. Мы принесем вам замечательный суп.

Кэтрин не выдержала и выплюнула градусник.

– Нет! – Эвелин и Хетэр с удивлением воззрились на нее. – Я хотела сказать – спасибо, – поправилась Кэтрин, – не надо. Я скоро уйду. Но это очень мило с вашей стороны.

– Уф-ф, – вздохнула Эвелин и многозначительно посмотрела на медсестру.

Кэтрин с нетерпением ждала, когда непрошеная гостья наконец уйдет на кухню.

Хетэр записала температуру в карту на спинке кровати.

– Вы зря на нее обиделись. Она предложила это из самых добрых побуждений.

– Как она узнала, кто я такая?

– Милая, вы, должно быть, никогда не жили в таких городках. Да будет вам известно, что в тот день, когда вас привезли сюда, в Кингсбурге уже не было человека, который бы не знал цвета ваших глаз… Сейчас я вам сделаю укол. Это должно помочь, деточка. – Сестра Грегори стояла рядом с кроватью со спокойной улыбкой на устах и огромным шприцем в руках. – Вы ничего не почувствуете.

Сестра Грегори, конечно же, обманула ее.

– Ой! – Кэтрин растирала руку, чтобы уменьшить жжение. – Что это?

– Это лекарство. От него вам станет легче. Ну как, уже лучше?

Кэтрин покорно вздохнула:

– Да. Лучше.

– Ну и хорошо. Сейчас вы уснете. Немного погодя я зайду проведать вас.

С этой минуты Кэтрин больше не нуждалась в успокоении. У нее уже закрылись веки, и она медленно погрузилась в царство сна.

– Кэтрин! – Это был голос Алекса. – Как вы себя чувствуете? С ней все в порядке?

Он стоял рядом с ее кроватью, все еще всклокоченный и небритый. Ему не мешало бы вздремнуть и передохнуть, подумала она.

– Я полагаю, что все идет хорошо. Она просто спит.

Голос с другой стороны кровати заставил ее открыть левый глаз. Она увидела второго мужчину, ростом ниже Алекса, с блестящей лысиной, очками в золотой оправе и фонендоскопом. Трубки аппарата были засунуты в уши, и, поскольку они были такого же цвета, как и шея, при беглом взгляде казалось, что у доктора из ушей растут щупальца.

– Как самочувствие, Кэти?

– Кэтрин, – поправила она, решив, что доктор не стоил того, чтобы ее разбудили.

Он хихикнул и повторил за ней:

– То есть Кэтрин.

– Это Джон, – сказал Алекс. – Доктор Джон Гиллард. Я говорил вам о нем, помните?