Кетлин О'Брайен - Запретная страсть

Уколы нужны были ей не для того, чтобы притупить боль от полученных травм, а для того, чтобы сдержать ту боль, которая, точно стая волков, раздирала в клочья ее душу.

Доктор Джеймс, друг семьи, который лечил всех детей Траернов – Дугласа, Брэндона, а затем, много позже, их нежданную, но обожаемую сестру Джинни, – в первую же ночь сообщил ей, что Дугласа нет в живых. Он никак не мог справиться со своим голосом, дрожавшим от волнения.

Эта сумасшедшая гонка сквозь ливень закончилась трагедией. Дуглас потерял контроль над машиной, свалился с осклизшего под дождем утеса и разбился о камни. Смерть наступила мгновенно.

Глядя на доктора, Келси пыталась осознать это, но не могла. Дуглас, который всегда казался таким непобедимым, бурливший такой грубой силой, мертв? Этого не может быть. Доктор ни словом не обмолвился о Брэндоне. Ее измученный мозг ухватился за это, как утопающий за соломинку.

– А как… – Она проглотила слюну, неловко шевельнулась и попробовала задать вопрос снова: – А как Брэндон?

Услышав вопрос, доктор Джеймс помрачнел, как будто она не имела права спрашивать, но ответил, хмуро и прямо. Брэндон жив, он находится двумя этажами ниже, в отделении реанимации, без сознания, что является результатом «внутричерепного кровоизлияния». Он может прийти в себя и через десять минут, и никогда вообще. И глаза. Они сильно пострадали от удара в голову и разбитого стекла. Опять же только время покажет, будет ли он видеть. А в настоящий момент важно вывести его из комы.

Келси не позволили навестить Брэндона, несмотря на все ее мольбы. Глядя на поджатые губы доктора, Келси думала: он, наверное, испытывает удовлетворение от этого.

Ясно было, что он считает ее виновной в трагедии. Он не поинтересовался, почему она оказалась в машине Брэндона, а не Дугласа. Он не спросил, почему Дуглас как безумный старался догнать их. Но его подозрения и ее вина, точно отвратительные миазмы, наполняли комнату.

Вот так, не имея возможности увидеть Брэндона, она провела несколько дней, рисуя в своем воображении картины одна страшнее другой: как Брэндон лежит один, бесчувственный и недоступный.

Дрожащими пальцами Келси ощупала порезы, изломом протянувшиеся вдоль линии волос, и подумала: оставили ли осколки след на лице Брэндона? Потрогав припухлость над виском, попыталась представить себе: может, и он чувствует во сне такую же пульсирующую боль? Видит ли он сны? Знает ли, что случилось с ним? Знает ли, Боже, о Боже, знает ли о Дугласе? Винит ли меня так же, как доктор Джеймс? Как я виню себя сама?

Вот что было хуже всего – осознание, что все происшедшее – ее вина. Едва она успевала подумать об этом, подступала дурнота, и комната начинала крениться и темнеть.

– Хорошие новости, – проговорил доктор Джеймс, пряча в карман стетоскоп и записывая что-то в ее карте. – Брэндон пришел в сознание. Он еще в реанимационной, но в сознании.

Келси посмотрела на него. В сознании? Слова медленно доходили до нее, просачиваясь сквозь слои защитного безразличия, которыми она окружила себя.

Внезапно в ней вспыхнула надежда. В сознании! Жив!

Она сразу поднялась, села, почувствовав, как по жилам бешено заструилась кровь. Она смотрела на широкую белую спину доктора Джеймса и пыталась унять рыдания, комом вставшие у нее в горле.

– Он в сознании? – наконец удалось ей промолвить. – Значит, все обойдется?

Доктор Джеймс обернулся и пристально посмотрел на нее. Келси показалось, что его серые глаза видят все: прорвавшуюся страстность, раскрасневшиеся щеки, затуманенные слезами глаза.

– Мы так полагаем, – осторожно проговорил он. – Брэндону настолько лучше, что это позволяет нам питать немного больше оптимизма. Он то приходит в себя, то опять впадает в забытье. Это нормально, он получает много лекарств. И мы, конечно, обеспокоены его глазами. Главное, что он вышел из комы. – Прихватив с собой карту Келси, доктор направился к двери. – Ну а с вами все в порядке, пора выписываться. Вас может кто-нибудь подвезти, мисс Уит например.

Кое-как поднявшись на подгибающихся от слабости ногах, Келси кинулась за ним, чтобы не дать ему уйти. Ухватившись обеими руками за белый халат, не обращая внимания на боль, резанувшую в одной из потревоженных ранок, и стараясь не показывать своего отчаяния, она спросила:

– Могу я увидеть его?

– Честно говоря, не думаю, чтобы это было желательно. Его нельзя беспокоить…

– Я не побеспокою! – Келси не дала договорить, все еще не выпуская его халата. Она просто не могла позволить ему уйти, пока он не скажет «да». – Я только посмотрю.

– Возможно, он спит.

– Все равно! – Она не смогла сдержать возбуждения, но тут же спохватилась. Если доктор подумает, что она в истерическом состоянии, то ни за что не пустит ее. – Я не расстрою Брэндона.

– Ну что же, ладно, – нехотя согласился доктор, словно удивляясь собственной капитуляции. – Но только на минутку. Если заметите, что он возбудился, немедленно уходите.

Она кивнула:

– Конечно.

Приняв решение, доктор Джеймс не стал больше тратить времени. Махнув рукой, чтобы она шла следом, он быстро зашагал по коридору. Келси поспешила за ним, с каждым шагом ступая все увереннее.

Было еще очень рано, и они оказались единственными пассажирами в лифте. Доктор с силой ткнул в кнопку четвертого этажа, словно уже сожалея о проявленной слабости.

– Прежде чем вы к нему пойдете, – ожидая, когда закроются неторопливые двери, произнес доктор, – вам нужно приготовиться. – Он еще раз нажал на кнопку. – Брэндону крепко перепало. Намного больше, чем вам.

Келси непроизвольно провела рукой по бинту на щеке.

– Я знаю. – При мысли о том, как страдает Брэндон, у нее больно кольнуло сердце. – Понимаю. Я не подведу.

– Мозговые травмы очень коварны, – уточнил доктор. – Они влияют на память.

У Келси от ужаса округлились глаза. Ей и в голову не приходило такое. Она молилась лишь о том, чтобы Брэндон пришел в сознание и остался жить.

– Вы хотите сказать… – она глубоко вздохнула и оперлась на стену, – что он может не вспомнить меня?

Лифт дернулся и остановился.

– Ну что вы, вас он помнит очень ясно, – успокоил ее доктор Джеймс, глядя, как двери лифта неторопливо разъезжаются в стороны. – Долговременная память у него, по-видимому, в порядке.

Обрадовавшись, Келси пошла за доктором по коридору мимо поста медсестры. Было бы ужасно, если бы Брэндон забыл ее. Но он просто не может забыть – слишком сильный импульс они получили в объятиях друг друга.

Доктор Джеймс остановился перед закрытыми дверями. Она с колотящимся сердцем смотрела на него, чтобы понять, почему он вдруг заколебался.

– Как я вам уже говорил, – продолжал доктор, закрывая дверной проем широкими плечами, – мозговые травмы – коварная штука. Иногда они стирают все, иногда только частично. В случае Брэндона потеря памяти избирательная. – Он прищурился на Келси. – Тревожно избирательная.