Дэй Леклер - На балу грёз

Словно в ответ на ее мысли, Раф сказал:

— Да, amada , знаю, ты дорогого стоишь.

— А как же огнеокая брюнетка, которую ты заказал?

— Ах, это. — Раф намеренно опустил дымчато-серые глаза.

— Да, это.

— Не узнаешь? — Он смерил Эллу насмешливым взглядом. Пульс ее участился. — Я описал тебя.

— Интеллектуалка с пудовыми плечами, по-собачьи… Я?! — растерялась она.

— К сожалению, да, — усмехнулся Раф. — Но в своем благородстве я закрою глаза на эти явные недостатки.

Неверие с надеждой по очереди атаковали Эллу.

— Разыгрываешь?

— Нисколько. Тебе нужен муж, мне — жена. Почему бы не пойти навстречу друг другу?

Элле показалось, что она очутилась на краю пропасти. Поверить Рафу — все равно что шагнуть вниз; ошибиться — все равно что почувствовать на себе спасительные руки и, выскользнув из них, полететь дальше, зная: ничто не остановит свободного падения, ничто не отвратит удара о каменную твердь.

Элла совсем смешалась. Никогда она не чувствовала себя такой уязвимой.

— Ты… ты…

— Да, делаю тебе предложение. — Мягкий, обволакивающий тон усиливал магию его слов. — Выходи за меня, Элла. Согласись, мы оба этого хотим. Не один год. Сколько можно смотреть друг на друга, прикасаться и сходить с ума от неудовлетворенности?

Элла тряхнула головой. Нет. Никогда. Опять все сначала, когда, можно сказать, все раны затянулись.

— Ты не любишь… не можешь любить меня. Ты забыл…

— Я забыл?! — Рафа обуяла ярость, ярость человека, жаждущего отмщения. С видимым усилием он прогнал — надолго ли? — приближающийся шторм гнева. — То, что было между нами, — уже история. Забудь об этом, Элла, и ответь: ты хочешь выйти сегодня замуж?

— Я подумывала об этом.

— Ты выдала себя, — взвился он. — Можешь не отнекиваться. Ты готовилась к этому, да?

— Ладно, да!

Миллион чувств сменились на лице Рафа так быстро, что Элла не успела уловить их значение.

— Что толкает тебя так беспечно играть жизнью?

Элла моментально возненавидела его за то, что он поставил ее перед лицом правды, заставил посмотреть на себя со стороны и признать: отчаяние, страх одиночества — вот что толкает ее. Но она никогда не признает этого перед ним.

— Я рассчитывала влюбиться и выйти в эту ночь замуж, — уклончиво ответила Элла, — так же, как родители. Как сотни других людей, которые встретились на «Золушкином балу». Что же тут беспечного?

Его пальцы исполнили восхитительный вальс на ее обнаженном плече.

— Это тебе не грозит, mi alma, — был вкрадчивый ответ.

— Почему? — всполошилась Элла.

— Разве тебе есть что предложить другому мужчине? — Он безжалостно тянул паузу. — Твое сердце принадлежит мне.

— Нет!

— Брось! Ты сама недавно это доказала. Так выдать себя одним поцелуем!.. Мысль, что он проник в тайники ее сердца, сразила Эллу.

— Раф, отпусти меня, — взмолилась она. Тщетные мольбы. Ясно как Божий день: он давно определил их судьбу.

— Не могу, — подтвердил он ее опасения. — Брак на бумаге — бесчестно. Тот другой возненавидит тебя. Пойми, наконец!

Ком подкатил к горлу — Элла молча качала головой.

— Послушай, — не отступал Раф. — Эта тяга между нами — неожиданность для нас обоих. Когда я шел сюда, у меня и в мыслях не было, что, увидев тебя, я испытаю такое.

— Да уж, не романтические чувства гнали тебя, — с ожесточением сказала Элла.

— Не тебе говорить! Разве сама не считала, что наши прежние отношения в прошлом? Но нет. Ничего не изменилось.

Слезы поражения блеснули в Эллиных глазах. Вот и конец. Раф украл у нее надежду встретить счастье на «Золушкином балу».

— И что дальше?

— Ничего особенного. Пойдем по проторенной дорожке, поженимся.

Вот опять. Элла никак не могла поверить в серьезность его слов. Невольно она вцепилась в его мускулистые руки. Раф был воплощением самой силы, дикой, неукротимой.

— Так не годится, Раф.

— Очень даже годится. Это практично. И обещаю… — легкими, нежными поцелуями он обрисовал контур ее губ и внезапно остановился, оставив ее с ощущением потери и томления, — ты получишь удовольствие от нашего брака.

Элла опустила взгляд, пока расплавленное серебро желания в его глазах вконец не лишило ее рассудка. Она будет бороться, она собьет его с задуманного курса.

— О каком браке может идти речь?

— Но где мы? На «Золушкином балу»? На ночи волшебства и чудес, — не моргнув глазом напомнил Раф, — где исполняется неисполнимое.

— С другим человеком — может быть, — не осталась Элла в долгу. — Только не с тобой. Ты ведь не веришь в это. И пришел за другим. Ты пришел замутить воду. Поздравляю, тут ты мастер.

Раф прижал Эллу к груди, положил ее голову на свое плечо. Сколько раз он держал ее вот так. И, кажется, никогда это не было так правильно, так необходимо. Его близость и возбуждала, и успокаивала; прежний откровенный сексуальный призыв стал нежнее, мягче. И вновь мысли Эллы о сопротивлении были изгнаны его поцелуем.

— Amada , тебя никто не спрашивает. Желай не желай другого мужчину — все напрасно. Разве не ты говорила, что волшебство бала действует и на сложные пары? Отчего не поверить, что оно коснется и нас? И что бы меня сюда ни привело, быть вместе нам на роду написано.

Элла подняла голову. Ее душа жаждала верить в его слова.

— Будь ты другим, я бы согласилась. Я верю, «Золушкин бал» способен изменить любого человека… — Элла вдруг умолкла. Не пора ли отбросить геройство и вести себя умнее?

— Что же ты, договаривай! — Как холод бесплодную долину, мрачная опустошенность сковала Рафа. — «Золушкин бал» способен изменить любого человека, но не меня?

— Не тебя. — Ясные глаза Эллы, сейчас подернутые горечью, в упор смотрели на него. — Ты слишком черств, безжалостен, холоден. Никому не доверяешь, всех подозреваешь, а свои чувства держишь на замке.

Впервые с момента их встречи его строгое лицо осветила широкая улыбка, только усилившая страдания девушки.

— Какой комплимент.

— Вот-вот. — Она сделала попытку оттолкнуть его. — Что для меня черное, для тебя — белое.

— Ну что ж, чтобы пойти на компромисс, счастливее обстоятельства не придумаешь. — Раф вернул голову Эллы на свое плечо.

Элла устала рваться на волю и расслабилась.

— Давай начистоту, Раф. У тебя нет веры. Моей же на двоих не хватит. А бросать дело на волю случая не хочу.

— Что бросать на волю случая? — Раф удивленно поднял бровь.

— А то: как только удовлетворишь свое любопытство, ты обозлишься на себя, да и на меня — и все потому, что одной сумасшедшей лунной ночью потерял голову.

— Любопытство, говоришь? — Внезапная ярость захлестнула Рафа. Он нащупал и приподнял ее грудь, словно взвешивая. — Это зовется любопытством?! — Раф пристально смотрел Элле в глаза, теребя большим пальцем затвердевший сосок. — Не прикидывайся, amada .