Джоанна Рид - Фиктивная помолвка

— Мне не следовало этого говорить, — прошептала Одри, пытаясь исправить допущенный промах, способный нанести ущерб мнению Филиппа о крестном отце. — У вас не должно сложиться впечатление, что Максимилиан обсуждал со мной…

— А почему у меня должно сложиться иное впечатление? — возразил Филипп и с презрением посмотрел на нее.

— Все было совсем не так! — отчаянно запротестовала Одри. — Помните шумиху в прессе прошлым летом по поводу актрисы, с которой вы расстались? Ну, той, что попала в больницу, приняв чрезмерную дозу…

— И вовсе не дозу. У нее было алкогольное отравление.

— О-о-о… п-правда?

— Я бросил ее потому, что ни разу не видел трезвой, — ледяным тоном пояснил Филипп.

— Максимилиан ничего об этом не знал, его очень расстроила вся эта шумиха в газетах, — продолжала Одри. — Тогда-то он и сказал кое-что в сердцах по поводу того, каким воспитал вас, не будучи…

— Черт возьми! Я знал эту женщину всего несколько недель! Она начала пить задолго до того, как мы познакомились, и я постоянно уговаривал ее обратиться к врачу.

— Максимилиан испытал бы облегчение, узнав об этом, — пробормотала Одри.

Сейчас, не находя места от стыда за неуклюжую попытку осудить его поведение, Одри чувствовала себя еще хуже, чем раньше. Выбираясь из машины вслед за Филиппом, она в попытке вымолить прощение дрожащей рукой дотронулась до рукава его рубашки. С заоблачных высот он посмотрел на ее узкую ладонь с таким видом, будто Одри вторглась в святая святых принадлежащего ему одному пространства.

Словно обжегшись, Одри отдернула руку и с искренним раскаянием сказала:

— Я не хотела вас обидеть.

— Обидеть?! — недоуменно воскликнул Филипп. — С чего это ты, черт возьми, вообразила, что…

— Вы вовсе не тот человек, у которого легко просить прощения, не так ли? Я, похоже, все больше и больше роняю себя в ваших глазах. Стоит мне открыть рот, и я несу какую-то чепуху.

— Тогда тебе лучше дать обет молчания, — сухо посоветовал Филипп.

Видимо, я действую ему на нервы, решила Одри, и от отчаяния ее плечи поникли.

— Не сутулься. — Филипп звонко шлепнул се ладонью по спине, заставляя выпрямиться.

Я ему и впрямь ненавистна, мрачно подумала Одри. Любой мой поступок или фраза раздражи ют его, а я не привыкла, чтобы ко мне относились с неприязнью. Мы абсолютно разные люди. Его холодность и бесчувственность заставляет меня нервничать и совершать одну ошибку за другой. Мне никогда не удавалось собраться в присутствии Филиппа Мэлори, мозг просто отказывался подчиняться…

Заметив, что Филипп бросил опасливый взгляд на ее дрожащие губы, Одри поспешила заверить:

— Я не стану плакать… нет!

— Тебе не удалось меня убедить. — В ее широко раскрытых глазах блеснули слезы, и Филипп неожиданно довольно грубо воскликнул: — У тебя поразительные глаза!

Одри показалось, что окружающий мир перестал существовать. Она утратила способность двигаться, в ее затуманенном мозгу не осталось места мыслям. И в то же время девушка смутно ощутила необъяснимое томление, подобно голодному дикому зверю начавшее терзать ее. От этого ей стало еще хуже, но она не могла пошевелиться, не могла произнести ни слова, не в силах была противиться волшебным чарам.

— Мне и впрямь что-то немного не по себе, — наставив себя наконец отвести взгляд, беспомощно пробормотала Одри и, ничего не замечая вокруг, попыталась отойти от Филиппа.

— Не по себе? — безразлично повторил он и, вытянув руку, вернул Одри на место.

— Я себя не очень хорошо чувствую. — Ее действительно бросало то в жар, то в холод, голова кружилась, а ноги подкашивались. — Надеюсь, это не грипп… Возможно, я расстроилась, что теперь вряд ли скоро увижу Келвина. Да, а как понимать вашу фразу о моих глазах?

Филипп усмехнулся.

— Я пытался отвлечь тебя, и мне это вполне удалось.

Отвлечь? От чего? Ах да, слезы. Он решил, что я на людях собираюсь разрыдаться и этим скомпрометировать его. Конечно, его замечание насчет моих «поразительных глаз» не что иное, как чудовищная ложь. Удивительно, что ему еще удалось не скорчить при этом гримасу.

Филипп подтолкнул Одри к дверям огромного магазина, перед которым они стояли, и, едва преступив порог, тут же куда-то исчез. Оказавшись в царстве дорогих товаров, Одри растерялась и могла лишь беспомощно вертеть головой по сторонам.

Наконец в поле ее зрения попал Филипп. Он чувствовал себя в этом роскошном магазине как рыба в воде и явно выделялся на фоне богатой публики, среди которой, возможно, были и более состоятельные, чем он, люди. Так, словно он имел дело с заразным больным, Филипп остановился на расстоянии добрых четырех футов от Одри.

— Сейчас тебе подберут одежду. Рассматривай это как необходимый реквизит и не спрашивай мнения продавщицы. Она знает, чего я хочу.

Не проронив больше ни слова, он с холодным достоинством удалился. Одри растерянно смотрела ему вслед, гадая, чем заслужила такое безразличное отношение. Видимо, она сама во всем виновата. Без чувства такта, неуклюжая и мешающая другим своей впечатлительностью. Три недостатка, которыми никогда не страдал Филипп Мэлори.

Вечером следующего дня Одри придирчиво рассматривала себя в зеркале. Неужели это действительно она? Голубая юбка из крепа и жакет из той же ткани делали заметными все особенности ее фигуры, что было для Одри непривычно.

Что же касается шелковой блузки, то всякий раз взгляд Одри натыкался на глубокий вырез. Каблуки изящных босоножек были такими высокими, что она с трудом передвигалась.

Прозвучал звонок стоящего рядом с ее кроватью телефона, и Одри сняла трубку.

— Я хочу, чтобы через десять минут ты была в гостиной, — сказал Филипп.

— Еще немного, и вы меня бы не застали. Я уже собиралась уходить к Келвину, — бодро сообщила Одри. — Черт, потребуется время, чтобы привыкнуть к этим каблукам! — воскликнула она, споткнувшись на пороге гостиной и схватившись за дверную ручку, чтобы устоять на ногах.

Филипп, поднесший к губам бокал с коньяком, замер. Одри тоже превратилась в соляной столб: в смокинге Филипп выглядел убийственно привлекательным. Но и Филипп почему-то тоже уставился на нее, и, смущенная этим обстоятельством, Одри покраснела и забеспокоилась.

— Это надолго? Я не хотела бы разминуться с Келвином.

— Маловероятно, что он тебя ждет. — Глаза Филиппа скользили по блузке Одри, затем переместились на юбку, подчеркивавшую тонкость талии, после чего остановились на изящных щиколотках стройных ног. — Вот ведь дура! — вырвалось вдруг у Филиппа. — Я же ей объяснил, что от нее требовалось! Ты выглядишь черт знает как! Вырез на блузке чересчур глубокий. Юбка слишком короткая.

В явном замешательстве Одри уставилась на него.