Марта Брюсфорд - Грезы наяву

– Сколько времени ты здесь?

– Три дня. – Он отодвинулся от кровати.

– Ты пахнешь восхитительно, – неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. – Почему? Почему ты здесь?

– Потому что я благородный человек, – криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.

Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.

– Какие прекрасные цветы, – сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.

– Да, – сказал он, глядя на нее.

Джесси залилась ярким румянцем.

– Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.

– Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?

– Нет, я не знала.

– А знаешь, что он ответил?

Джесси покачала головой.

– Что?

– Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.

– О, Сидни!

– Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь – коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.

– Ты прав, – печально кивая головой, согласилась с ним Джесси. – Ты абсолютно прав.

– Я никогда прежде не задумывался, почему некоторые связи между людьми продолжаются долго, а некоторые – сразу рвутся. Не думаю, что кому-нибудь удавалось разгадать причину этого. Я имею в виду, что много раз слышал, как люди говорили о какой-нибудь паре: «Они никогда не сойдутся – они слишком разные», – и ошибались.

– Это правда, – согласилась Джесси, – а иногда люди, казалось, идеально подходят друг другу, но не сходятся.

– Джесси, я не думаю, что мы идеально подходим друг другу. Ты – городская девушка, а я – сельский парень. Ты относишься к жизни слишком беспечно, я же – слишком серьезно.

– Я никогда и не утверждала, что идеально подхожу тебе, – негодующе прошипела Джесси.

– Тебе все время нравится спорить, а я – очень миролюбивый человек.

– Я не люблю спорить! – Она выдернула свою руку.

– Ты любишь шум и действия, а я – покой и тишину.

– Единственное действие, которое я сейчас хочу совершить, – это стукнуть вазой для цветов по твоей глупой голове.

– И кроме того, ты для меня слишком низенькая.

– Для тебя? Да ты просто издеваешься!

– Я всегда был очень осторожен с красноголовыми. Слишком уж они вспыльчивые и горячие, – спокойно проговорил Сидни, отодвигая вазу с цветами подальше от нее.

Джесси скрестила руки на груди и свирепо уставилась на него.

– Но ничто на свете не остановит меня, – тихо произнес он. – Ничто не остановит моей любви к тебе. Эта любовь полностью поглотила меня.

Джесси раскрыла рот от удивления.

– Мой разум твердит мне: «Эта девушка не для тебя. Она импульсивная, неугомонная, возмутительная». А мое сердце говорит: «Может быть, это как раз то, что тебе нужно, тебе – рассудительному, степенному старому ослу». Джесси, я не хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Ты разрисовала ее яркими красками, когда все вокруг было серым и мрачным. Ты принесла свет в мой мир, долгое время находившийся во мраке. Я никогда не делал более безумной вещи, но… Джесси Хуберт, ты будешь моей женой?

– Не знаю, Сидни, – пролепетала Джесси, с явным обожанием изучая черты его лица. – Ты ужасно высок для меня. У тебя недоразвито чувство юмора, а твоя жажда риска нуждается в серьезной доработке.

– Джесси, только скажи «да» или «нет», – мрачно сказал Сидни.

– Не заносись. Ты вообще живешь в глуши.

– Джесси!

– Ты никогда больше не сможешь назвать меня зеленоглазым чудовищем, если, конечно…

– Я сейчас же возьму тебя за горло вот этими руками, – сухо сказал он, – и начну сжимать, пока ты не ответишь мне. И я уберу руки только в том случае, если это будет тот ответ, который я хочу услышать.

– Сидни, хотя мы с тобой абсолютно разные люди и я знала это с самого начала, я люблю тебя. – Джесси уже не дразнила его. – Я люблю тебя без причины и без каких-либо задних мыслей. Я люблю тебя всем сердцем и всей душой.

– Не знаю, что ждет меня завтра, любовь моя, но жизнь без тебя не имеет смысла.

– Да, я выйду за тебя замуж. Я нарожаю тебе детей. Я выучусь кататься верхом. Я научусь разводить огород и печь пироги… Но, – девушка внезапно нахмурилась, – я должна предупредить тебя: если ты женишься на мне, то тебе, возможно, придется заплатить более высокую цену, чем ты ожидаешь.

Она рассказала ему о подозрениях Чарльза насчет ее чувств и о его угрозе убить соперника.

– Да я просто проволоку его на веревке за моей лошадью, пока от него ничего не останется.

– Будь серьезным!

– Как? Я думал, ты собираешься отучить меня от серьезности. Я тренируюсь.

– Ты уже говорил с Чарльзом, – догадалась Джесси.

– Верно. Он желает нам всего наилучшего.

– Желает нам всего наилучшего? Откуда он знал, что я скажу «да»?

– Я и сам знал, еще до того, как ты ответила.

– Ты? Откуда?

– Я увидел свет в своих глазах. Этот потрясающий изумрудный свет, который сказал мне, что ты всегда будешь любить меня, даже если я позволю тебе уйти.

– Ты прав.

– Знаю.

– Иди сюда, – прошептала Джесси, приподнимаясь.

Сидни прилег на узкую кровать рядом с ней.

– Я тоже всегда буду любить тебя. Каким же я был дураком, когда позволил тебе уехать.

– Сидни, а что, если бы я не упала с этой лошади? Что, если бы я тогда не вылезла из машины и уехала?

– Я думаю, через пару недель боль стала бы невыносимой, и я все равно поехал бы за тобой. Не думаю, что я был бы в состоянии вынести пустоту этого ранчо. Без тебя мне ничего не нужно.

– Значит, я избавила тебя от лишних хлопот.

– Весьма оригинальным способом, – заметил он.

– Однажды ты сказал мне, что я – неприятность. С большой буквы.

– Ну, – протянул он, – я уже не могу взять эти слова обратно.

– Тогда попытайся их загладить, – прошептала Джесси, предложив ему свои губы. Он приник к ним, как путник, изнывающий от жажды. Его поцелуй был страстным и благоговейным одновременно.

– Господи, женщина, ты просто огненная, – прошептал Сидни между поцелуями.