Мэхелия Айзекс - Обрученные навеки

Милдред вздохнула и, вполне овладев собой, повернулась к нему.

– Мой дед все еще мечтает о правнуке, – спокойно сказала она. – У нас с тобой ничего не получилось, так что…

Уолтер вдруг резко побледнел.

– Нельзя ли воздержаться от этой темы? спросил он, едва разжимая побелевшие губы. – Потом оттолкнул стакан, расплескав виски, поднялся на ноги и направился к двери. – Пожалуй, я все же лучше пообедаю наверху. Лучше одиночество, чем твое общество.

– Уолт!..

Она кинулась к нему и поймала за руку прежде, чем он успел взяться за ручку двери. Уолтер напряженно замер в немом ожидании.

Милдред растерялась. Она не ожидала, что их вполне мирный разговор приведет к такому неприятному завершению.

– Извини, – сказала она, удивляясь его реакции.

– Ничего страшного, – буркнул он.

Но она чувствовала, что за всем этим кроется какая-то тайна.

– Давай присядем, – попросила она, пытаясь разрядить ситуацию.

– Надеюсь, ты не собираешься возвращаться к этой теме? – сухо спросил Уолтер и, взглянув на нее потемневшими глазами, добавил: – Ты сама скажешь миссис Робинс, что я обедаю наверху?

Боже мой, что происходит? – недоумевала Милдред. Неужели он до сих пор переживает гибель нашего так и не родившегося малыша? Ей казалось, что такие чувства скорее можно было ожидать от женщины, но она сама давно смирилась с этой утратой и, хотя и вспоминала о ребенке с болью, но боль эта уже стала тупой и отдаленной, как старый синяк.

Не раздумывая, Милдред шагнула к Уолтеру, прижалась к нему и стала гладить по волосам.

Он не отвечал на это нежное прикосновение. Руки его безжизненно повисли, спина окаменела. У нее создавалось ощущение, что она обнимает статую.

– Уолт, – снова сказала она, поглаживая его шею и чувствуя под пальцами пульсирующую в бешеном ритме жилку. – Господи, ты ведь знаешь, что я не хотела тебя обидеть. Но не так-то просто свыкнуться с тем, что ты снова здесь.

– Никто не заставлял тебя предлагать мне остаться, – пробормотал он, а потом вдруг стремительно обернулся и склонился к ней, почти касаясь губами ее шеи.

Милдред в ту же секунду превратилась в натянутую струну.

– Знаю.

Она и не думала, что будет так реагировать на его близость, но прикосновение было слишком знакомым, а когда Уолтер нагнулся к ней, тонкий аромат его одеколона снова привычно защекотал ноздри. Его губы слегка коснулись ее щеки, и Милдред ощутила, насколько нежным был этот поцелуй.

– Пожалуйста, не напоминай мне о нашем ребенке, – глухо попросил он.

– Я просто хотела поддержать тебя, – проговорила Милдред и, словно боясь, что он вот-вот опять поцелует ее, резко отвернулась.

– Мне не нужна твоя поддержка, – упрямо заявил он и еще крепче прижал ее к себе. Его сердце болезненно заныло, и ему отчаянно хотелось схватить ее, бросить на софу и, сорвав одежды, почувствовать вкус этого родного и пленительного тела. – Да и ты сама не знаешь, чего хочешь. – Голос выдавал его волнение.

Господи, куда подевалось здравомыслие, которым я так гордилась, мысленно ужаснулась Милдред. Если бы лорд Персивал увидел нас сейчас, его бы хватил апоплексический удар, промелькнуло у нее в голове.

– Похоже, за годы нашей разлуки ты стала чересчур впечатлительной, – продолжал Уолтер. – Я знаю, что веду себя как последний дурак, но давай не будем неосторожными словами нарушать наши…

– Наши? – перебила Милдред, упираясь руками в его грудь. – Наши? – снова повторила она, глядя на него широко открытыми глазами. – Разве ты забыл? «Нас» больше нет!

– Да, – с горечью согласился он. – Нас разделила запутанная история лжи и обмана!

Пальцы Милдред впились в его плечо.

– Что ты имеешь в виду? – резко спросила она, сознавая, что реагирует на его близость острее, гораздо острее, чем ей бы хотелось.

Уолтер смотрел на нее с нежностью. Она была так притягательна: хрупкая, с широко распахнутыми глазами, мокрыми от слез ресницами и чуть приоткрытыми пухлыми губами.

– Нет, я не могу сейчас раскрыть ей правду о том, что случилось пять лет назад, подумал он. Это будет для нее слишком страшным ударом!

Голова его кружилась, и что-то давно забытое, жаркое, огромное и чувственное поднималось в нем, затмевая разум. Позже он скажет себе, что был не в состоянии думать, а желание оказалось слишком сильным, чтобы здравый смысл и приличия могли сыграть какую-то роль.

Милдред стояла неподвижно, захваченная врасплох этой пылкой атакой, словно внезапное соприкосновение их губ свело на нет ее возможный протест. Какая-то скрытая, тайная внутренняя потребность заставила ее мгновенно забыть, почему они снова оказались вместе.

А Уолтер продолжал крепко держать Милдред в объятиях, чувствуя, как ослабевает ее сопротивление. Его поцелуи становились все настойчивее, требуя награды. И тут ее руки поднялись к расстегнутому вороту его сорочки, и острые ноготки впились в горячую кожу. Но он не замечал боли, испытывая невероятное чувственное удовольствие, и только ощутил, как застучало сердце Милдред, когда его ладонь двинулась вниз по ее спине.

Они были созданы друг для друга, и время, которое провели порознь, потеряло всякое значение, когда его рука, скользнув под пояс юбки, коснулась крутого изгиба ее ягодиц.

Милдред, вздохнув, всем телом прижалась к Уолтеру, отдаваясь его ласкам…

Пряный, влекущий запах духов защекотал ему ноздри, и тяжелый вздох вырвался из его груди. Он хотел Милдред, хотел так сильно, что это причиняло почти физическую боль. Только на эту женщину его тело отзывалось с такой мучительной страстью.

Воспоминания мгновенно ожили в нем. Уолтер не мог забыть, как раскрывалось ему навстречу это стройное, нежное тело, зажигая своим сладострастным трепетом. Достигнув вершины наслаждения, Милдред доводила его до безумия, и он стонал, содрогаясь в страстных конвульсиях… Каким бы сумасшествием это ни казалось, ему сейчас отчаянно хотелось пережить эти ощущения снова.

Кровь бешено стучала в его висках. Упругое, нежное тело Милдред ошеломило его, заглушая слабые доводы здравого смысла. Уолтера охватило желание, от которого он сгорал, и ему было сейчас безразлично, что произойдет с ними в будущем.

Тело Милдред тоже наливалось тяжелым жаром, и она приглушенно застонала, ощутив требовательное давление его мужского естества. Обхватив его руками, будто боясь упасть, она прошептала непослушными губами:

– Зачем ты это делаешь?

Потому что не могу справиться с собой, мысленно ответил он. Потому что все еще хочу тебя и думаю только том, как нежно и прекрасно твое тело и какое наслаждение вновь познать его, промелькнуло у него в голове.

– А ты как думаешь? – вместо ответа спросил он.