Энни Уэст - Одна ночь и вся жизнь

Но достаточно ли этого?

Он нахмурился и слегка сжал ее плечо. Софи что-то прошептала. Он почувствовал у себя на шее ее теплое дыхание и замер, с удивлением обнаружив, что его тело еще не насытилось, Костас с наслаждением погладил ее обнаженную кожу и широко улыбнулся. Теперь она была его женщиной — в точности как он представлял себе много раз! Она, наконец, пришла к нему, по своей воле, ясно дав понять, что понимает и принимает его условия. Секс, физическое высвобождение, утешение — именно то, в чем они оба нуждались.

И этого стоило ждать.

Он снова чувствовал себя бодрым. Бодрее, чем в течение последних нескольких лет. Чем он когда-либо себя чувствовал.

Теперь Костас с нетерпением ждал следующего раза. Он погладил ее по спине. Она находилась в каком-то изнеможении. Спала. Было бы неправильно ее беспокоить. Пока еще нет...

Ее плечо покрылось гусиной кожей. Он и представления не имел, как долго они здесь лежали в объятиях друг друга, но вечер становился все холоднее и холоднее.

Пора отнести свою любовницу в дом.

При мысли о Софи в его постели, Костас самодовольно улыбнулся. Он завернул ее в полотенце и поднял на руки. Зашагал к дому, радуясь, что благодаря свету звезд видит дорогу.

—Костас?

—Просто расслабься, — прошептал он. — Я заполучил тебя.

И я не собираюсь тебя отпускать.

—Наша одежда...

—В безопасности там, где она находится.

Она с минуту молчала, а потом он почувствовал, как она прикоснулась горячей ладонью к его груди.

—Нет. Мне нужна моя одежда. Я...

—Сегодня ночью она тебе не понадобится.

—Нет, нет! Кто-нибудь может увидеть.

Он рассмеялся. На мгновенье подумал, что она ему отказывает.

—Не нужно беспокоиться, Софи. В доме есть мой собственный отдельный вход. Слуги знают, что моему уединению нельзя мешать без приказания.

Она покачала головой, касаясь волосами его кожи. Ее рука еще сильнее оттолкнула его.

—Нет! Я не хочу... Поставь меня на землю.

—Тебя незачем ставить на землю. — Он крепко обнял ее. — Я знаю эту дорогу, как тыльную сторону своей руки. Ты ее не знаешь.

Они уже подошли к оливковой роще.

—Я сказала , поставь меня на землю!

Софи учащенно дышала. Он остановился, едва сдержав нетерпеливый вздох.

Разве он не пообещал, что ее не увидит никто, кроме него самого? И она не могла беспокоиться из-за пары джинсов! Никто не собирался их красть.

—Пожалуйста.

Он медленно поставил ее на землю. Полотенце упало, и они оба оказались обнаженными. Чувствуя, как ее тело прижимается к нему, он вспотел. Может быть, остановиться здесь, в оливковой роще? Не такая уж плохая идея. Трава была высокой и мягкой, они вдыхали аромат полевых цветов.

Он провел руками по ее спине, обхватил ее ягодицы и прижал ее к себе. Софи вздрогнула, сжимая его плечи. Он улыбнулся, уткнувшись ей в волосы.

Нет, остановиться здесь было совсем не плохой идеей.

У Софи от удовольствия вырвался вздох. Потом у нее перехватило дыхание.

Почему ее так взволновало прикосновение Костаса? Его взгляд? То, что они оказались наедине, обнаженные, оба в плену у страсти?

Ей уже доводилось чувствовать желание. У нее был соответствующий, пусть и ограниченный, опыт до того, как в ее жизнь ворвался Костас Паламидис. Она думала, что знала раньше...

Софи покачала головой. Она ничего не знала.

Она чуть не застонала от наслаждения, когда его большие руки прижали ее к его возбужденной плоти. Казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как они побывали в объятиях друг друга. Но он уже желал ее снова. Так же, как она желала его.

Это было физическим желанием, но, кроме того, тут было нечто гораздо большее. Она чувствовала это в глубине души. Между ними произошло нечто замечательное.

Ее губы изогнулись в улыбке.

—Софи...

Он прижался губами к ее шее и принялся покрывать ее поцелуями. Когда он коснулся зубами мочки ее уха, у нее подкосились колени, и она не упала только потому, что он обнимал ее.

А потом она и, на самом деле, начала падать. Он лег на траву, а она растянулась прямо на нем. Ее груди прижимались к его мощной груди так, что она чувствовала, как быстро бьется его сердце. Его руки ласкали ее.

—Поцелуй меня, — потребовал он, прижимая ее к себе.

Это был чувственный поцелуй. Ее язык коснулся его языка. Софи обхватила ладонями лицо Костаса, отвечая на его поцелуй.

—Да! — прошептал он ей.

Она принялась целовать его подбородок, щеку, уткнулась в его шею, ущипнула за ухо. Он сжал ее бедра, и она почувствовала, как ее колени коснулись мягкой травы. Софи охнула, когда он принялся ласкать ее груди, а потом вскрикнула от восторга. Ее охватила дрожь. Боже, это чувство было так близко к боли и все же так сильно от нее отличалось...

Он взял в рот ее сосок, и она ощутила, что ее охватывает истома, что она дрожит всем телом. На нее так действовал его вид, его прикосновения. Но было между ними и что-то еще, какая-то сильная связь, которая притягивала Софи к нему. И от этой связи таял хрупкий барьер ледяного горя, окружавший ее сердце.

Ее переполняло чувство любви и наслаждения. Ей хотелось держать его в объятиях, доставлять ему удовольствие...

Любить его.

—Костас...

Ей нужно было сказать ему, заставить его понять, что она чувствует.

Он страстно поцеловал ее в губы. Его темные глаза пристально глядели на нее. Он испытывал такое же желание, как она.

Костас обнял Софи, и она почувствовала, что он вошел в нее.

—Костас?

—Все в порядке, — прошептал он. — Я сделаю так, что все будет в порядке.

Он обхватил руками ее груди, она почувствовала на себе его страстный взгляд. Теперь каждое движение было утонченной пыткой. Софи сжала его запястья. Наконец, она испытала оргазм, а когда ее ощущения стали менее сильными, Костас прижал ее к себе. Она чувствовала биение его сердца, чувствовала его горячее дыхание на своих волосах. Он сжимал ее в объятиях.

И в эту минуту Софи поняла, что любит его.

Она любила Костаса Вассилиса Паламидиса. Следовало ли ей чувствовать потрясение? Недоверие?

* * *

Софи сонно улыбнулась, с наслаждением целуя его горячую кожу. Она приоткрыла глаза. Костас по-прежнему держал ее в объятиях. Ей хотелось, чтобы он не разжимал объятий, но она почувствовала: что-то изменилось. Она попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть, где они. Откуда-то падал яркий свет, и она прищурилась. Она сонно поцеловала Костаса, и он вздрогнул, обнял ее еще крепче и пробормотал что-то, чего она не смогла разобрать.

Она открыла глаза. Они были в комнате, в огромной ванной из розового мрамора.

— Прими со мной душ, Софи.

Он подался вперед, и ее плечо обрызгала теплая струя душа.

Софи широко раскрыла глаза и встретилась взглядом с Костасом. Она с легкостью догадалась, о чем он думает. Его черные глаза выражали озорство, так же как и улыбка его чувственных губ, при виде которой у Софи перехватило дыхание.