Кара Колтер - Плейбой для мисс Мейпл

- Да, с этим мальчиком нелегко найти общий язык, — с горечью прошептала она.

Ее лицо осветила грустная улыбка. Сейчас! Если пригласить ее сейчас, она, может, и согласится, подумал Бен. Но именно теперь он, как назло, не мог говорить. Неожиданно для него самого ему передалась реакция учительницы, и к горлу подступил комок. Не рассказывать же ей, как тяжело ему подчас бывает найти общий язык с Кайлом.

Он мог бы, конечно, начать сейчас разглагольствовать с мисс Мэйпл о тяжелой судьбе мальчика,

для этого как раз был подходящий момент, но ему не хотелось добиваться желаемого таким способом. Нет. Это означало бы воспользоваться ситуацией. Тем более что ей действительно небезразлична судьба Кайла. Такими вещами шутить не следует. В конце концов, кому еще, кроме них двоих, до него есть дело? Нет, Бен не имеет права играть на ее чувствах. Прощаясь, он оставил ей номер своего мобильного на тот случай, если вдруг понадобится его помощь.

Для начала хватит и этого. Она, видимо, почувствовала, что Бена интересует не столько учеба мальчика, сколько она сама, поэтому взяла номер телефона с явной неохотой. Дверь скрипнула, и в класс вошел Кайл, прижимая к груди библиотечную книгу.

— А когда ее надо сдать? — грубо спросил он.

- Она твоя, — мягко ответила мисс Мэйпл. — Я заказала ее для тебя.

Кайл метнул в сторону учительницы дерзкий взгляд.

- Я уже читал ее. Ерунда. Она мне не нужна.

Бен еле-еле сдержался, чтобы тут же не отругать мальчика за грубость, и взглянул на мисс Мэйпл, но та как будто не услышала его слов. Она видела лишь то, с какой нежностью мальчик прижимал к себе книгу, поэтому как ни в чем не бывало ответила:

— Все равно оставь ее у себя. Может быть, твоему дяде будет интересно почитать ее.

Издевается? Она думает, что ему может быть интересна детская книжка с картинками? Но что-то в выражении ее лица остановило Бена. И он снова отдался своему радостному возбуждению. Его можно было сравнить разве что с воином или охотником, попавшим в неведомую страну, который мог либо поймать жертву в свой капкан, либо сам оказаться в ловушке.

— Красивое дерево, — сказал Бен, решив ей немного польстить.

— Спасибо, — ответила мисс Мэйпл. — Мы смастерили его в прошлом году всем классом. Это был наш проект.

И, видимо, тут же решив, что это можно расценить как развлечение, высокомерно добавила:

— Это наглядное пособие для занятий математикой, английским языком и наукой. Я всегда цитирую им Аристотеля, который сказал: «Когда учишься с радостью, то запоминаешь на всю жизнь».

- Твоя учительница совсем не старая, — сказал Бен, едва они переступили порог дома и прошли на кухню. — И у нее такая феноменальная память! Она всегда так запросто цитирует Аристотеля?

Бен тут же мысленно обругал самого себя. Подходящая тема для разговора с одиннадцатилетним мальчишкой! Ему бы помалкивать, а не обнаруживать к ней столь явный интерес! Но Кайл, казалось, ничего не заметил. Он был поглощен новой книгой, поэтому едва взглянул на него.

— Тебе же не одиннадцать, — только и ответил он дяде.

О чем же с ним можно говорить? О бейсболе, что ли? И у него вдруг вырвалось:

— Да и не уродина вовсе.

Кайл с таким интересом разглядывал рисунки в книге, что едва взглянул на тарелку с котлетами, которую Бен пододвинул к мальчику.

— Не уродина? А ты попробуй не сделай домашнее задание! Увидишь, в какую злюку она превратится!

- Ну а кто тебе мешает его выполнить? — осторожно осведомился Бен. Он был приятно удивлен, видя, что классная учительница Кайла так заботится о мальчике и любит свою работу. Интересно, как она заставит Кайла заниматься? — подумал Бен, а вслух произнес:

— Если ты в течение месяца будешь делать все домашние задания, я свожу тебя на бейсбольный матч! — пообещал он, вспомнив, что мисс Мэйпл предлагала поощрять мальчика за усердие в учебе.

Кайл даже не взглянул на него!

Вечером они отправились в больницу, чтобы проведать Карли, но застали ее спящей. Она выглядела такой измученной, маленькой и беззащитной, что со стороны могло показаться, будто под одеялом лежит ребенок. Да... И это его, Кайла, он пытался заинтересовать бейсболом? Мальчика, у которого мать умирает практически на глазах, с горечью подумал Бен. Он и понятия не имел, чем ему помочь, и почувствовал только бесконечное отчаяние, когда вечером Кайл молча поднялся наверх и, хлопнув дверью, ушел в свою комнату.

Через несколько секунд степы затряслись от мощного звука стереосистемы. Загрохотала музыка. В этот момент Бен почувствовал себя абсолютно беспомощным. Он понял, что все попытки мисс Мэйпл заставить Кайла взяться за учебу ни к чему не приведут, да и его собственные старания абсолютно напрасны.

Он вспомнил выражение лица учительницы, когда она смотрела на Кайла, ее задумчивый взгляд и понял, что ни за что на свете не сможет ее обмануть, обидеть, предать. Ни одна женщина в его жизни не была с ним хоть на йоту такой же искренней, естественной и в то же время простой. Ясно одно — она очень ранима.

Тайный дневник Кайла Эндерсона

Однажды мама сказала мне про дядю Бена, что он сердцеед. А потом засмеялась и прибавила:

— Это не значит, что он ест сердца. Это значит, что его любят женщины.

Сейчас, когда я живу с ним, я понял, что это правда.

Всюду, куда бы мы с ним ни пришли, женщины на него пялятся. Сегодня в закусочной они все смотрели на него так, будто это было самое вкусное, что можно съесть. Вернее, нет, как смотрел бы малыш, на лакомство. Они еще даже не разговаривали с ним, а уже все в него влюбились. Я не раз видел такое выражение лица у своей мамы. А с простой арифметикой я справляюсь без труда. Мама плюс ее новая любовь всегда равно несчастью. Может, это у них семейное.

Я люблю ежедневники. Однажды маме такой подарили, а она не стала им пользоваться. С тех пор он лежит у меня. Такой клевый, даже на ключ запирается! Вести дневник — это ведь то же самое, что доверить настоящему другу тайну, которая скрыта у тебя в душе.

Тот дневник, в котором пишу сейчас, я украл. Он мне понравился, потому что тоже запирается на ключ, а еще мне было не страшно, что в магазине надо мной будут смеяться, потому что я хочу его купить. Правда, можно было наврать продавцу, что у моей старшей сестры день рожденья и это для нее. Но тогда была бы не кража, а вранье.

У меня ведь нет сестры. Интересно, что хуже: соврать или украсть? Никто не знает, что я не люблю поступать плохо. И потом мне стыдно в этом признаться, и я так волнуюсь! Даже живот болеть начинает.

Моя мама умирает! Она сейчас весит меньше меня

— смешно, всего девяносто фунтов — и похожа на маленького ребенка. На ее руках проступают косточки и голубые вены. И каждый раз смотрит на меня так, как будто прощается со мной. Правда, иногда мама говорит, что скоро выздоровеет и снова вернется домой, но я вижу — говорить ей тяжело и это неправда. Я не верю ей. И даже если бы был совсем маленьким, все равно бы не поверил. Я чувствую, что уже взрослый. И что мог бы ухаживать за своей мамой, как она когда-то за мной. Вряд ли у меня это хорошо получится, но все-таки я могу и буду, если ее и правда скоро выпишут.