Ли Гринвуд - В твоих объятиях

Виктория не очень понимала, о чем он толкует, но не мешала ему болтать.

Ей показалось странным вновь оказаться на этой кухне. Она привычно протянула руку к банке с молотым кофе. Его как раз хватало на четыре чашки. Поставив кофейник на плиту, она поискала в буфете; нет ли еще запасов. Кухарка всегда ее учила досыпать кофе в опустевшую банку.

Виктория еще раз пожалела, что Майра отсутствует и не может позаботиться о муже или подсказать ей, что делать. Кофе поддержит его какое-то время, но вряд ли это хорошо для его здоровья.

Она нашла еще кофе за банкой с лярдом. Больше ее половины было уже израсходовано. Она досыпала в пустую банку ровно столько, сколько оттуда взяла, и вернула остаток на место. Потом она налила три чашки. Хотя Бен отказался войти в дом, но, может, он согласится выпить чашечку.

– Очень вкусно, – заметил судья, сделав несколько глотков. – Тебе нужно будет рассказать Майре, как ты его завариваешь. Я хочу, чтобы ты переехала жить к нам, – продолжал судья, меняя тему разговора.

– Спасибо, но я не могу.

– Только не говори «нет» из-за того, что я тогда так поступил, – умоляющим тоном произнес судья. – Я сделаю все, чтобы это искупить. К тебе переходят значительные деньги как к вдове Джеба.

– Пожалуйста, не надо мне денег Джеба. Если бы мы были дольше женаты или у нас были бы дети, тогда другое дело. Но папа оставил мне более чем достаточно.

– Они твои. Джеб так написал в своем завещании.

– Я знаю, но он не любил меня на самом деле. В этом не было его вины. Мы просто не подходили друг другу. Я не могу взять его деньги.

– Что же ты станешь делать? Вернешься в Аризону?

Виктория почувствовала, что краснеет.

– Я собираюсь выйти замуж.

– За управляющего твоего дяди? Того парня, что освободил тебя из тюрьмы?

Виктория покраснела еще больше.

– Нет. За Тринити Смита, человека, который привез меня в Бандеру.

– Ты сошла с ума? – громко возмутился судья. – Ты не можешь выйти за охотника за вознаграждениями!

– Он не охотник за вознаграждениями, – отрезала Виктория. – Он отправляется за преступниками, потому что никто больше делать этого не хочет. – Повторяя объяснения и резоны Тринити, она узнавала собственное осуждение в каждом слове судьи.

– Мне это все равно не нравится, – продолжал судья. – Ты понимаешь, что окружающие его не примут. Тебя никуда не будут приглашать. А что будет с твоими детьми?

– Я знаю это, – произнесла Виктория, наконец оценив в полной мере цену, которую платил Тринити за исполнение того, что считал своим долгом. – Но Тринити – замечательный человек. Я буду счастлива разделить его изоляцию. Если люди откажутся с ним общаться, это будет их потеря.

Также быстро, как вспылил, судья обмяк и притих. Он устало откинулся в кресле.

– Ты всегда была разумной девочкой, гораздо разумнее меня. Привози сюда своего молодого человека. Если он мне понравится, я посмотрю, что можно будет сделать. Немного найдется в Техасе людей, которые вступят в конфликт со мной. И никто не станет бодаться с Майрой.

– Вы очень добры, но боюсь, что Тринити мало заботит, примет его общество или нет.

– А ты скажи ему, что это ради ваших детей. Он может проводить все время с коровами, если ему так нравится, но вашим детям понадобится жить в обществе. И несколько друзей на таком пути не помешают.

– Вы очень великодушны...

– Нет, это не так. После того, что я натворил, это самое меньшее, что я могу сделать. – Судья замолчал, словно вспомнив что-то. – Ты говоришь, твой молодой человек уверен, что мачеха убила его отца?

– Это случилось в Галвестоне пятнадцать лет назад. Он пытался заставить шерифа расследовать это дело, но оно его не заинтересовало.

– Жаль, что я об этом не знал. Я бы быстро заставил их пошевелиться. А что произошло потом с этой женщиной?

– Она исчезла.

Виктория не могла заставить себя сообщить судье, что Тринити узнал Куини. Хотя, вероятно, ей следовало бы это сделать. Если Майра в самом деле Куини, он должен быть предупрежден.

– На что он собирается тебя содержать?

– Он владеет ранчо в Нью-Мексико. – Она не стала говорить правду.

– Полагаю, ты хочешь взять под контроль свои деньги?

– Да, хотела бы.

– Он знает, что женится на очень богатой женщине?

– А я богатая? Никто не говорил мне, сколько папа мне оставил.

– Больше двухсот тысяч долларов.

Настроение Виктории взлетело до небес. Теперь денег хватит, чтобы Тринити мог купить себе самое большое ранчо, какое захочет. И коров. И лошадей. И еще много останется на то, чтобы построить дом, завести детей и делать множество разных вещей, о которых она мечтала в Аризоне.

– Теперь даже немного больше, – добавил судья. – Одно из вложений, которое я сделал, дало отличную прибыль.

– Возьмите ее себе.

У судьи хватило энергии, чтобы обидеться на такое предложение.

– Категорически нет! Зачем мне это делать?

– Потому что вы присматривали за всем для меня. Вы не обязаны были это делать.

– Нет, обязан. Я хотел, чтобы убийца Джеба был повешен, но никогда не хотел причинять вред тебе. Ты можешь это понять?

Виктория прекрасно это поняла.

– Я рада. Мне тоже не хотелось вас ненавидеть, но вы меня запугали. Вы были так решительно настроены меня вернуть. Вы теперь попытаетесь выяснить, кто убил Джеба?

Судья снова поник в кресле.

– Не знаю. Мне теперь почти все безразлично. Я все время ощущаю такую усталость. Если бы у меня не было Керби, я не знал бы, что делать с ранчо и вообще всем. Он молод, но уже выполняет работу взрослого мужчины.

– Керби всегда вами восхищался, – сказала Виктория. – Я думаю, что он видит в вас отца, которого у него никогда не было.

– Он хороший мальчик. Я к нему очень привязался. Мне только хотелось бы, чтобы Майра не держала его так жестко на привязи. Я попытался уговорить ее, чтобы она позволила мне отослать его в школу, но она об этом и слышать не хочет.

Виктория почувствовала себя неловко. Ей никогда не нравилось, когда ее вмешивали в разногласия между судьей и Майрой. Сейчас ей это тоже не понравилось. Она увидела, как Бен встал со своего места отдыха под деревьями и направился к дому. Она ухватилась за это как за предлог закончить свой визит.

– Мне нужно ехать обратно, – сказала она.

Судья начал было подниматься, но тут же упал обратно в кресло.

– Приезжай поскорее снова и привози сюда своего дядю. Вам всегда будут здесь рады.

– Приеду. А вы боритесь со своим кашлем, У вас врач был?

– Не меньше дюжины, но они лишь чешут в затылке и что-то бормочут у меня за спиной. Полагаю, они боятся сказать мне, что я умираю. Если б они знали, как мне это безразлично. Мне это абсолютно все равно.