Лилиан Пик - На пороге любви

— Этот дом, — произнес Франциз, — совершенен для тех целей, которые мы преследуем; лучше не бывает.

На этом разговор закончился. Клеон чувствовала, что близка к истерике, и умоляюще посмотрела на Эллиса. Почему он не поможет? Однако тот оперся на подлокотник и казался недосягаемым и безразличным. Только по тому, как он курил, глубоко затягиваясь и медленно выпуская дым, только по настороженности его глаз можно было определить, как он напряжен. Кажется, ни одно звено, никакие совместные интересы, даже любовь не связывала их. Похоже, что со своей стороны Эллис испытывал лишь чувство ответственности, как глава филиала, возможно, в соединении с некоторым протекционизмом по отношению к отцу.

«Он не может поговорить со своими родителями, — говорила его бабушка, — поэтому говорит со мной».

«Мой отец, — говорил Эллис за ленчем, — живет в собственном мире. С ним невозможно общаться». Теперь Клеон поняла, что он имел в виду. Пока она безуспешно пыталась наладить контакт с великим модельером, до нее дошло, что такой человек никогда не изменит свой стиль жизни. Он был подобен капитану, который предпочтет пойти ко дну вместе с кораблем, даже не попытавшись спасти свою жизнь.

Они все еще сидели и молча наблюдали за гостьей. Клеон снова попыталась заговорить, но не смогла сочинить ни одной связной фразы. Она умоляюще повернулась к Эллису. Тот встретил ее взгляд, и его глаза были как кремни. Еще раз затянувшись сигаретой, он швырнул ее в пустой камин.

— Она знакома с бабушкой, — нарушил тишину его голос.

У Франциза промелькнула искра заинтересованности.

— Она здорова?

Как ребенок, которому предложили конфету, Клеон ухватилась за тему и стала пылко развивать ее.

— Она великолепна, — восторгалась Клеон, — это просто необыкновенная личность. Я была приглашена к ней, и она поведала мне свою историю. Кружева, которые она плетет…

— Вы знаете о кружевах? — резко спросил Франциз.

— Знает, — ответил за нее Эллис.

— Тогда, пожалуйста, мисс… э… Эстон, держите это при себе. Никому ни слова.

Клеон заверила, что уже дала на этот счет обещание его сыну.

— А как вы познакомились с моей матерью?

— До того, как я начала работать у… — она посмотрела на Эллиса, — у вашего сына, я была репортером в местной газете. Я…

— Вы репортер?! — почти пронзительно воскликнула Эмили Ферс. — Я думала, что вы модель.

Если бы взгляд Франциза мог стать еще холодней, он бы стал таким.

— Я не люблю, чтобы репортеры приходили в этот Дом. — Он имел в виду Дом Франциза, а не дом, где жил. Взгляд, который он обратил на сына, упрекал его за то, что тот привел сюда подобное существо.

— Отец, — произнес Эллис медленно и терпеливо, — мисс Эстон — новый редактор «Салона».

Информация, казалось, не улучшила настроения модельера.

— Даже редактор «Салона» желателен в моем Доме только по необходимости, при показе моей коллекции. Я просто не доверяю никому из прессы, кем бы он, или она, ни был.

— Но, мистер Ферс, они бы вам понравились! — воскликнула Клеон, ее язык наконец повиновался ей, и она попыталась проникнуть в его внутренний мир. — В промежутках между коллекциями они могли бы делать вашу работу за вас, если бы вы им позволили. Их поддержка и реклама сняли бы ваши финансовые затруднения и обеспечили бы уверенность в будущем.

— Мисс Эстон, я не испытываю необходимости в том, чтобы такая неопытная девушка, как вы, советовала мне, как вести бизнес. «Салон» предоставляет всю необходимую мне рекламу.

Она проигнорировала едкий тон и упрек, прозвучавший в его словах. Совершенно искренне Клеон была уверена в том, что наконец нашла контакт с ним, хотя это было больше всего похоже на перекрикивание через широкую и опасную реку.

Она покачала головой:

— Мы не обеспечиваем вам рекламу, мистер Ферс, по крайней мере ту, какая необходима. Как можем мы печатать то, что нужно, если наша свобода творчества так строго ограничивается?

Великий модельер был, кажется, слишком изумлен ее выступлением, чтобы перебивать. Его сын стоял рядом, плотно сжав губы, и лишь его глаза выдавали внутреннюю борьбу. Клеон продолжала, из-за горячности не замечая подводных камней:

— Мы вынуждены подбирать крохи с вашего стола. Мои коллеги говорят, что мы ограничены в своих высказываниях и что нам позволено использовать только фотографии тех ваших моделей, которые вы сами отбираете. По-видимому, в данном случае мы не имеем права выбора. И еще мне сказали, что нам только потому позволено их печатать, что как модели они уже устарели и сошли со сцены к тому времени, когда мы получаем их. Сам «Салон» на самом деле является просто каталогом.

Франциз встал. Его трясло от гнева, краска исчезла с его лица.

В несколько больших шагов Эллис очутился рядом с Клеон и сжал пальцами ее руку.

— Мисс Эстон! — Это было предупреждение, злое предупреждение.

— Прошу прощения, мистер Ферс. — Она выглядела теперь бледной и напуганной.

Дверь резко распахнулась. Расстроенного вида женщина взмолилась:

— Месье Франциз, скорее. Аннабель плачет, и я не могу ее успокоить.

— Что с ней случилось? — спросил Эллис резко.

— Она говорит, что я совсем замучила ее, что я хочу от нее слишком много, а теперь… — Она в отчаянии всплеснула руками.

— Я успокою ее, — сказал Эллис. — Я спущусь и успокою ее. — С этими словами он вышел.

Все еще бледный, обойдя Клеон, словно заразную, Франциз последовал за сыном. Клеон повернулась к миссис Ферс, чтобы возобновить извинения, но та, взяв книгу, покинула комнату.

Клеон осталась одна. Ослабев от запоздалой реакции, она рухнула на стул и схватилась за голову. «Если я не выберусь как можно скорее из этого Дома, — думала она, — я сойду с ума».

— Мадемуазель Эстон? — Та самая взволнованная особа с французским акцентом стояла в дверях. — Мистер Ферс, он спрашивает, не подойдете ли вы?

Клеон последовала за невысокой полной фигурой по коридору, вниз по каким-то ступенькам, в другую часть дома. Как только дверь в мастерскую открылась, оттуда донесся плач.

Стройная, красивая полуодетая девушка отчаянно плакала в объятиях Эллиса.

Клеон только и могла, что стоять и смотреть, как Эллис поглаживал светлые шелковистые волосы и сильнее прижимал девушку к себе — ее плач возобновился после незначительного перерыва в момент появления Клеон.

Это одна из его женщин, решила Клеон, удивляясь, почему она чувствует себя такой несчастной. Где же остальные пять? Она осмотрелась, но моделей больше не было видно. «Возможно, они прячутся среди одежды и ожидают своей очереди быть обласканными». Эта дурацкая мысль чуть не заставила ее рассмеяться, потом ей захотелось плакать. Я впадаю в истерику, решила Клеон и с облегчением обернулась, когда кто-то произнес: