Эмили Роуз - Роковое наследство

Его взгляд задержался на ее губах.

— Вы этого хотите? — Обхватив за талию, Митч привлек ее к себе. Тонкой ночной рубашки и халата оказалось недостаточно, чтобы защититься от его разгоряченного тела.

Его рот так стремительно обрушился на ее губы, что их зубы соприкоснулись. Карли попыталась вырваться, но он не отпустил ее.

Каждая нервная клеточка в ее теле звенела от напряжения. От желания.

Этого не должно было произойти. Митч Кинсейд оскорбил ее сестру. Карли он даже не нравился. Разве она могла испытывать к нему симпатию, когда он думал лишь о том, как забрать у нее Рэтта?

С этой мыслью она уперлась одной рукой ему в живот, пытаясь его оттолкнуть. Но в тот момент, когда она почувствовала жар его кожи под своей ладонью, собственное тело изменило ей. Оно затрепетало от желания, напомнив ей, что у нее давно не было мужчины. Но даже с Сэмом она не испытывала подобного. Словно хоровод огненных искр заплясал внутри нее, воспламеняя те нервные окончания, которые раньше дремали.

Ей не следовало отвечать на его поцелуй, но она была так опьянена его волнующей близостью, что не смогла устоять перед искушением. Одна ее рука вцепилась ему в плечо, другая заскользила по его спине. В ответ на это Митч сжал ее ягодицы и теснее прижал к себе. Даже сквозь одежду Карли почувствовала, как он был возбужден. Ее внутренние мышцы сжались от наслаждения, с губ сорвался приглушенный стон.

В следующую секунду он спустил с ее плеч халат и нежно коснулся ее набухшей груди.

Ей следовало возразить, но, очевидно, дар речи покинул ее. Она едва соображала. Все, что она могла, — это чувствовать. Его жар. Его силу. Натиск его чувственных губ. Внутри нее разгорелся огонь желания, какого она не испытывала раньше. Ее ногти сильнее впились ему в спину.

Пальцы Митча нашли ее сосок и начали нежно его пощипывать. Вспышка желания пронзила ее до потайных глубин ее женского естества, и ее бедра задрожали.

Посапывание, донесшееся из голубой комнаты, вернуло ее к реальности. Вырвавшись из объятий Митча, она поправила халат и провела тыльной стороной руки по влажным губам, которые до сих пор покалывало.

— Этого не должно было произойти.

Ноздри Митча раздувались. Желание в его глазах превратилось в лед, губы искривились в усмешке.

— Да ладно тебе, Карли. Прекрати вести себя так, словно ты не собиралась задобрить меня с помощью вкусного ужина и сексуального сарафана. Соблазнить меня — всего лишь следующий пункт в твоем плане.

— Каком еще плане? — У нее был план, но он не имел никакого отношения к сексу.

— Вы с сестрой соревновались, кто из вас найдет себе муженька побогаче?

Карли охватила безудержная ярость. Ей пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не залепить ему пощечину.

— Послушай, ты, недоумок, я была помолвлена с интерном [2] Студент или молодой врач, работающий в больнице. , чьи долги могли поспорить с национальным долгом. У него не было ни гроша за душой, понимаешь? И не вини меня в этом поцелуе. Я ничего не делала, чтобы привлечь твое внимание.

— Неужели? А для чего тогда все эти облегающие костюмы, сарафан без бюстгальтера и гипнотическая походка?

У нее гипнотическая походка?

— Я не одеваюсь вызывающе.

— Хватит отпираться, Карли. У тебя чертовски красивое тело, которое не стыдно выставить напоказ. Мужчины, должно быть, падают к твоим ногам.

Как ни оскорбительно прозвучал его комплимент, ей было приятно, что он находил ее привлекательной. И все же он заблуждался на ее счет.

— Ты спятил?

— Не настолько, чтобы попасться на твой крючок. Закинь удочку где-нибудь в другом месте, потому что этого Кинсейда тебе не поймать. — С этими словами он повернулся и направился к лестнице.

— Если бы я поймала тебя, Кинсейд, я бы выбросила тебя обратно или скормила бы акулам. Иди к черту, самоуверенный идиот.

— Я уже попался, и ты меня не выбросила, — пробормотал Митч, оказавшись в пустом фойе. Пройдя по коридору, он оказался в кабинете, который раньше принадлежал отцу, а теперь стал его. Достав из ящика стола старую отцовскую записную книжку, он сел в кожаное кресло и принялся листать ее. Найдя нужный номер, он набрал его на клавиатуре своего мобильного телефона.

— «Детективное агентство Льюиса», — послышался в трубке голос, несмотря на поздний час.

— Фрэнк, это Митч Кинсейд.

— Мои соболезнования в связи со смертью твоего отца, Митч. Мы с Эвереттом через столько всего прошли вместе.

— Именно поэтому я и обращаюсь к тебе за помощью, — сказал Митч. — Мне нужно, чтобы ты собрал компромат на Карли Корбин. Мне нужна любая информация, которая ее дискредитирует. И как можно скорее.

Льюис рассмеялся.

— Ты определенно сын Эверетта. Я немедленно начну наводить о ней справки. Ты можешь достать ее отпечатки пальцев?

Митч подумал о посуде, часть которой он так и не домыл после «семейного» ужина.

— Я завтра утром пришлю их тебе с курьером. Ты не мог бы заодно проверить и сестру Карли?

— Мне нужно искать что-то конкретное?

— Я хочу, чтобы ты выяснил, что Марлен Корбин сделала с сотней тысяч долларов, которые мы ей заплатили. Еще я был бы тебе очень признателен, если бы ты нашел водителя, который сбил ее три месяца назад. Полиция отложила это дело в долгий ящик. — Митч сжал в руке телефон. Он должен был знать правду, а его отец говорил, что доверяет Фрэнку Льюису как самому себе. — Мне нужно знать, не был ли причастен к ее смерти мой отец.

Этот зеленоглазый мерзавец отлично целовался.

Карли жалела, что узнала это.

Она ускорила темп, пытаясь прогнать неприятные мысли и взбодриться после бессонной ночи.

Рэтт засмеялся в своей детской машинке, которую Карли толкала сзади. Он любил быструю езду и энергично нажимал рожок на игрушечном руле, нарушая утреннюю тишину.

Длительное воздержание.

Только так она могла объяснить свою реакцию на поцелуи Кинсейда. Прошло три месяца, как они с Сэмом расстались. Когда ее бывший жених узнал, что Карли собирается стать опекуном Рэтта, оп заявил, что пока не готов к созданию семьи и, тем более, не намерен воспитывать чужого ребенка. Сэм выдвинул ей ультиматум: либо он, либо Рэтт.

Карли не составило труда сделать выбор. Она не могла любить человека, который заставил бы ее во второй раз пожертвовать самым дорогим, что у нее было. Впрочем, Сэм не знал о ее маленькой дочурке, которую она отдала в приемную семью, когда ей, Карли, было шестнадцать лет. Она ничего не сказала ему из страха, что он сочтет это решение непростительным, как ее университетский бойфренд.

Она предпочла племянника жениху, и это было концом ее помолвки. И ее половой жизни.

Так что в ее вчерашнем фиаско были виноваты разыгравшиеся гормоны. И все же одно дело — считать Митча Кинсейда сексуально привлекательным и совсем другое — отвечать на его поцелуй.