Аманда Дойл - Ловушка любви

После ее ухода Джонти еще какое-то время сидела, уставившись в темноту, ей сразу расхотелось спать.

Несмотря на выпитое какао, она не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по телу. Странно, но сегодня она приобрела врага, и этим врагом была Изабель Роше.

Рассматривая все события минувшего вечера то с одной, то с другой стороны, Джонти так и не смогла найти повода, вызвавшего столь враждебное замечание Изабель.

С этими мыслями она незаметно уснула беспокойным сном.

Утром, за завтраком, поведение Изабель было обычным, то есть отчужденным, бесстрастным и подчеркнуто вежливым. Джонти с облегчением отметила, что никто не обсуждал события прошлой ночи, но чувствовала, что дети непременно заведут об этом разговор.

– Рик, это нечестно, что ты нас не разбудил! Нам с Марком очень бы хотелось увидеть Джонти промокшую и в грязи.

– Дебби, прекрати. – Нэт передал девочке кувшин с медом, бросив на нее полный укоризны взгляд.

– Ладно, дядя Нэт. Но тебе-то хорошо, ты ее видел, а мы нет. Рик сказал, что на ее лице видны были только глаза, когда она вылезла из болота.

– Рик преувеличивает, – сдержанно заметил Нэт.

– Ну почему ты не разбудил нас, дядя Нэт? Ну почему? – настаивал Марк, жуя кусочек бифштекса с яйцом.

– Марк, ваш дядя не собирался никого будить. А теперь, пожалуйста, заканчивайте свой завтрак и прекратите болтовню. Я уверена, Джонквил уже надоела эта тема. Мне, например, надоела! – вмешалась в разговор Изабель.

После такого замечания наступила тишина. Когда завтрак закончился и дети гурьбой вышли из комнаты, Джонти собрала их школьные сумки и положила в них завтраки. Изабель всегда останавливала споры таким образом, но обычно молчание детей длилось недолго. Когда они, помахав на прощанье Джонти, направились к своим пони, к ним опять вернулась их кипучая, готовая выплеснуться через край энергия.

Большую часть вечера Рик провел в темной комнате, проявляя последнюю пленку, – он был явно доволен результатом.

– Я рада, что упала не до того, а после, – с улыбкой заметила Джонти, когда он показал ей получившиеся снимки.

– Все это пустяки, я повторил бы съемку заново, не бери в голову, – мягко заметил Рик, а затем очень внимательно посмотрел на нее через толстые стекла очков. – Мне кажется, тебе нездоровится. Ты плохо выглядишь. И глаза слезятся.

– Думаю, я простудилась, но, прошу, никому не говори об этом.

На самом деле горло у Джонти саднило, и было такое ощущение, будто в глаза попал песок. Она чихала и сморкалась, а когда читала детям сказку на ночь, то потеряла свое чисто английское произношение и стала хрипеть. Тогда Рэчел взяла у нее книгу и стала читать сама.

– Поделом мне. Так глупо было упасть в озеро, – извиняющимся тоном пробормотала Джонти, уходя в свою «камеру».

Изабель согласилась, что Джонти должна «благодарить» только себя.

– Глупая и бессмысленная выходка. И к тому же эгоистичная. Да-да, Джонквил, ты можешь перезаразить весь дом. – Она помолчала. – Лично я не хочу подвергать себя опасности. Нэт знает, как тяжело я переношу простуду, поэтому я решила уехать на несколько дней в Сидней. К тому же мне надо встретиться с моей партнершей и проверить, как идут дела у нас в фотоагентстве. Нэт отвезет меня к дневному поезду.

– Мне очень жаль, мисс Роше, – с несчастным видом произнесла Джонти. – Я чувствую себя виноватой в том, что вам приходится уезжать, но, честное слово, я делала все возможное, чтобы не простудиться. Надела жакет, а поверх куртку Рика. Надеюсь, что не перезаражу всех в доме.

– Ничего, ничего. Ясно, что никто не хочет простужаться нарочно. – Направляясь к двери, Изабель натянуто улыбнулась. – Мне в любом случае нужно было поехать в Сидней. Кроме того, у меня есть еще один повод, так что моя поездка принесет двойную пользу. – Она торжествующе посмотрела на Джонти. – Я беру с собой снимки Рика. Он наконец согласился, чтобы я представила их на конкурс, и среди них снимок этой редкой пятнистой утки, который он сделал вчера.

– Замечательно. Надеюсь, он получит приз.

– Я бы и не стала представлять фотографии, если бы не чувствовала, что у него есть шанс. – В словах Изабель звучал легкий упрек. – Меня не будет дней четыре-пять, Джонквил, а за это время ты, надеюсь, поправишься. Так что я не заболею!

После ее ухода Джонти стала чистить овощи к ужину, размышляя при этом о противоречивом характере Изабель. Глубоко в душе она прятала доброту, которая время от времени прорывалась наружу, например в ее интересе к Рику и его хобби. Возможно, она была более мягким человеком до того, как драматические события расстроили ее предполагаемое замужество. Джонти представлялось, что по своей сути Изабель очаровательная и милая девушка. Жаль, что она не смогла найти подход к младшим детям, хотя искренне пыталась жить их интересами. Возможно, обоюдная увлеченность фотографией сблизила ее и Рика и еще то, что он был старшим из детей.

Глухая стена непонимания разделяла Изабель и младших детей. Рэчел приспособилась; впрочем, это ей всегда удавалось благодаря открытой натуре и хорошей интуиции. А Силла? Силла определенно с ней не ладила. Она старалась как можно меньше сталкиваться с Изабель, но и с Джонти тоже. Правда, время от времени сердце Джонти сжималось, когда она думала об этой замкнутой красивой девушке, которая, казалось, намеренно отстранилась от семьи.

По тому, как сходились брови на лице у Нэта Макморрана, а глаза становились задумчивыми, когда он смотрел на Силлу, Джонти поняла, что он знал о неприязни, существующей между его племянницей и невестой, но не мог найти выход из сложившейся ситуации. Возможно, он думал, и Джонти очень надеялась на это, что со временем, когда Силла повзрослеет, проблема разрешится сама собой. Терпение – вот что сквозило в его взгляде, как будто он сознавал, что своим по-мужски неумелым вмешательством может разрушить существующее хрупкое равновесие и все испортить.

Временами Джонти искренне радовалась его ласковому отношению к детям, выдержке, особенно по отношению к Силле. В эти минуты морщинки вокруг его рта и глаз разглаживались, хотя и не были такими очаровательными, как те, что появлялись, когда он улыбался. Эти морщинки были иными. Они бороздили его щеки и шли ко рту, придавая его лицу унылое, циничное и в то же время удивительно усталое и беспомощное выражение. Эта беспомощность явно противоречила его решительному, властному характеру и физической мощи высокой, атлетически сложенной фигуры. Противоречие было столь сильным, что Джонти часто задавалась вопросом: может, ей все это только кажется?

Затем он вдруг становился мрачным и суровым, при этом его челюсть напрягалась, а на щеках начинали ходить желваки. Здесь уж она была уверена, что ей ничего не кажется.