Кэролайн Андерсон - Твой волшебный поцелуй

Гарри осторожно улыбнулся.

– С удовольствием. Спасибо.

– Пойдем. Здесь до сих пор есть калитка.

Эмили толкнула дверцу, и та со скрипом отворилась.

– Старая добрая калитка, – произнес он, затем добавил с озорной улыбкой: – Помнится, раньше она тоже скрипела. Я знал, насколько ее открыть, чтобы она меня не выдала.

Эмили почувствовала, как ее лицо залила краска. Она тоже помнила, как он поздно ночью проникал через калитку к ней в сад и они обнимались и целовались в беседке. Помнила, как испытывала сильное, но непонятное томление.

– Мы были детьми, – сказала она, не в силах встретиться с ним взглядом.

Гарри мягко рассмеялся.

– Правда? Мне так никогда не казалось. А в последний раз…

Он прервался, и Эмили, воспользовавшись его молчанием, направилась к дому. Фредди вертелся рядом с ней и весело повторял: «Малыш! Малыш!»

Женщина не хотела думать о последнем разе! Этого не должно было произойти, и она не допустит повторения той роковой ошибки.

Поднявшись на заднее крыльцо, Эмили толкнула дверь и вошла внутрь.

– Добро пожаловать, – произнесла она из вежливости, но очень обрадовалась, обнаружив, что усталость в его глазах сменилась чем-то приятным, напомнившим ей о днях их беззаботного детства.

– Спасибо. – Протянув руку, он взъерошил светлые кудряшки Фредди. – Я не знал, что у тебя есть дети.

В его тоне что-то послышалось. Может, сожаление?

Мельком взглянув на него, Эмили поставила на плиту чайник.

– Двое. Бесс почти четыре, а Фредди девятнадцать месяцев. Ты будешь чай или кофе?

– Чай. Я боюсь употреблять слишком много кофеина. В последнее время и так слишком мало сплю.

– Милый, принеси свою чашку, – сказала она Фредди, и тот удалился, весело напевая себе под нос.

– Он просто прелесть.

– Да, но иногда может быть сущим наказанием, если это ему выгодно. – Эмили улыбнулась. – Кстати, как зовут твою малышку?

– Ее полное имя Кармен Грейс, но я называю ее Киззи.

– Как необычно.

– Грейс – это в честь моей бабушки.

– А Кармен?

Его лицо побледнело.

– В честь ее матери, – неохотно ответил Гарри, и его тон снова показался ей каким-то странным. Возможно, он все расскажет ей позже. Она надеялась на это, потому что не осмеливалась спросить сама.

Много лет назад, в дни своей беспечной юности, она сделала бы это, но тогда они делились друг с другом всеми своими секретами.

Сейчас Эмили совсем его не знала и не имела ни малейшего понятия о том, сколько он собирается ей дать и сколько она хочет ему вернуть.

Поэтому она ничего не сказала, лишь заварила чай и выложила на тарелку шоколадное печенье. Тем временем Фредди вернулся со своей чашкой, из которой текла на пол струйка апельсинового сока. Наполнив ее заново, Эми вытерла пол и обняла сынишку, которого безумно любила.

Он захихикал, вырвался из ее объятий и побежал в сад. Взяв поднос, Эмили повела Гарри к качелям под яблоней.

– Те самые качели? – удивился он, но она рассмеялась и покачала головой.

– Нет, те развалились. Несколько лет назад отец купил новые, так что тебе больше не придется так осторожно на них садиться.

Рассмеявшись, Гарри опустился на сиденье и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.

– Какое блаженство!

– Небольшое разнообразие тебе не повредит, – ответила Эмили, не подумав. Открыв один глаз, он издал мрачный смешок.

– Можно сказать и так. – Немного помолчав, Гарри вздохнул, затем открыл второй глаз и повернулся к ней лицом. – Мне надо заново к этому привыкать – к тишине, пению птиц, шуму газонокосилки, – к тому, на что большинство людей не обращают внимания. – Его губы изогнулись в печальной улыбке.

Улыбаясь ему в ответ, Эмили почувствовала, как внутри нее назревает любопытство. Нет. Она не станет этого делать…

– Что произошло, Гарри? – мягко спросила она, не удержавшись.

Его улыбка поблекла. Сначала ей показалось, что он не собирается ей отвечать, но затем она услышала его голос, немного хриплый от переживаний.

– Я нашел ее, Кармен, сидящую у обочины и просящую милостыню. Проходя мимо нее каждый день, я давал ей деньги. Через четыре дня она исчезла. Когда я увидел ее в следующий раз, она была сильно избита. Ее глаза были полны боли и отчаяния. Она ничего от меня не ждала, кроме пары монет, но я отвел ее в кафе, накормил завтраком и поговорил с ней. Только тогда я обнаружил, что она беременна.

Эмили сочувственно пощелкала языком.

– Бедная девочка.

Он кивнул.

– Кармен сказала, что ее изнасиловала группа солдат. Она не знала, кто отец ее ребенка и на чьей стороне воевали эти солдаты. Кармен была цыганкой. В странах Восточной Европы цыгане не пользуются уважением. Их считают обманщиками, ворами и бездельниками. Она была еще совсем ребенком, Эмили. Она потеряла всю свою семью и была ужасно напугана.

– И ты взял ее под свое крылышко, – предположила Эмили. Это было так на него похоже!

Он снова издал короткий смешок.

– Можно сказать и так. Я привел ее к себе в отель, накормил, вызвал для нее врача. Затем, пока я был в душе, она стащила у меня кошелек и сбежала. Я выследил ее и спросил, почему она это сделала. В конце концов она призналась мне, что боялась, что я ее изнасилую.

– И что ты сделал?

– Женился на ней, – тихо ответил он. – Ради ее безопасности. Какая ирония судьбы, не правда ли? Забрал ее с собой в Лондон и поселил в своей квартире. Выделял ей ежемесячное содержание, оплачивал все ее счета, виделся с ней так часто, как только мог. Постепенно Кармен научилась мне доверять, но она была одинока. Затем она стала встречаться с представителями своего народа и заметно повеселела. Начала изучать английский на вечерних курсах и заводить друзей.

Гарри внезапно замолчал, и Эмили терпеливо ждала продолжения. Наконец он подобрал нужные слова.

– Кармен была на восьмом месяце, когда однажды вечером по пути из колледжа ее сбила машина. Тяжелая черепно-мозговая травма… К тому времени, когда врачи связались со мной, она находилась на искусственном поддержании жизнедеятельности. Вот тебе и уберег от опасности.

Эмили в смятении накрыла рот ладонью.

– О, Гарри, мне так жаль! – прошептала она.

– Да. – Он сглотнул. – Врачи сделали ей УЗИ.

С ребенком все было в порядке. Они не знали, что я тогда испытывал. Я только что вернулся из горячей точки, не спал несколько дней подряд и был измотан. Я не знал, что сказать, знал лишь то, что не должен дать умереть ребенку после того, что нам всем пришлось пережить. Младенец не сделал ничего плохого. Я повидал так много детских смертей, Эм, что не мог допустить еще одной. Поэтому попросил медиков продлить ей жизнь, насколько возможно, чтобы дать шанс ребенку. Это случилось на прошлой неделе. Когда ее внутренние органы начали отказывать, они сделали ей кесарево сечение и отключили аппараты. Я даже не успел с ней попрощаться.