Лилиан Пик - На пороге любви

— Идите сюда, моя дорогая. Вы очаровательны в моем платье. Может, теперь вы будете более благосклонны ко мне? Вы наконец одобряете «кутюр»? — Он не требовал ответа. Франциз представил ее группе незнакомых людей, и те посмотрели на нее с деланным интересом, как если бы их просили принять новичка в клуб избранных.

— Познакомьтесь — мисс Эстон, начинающий кутюрье. — Франциз поднял руку девушки. — У нее «свежие пальцы» истинного модельера. Все, что она делает ими, — для себя, как вы понимаете, только для себя — красиво.

Эллис, появившийся рядом, поднес сигарету к губам, его глаза сузились, остановившись на Клеон, и бросили оскорбительный взгляд, та вспыхнула от злости. Как мог он судить о ней подобным образом, когда его собственное поведение с особами противоположного пола не выдерживало никакой критики?

Сейчас отец обращался к нему:

— Мой сын согласен со мной, не так ли, Эллис? — Однако сын бросил еще один презрительный взгляд на девушку, о которой шла речь, и отвернулся. — Мой сын предпочитает казаться беспристрастным, — рассмеялся Франциз, — но я знаю, что это не так. — Эллис не повернул головы.

Франциз все еще говорил о Клеон:

— Открою вам секрет, которого не знает даже мисс Эстон. Стоит ей только шепнуть словечко, и я тут же предоставлю ей место ученицы в моем Доме. — Франциз наблюдал изумление Клеон и ее сомнения в осуществимости этой идеи. — Но вряд это случится, моя дорогая, не так ли? Вы мой самый суровый критик.

Слова были знакомы. Когда-то, в более счастливые времена, то же самое ей сказал сын. А теперь отец…

— Она недовольна мной, — продолжал Франциз, — потому что, как она утверждает, я так отстал от времени, что в современном мире вскоре вовсе не будет места для Франциза. — Гости рассмеялись. — Но у нас есть сюрприз для нашего юного друга, не так ли, Эллис? — Франциз поднял брови, глядя на сына. — Ну? — спросил он, и Эллис кивнул в ответ, направляясь к трибуне. Франциз последовал за ним.

Музыка стихла. Последовавшее заявление вызвало шквал аплодисментов. Запинаясь, как человек, не привыкший к публичным выступлениям, Франциз сообщил, что в ближайшее время намерен открыть бутик и создавать модели прет-а-порте. Когда аплодисменты стихли, он продолжил:

— Эта мысль давно уже зародилась в моей голове. Недоставало лишь свежего ветра, который вторгся в мою жизнь, — он улыбнулся Клеон, — и создал необходимый климат для созревания идеи.

Франциз спустился со ступеней и взял Клеон за руку, затем галантным жестом поднес ее к губам, как бы стараясь оживить тот имидж, который так усиленно им создавался.

Он не отпустил ее руку, а предложил сыну, но тот ушел, бросив:

— Меня зовет Карин.

Однако Карин была погружена в разговор с другим мужчиной и никого не звала.

Смутившись, Франциз огляделся и, заметив с краю толпы Антуана, позвал его. Антуан с готовностью принял предложенную руку и повел Клеон танцевать. Весь остаток вечера она провела с ним.

Он был отличным партнером, не такой живой, как Рик, но и не такой требовательный. Антуан спросил, где ее кавалер, и Клеон неопределенно ответила, что где-то рядом. Рассмеявшись, она добавила, что скорее всего он нашел себе более сочное пастбище. Антуан заглянул ей в лицо и догадался о настоящей причине. Не стоит волноваться, успокоил он ее, ему все понятно.

Клеон смогла по достоинству оценить понятливость Антуана: потому что каждый раз, когда ее внимание переключалось с него на Эллиса, что происходило довольно часто, он не обижался. Однажды он проследил за ее взглядом, и Клеон стало любопытно, догадался ли он о ее секрете.

Всякий раз, когда Эллис оказывался рядом, Клеон ловила себя на том, что наблюдает за ним. Если она не видела его, то думала, где он. «Что, — спрашивала себя Клеон, — он думает о ней?» Глубоко внутри она знала ответ, но страшилась заглянуть правде в глаза.

Когда настала пора уходить, пошатываясь, вернулся Рик. Он заявил, что должен отвезти Клеон домой, однако Антуан попытался вмешаться.

— Клеон, моя машина на улице. Если хотите, я отвезу вас.

Она взглянула на Рика и решила, что, несмотря на его полупьяное состояние, сможет управиться с ним. Поблагодарив Антуана, она сказала, что должна уехать с Риком.

Эллис провожал гостей. Рик пожелал ему спокойной ночи, а Клеон даже не подняла глаза. Смотреть на Эллиса было все равно что напрашиваться на оскорбление, то же самое, что раздирать костяшки пальцев о кирпичную стену.

В машине Клеон отодвинулась от Рика. Он рассмеялся и сказал:

— Ты в полной безопасности, дорогуша.

На следующее утро Клеон собрала всех в своем кабинете и сообщила о решении Франциза выйти на рынок готовой одежды.

— Не значит ли это, — поинтересовалась Сара, — что вскоре мы получим «зеленую улицу» для обновления журнала?

— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла Клеон. — Может, спросить у самих «сильных мира сего»?

«Осмелюсь ли я позвонить ему?» — забеспокоилась Клеон. Да, если дело касается журнала, она осмелится на все что угодно. В конце концов, это работа, а не личная жизнь.

Несмотря на усилия подавить страх, пульс Клеон участился, когда она попросила секретаршу соединить ее с шефом. Как только он ответил, она произнесла:

— Мистер Ферс, — Клеон скрестила пальцы и показала их остальным, — не означает ли, учитывая заявление вашего отца вчера на балу, что вы вскоре дадите разрешение изменить…

— Нет, мисс Эстон. — Ферс бросил трубку.

Клеон уставилась в свою книгу записей. Значит, он не простил ее. Никто не нарушал неловкого молчания. Вытащив запрещенную к публикации передовицу, она грустно рассматривала ее.

— Вы же не станете публиковать ее, Клеон, после того, что он сказал вам? — спросил Бен. — Мы вас слишком любим, чтобы потерять!

Клеон вздохнула и, улыбнувшись грустно, сказала:

— Искушение слишком велико, — и с этими словами засунула статью обратно. — Но как глупо с их стороны прятать голову в песок! Неужели они не осознают, что если «Салон» не изменить, то он потеряет читателей и перестанет существовать.

Когда появился Айвор, он робко постучал в дверь и просунул голову, как бы ожидая, что на него бросится восточно-европейская овчарка. Клеон затащила его в комнату, и девушки принялись восхищаться его приятной наружностью, в то время как его застенчивость и робость пробудили в них материнские инстинкты.

— Он очень мил, — прошептала Джоанна на ухо Клеон.

В лифте, направляясь домой, Клеон с видом собственника взяла жениха под руку. Лифт остановился на седьмом этаже, и вошел Эллис. Он с интересом посмотрел на Айвора, и Клеон пришлось представить их друг другу. Услыхав, кто такой Эллис, Айвор стушевался, и Клеон захотелось добавить ему уверенности, чтобы ей не приходилось все время выступать в качестве подпорки.