Гленда Сандерс - Свободная любовь

— А что ты сделаешь со мной после того, как уберешь елку? — спросила она. Несколько месяцев назад она бы не задумалась над его шутками и только чувствовала бы удовлетворение от его желания, чтобы она была рядом. Теперь же она заметила обратную сторону его нежности, тонкое напоминание о временных и пространственных ограничениях их отношений.

— Заверну тебя в бумагу и заброшу на чердак вместе с другими украшениями, — поддразнил он.

Это было совсем не то, что Дори хотелось бы услышать. Она принужденно улыбнулась, чтобы скрыть, как это ранило ее сердце, и сказала:

— Лучше отведи меня на эту вечеринку на открытом воздухе. На чердаке слишком пыльно.

Декан школы бизнеса Реджиналд Харгроув был женат на богатой и знатной наследнице; супруги жили в очень старом и респектабельном особняке около университета. Дом, мило и со вкусом украшенный во все времена года, был особенно очарователен на Рождество. Ветки вечнозеленых растений, переплетенные широкими красными лентами, украшали балюстраду и камин. Веточки падуба стояли в вазах с новогодними букетами и обвивали основания толстых свечей.

Кондиционеры были включены на полную мощность, чтобы не чувствовалась духота от большого числа гостей и жара огромного камина, в котором горели дубовые дрова. Атмосферу Рождества дополнял медный котел, в котором шипел горячий яблочный сидр с корицей, гвоздикой и сухими лимонными корочками. Сидр подавала горничная в черном платье и накрахмаленном белом передничке. Она разливала его в металлические кружки, украшенные рождественскими сюжетами.

У порога их приветствовала жена декана Челси, одетая в длинную, до пола, тканую юбку и блузку ручной вышивки с рукавами-буф. Она вела их через толпу, когда один из коллег Скотта, профессор-финансист, помахал им рукой и вовлек в оживленный разговор. Тогда хозяйка извинилась и вернулась к Двери, чтобы встречать других гостей. Постепенно собравшиеся разделились на женскую и мужскую группы. Когда декан завладел вниманием Скотта, чтобы узнать его мнение по поводу предполагаемого ограничения расходов на факультете, его жена взяла Дори за локоть. Округлив глаза, она сказала: — Эти мужчины! Теперь весь вечер они будут обсуждать сокращение бюджета.

Она подвела Дори к группе женщин, многих из которых Дори помнила по предыдущим приемам. Эми Рейнолдс, красавица с льняными волосами, которая была звездой приема два года назад, накануне своей свадьбы с профессором-финансистом сейчас находилась на последних месяцах беременности. Она обсуждала курсы Леймеза с Элеонор Трайффл, матерью четырех малышей и убежденной сторонницей естественных родов.

Мери Эллен Виклифф, у которой был ультрамодный магазин среди магазинчиков, расположенных за университетским городком, и которая вела семинар по управлению малым бизнесом, вступила в разговор, упомянув, что сейчас в продаже появилась модная одежда для будущих матерей. Затем она обратилась к Дори:

— Вы по-прежнему живете в Таллахасси? — Дори кивнула, и женщина покачала головой. — Это, должно быть, трудно для вас обоих.

— Мы много путешествуем, — пошутила Дори.

Неожиданно комната прекрасного дома показалась ей слишком душной, слишком ароматной, слишком переполненной людьми. Усилием воли Дори поборола приступ головокружения, но, должно быть, слегка пошатнулась, потому что Мери Эллен спросила:

— С вами все в порядке? Вы слегка раскраснелись.

— Здесь слишком жарко, — объяснила Дори. — Может быть, в кухне найдется стакан холодной воды.

Скотт нашел ее там несколько минут спустя. Она сидела за столом под освежающей струей вентилятора.

— Дори? — обеспокоенно спросил он, подойдя к ней. — Я оглянулся, но тебя не было рядом.

— Было жарко, и мне захотелось выпить чего-нибудь холодненького. И поскольку мне противопоказан пунш из шампанского... — Она подняла бокал с водой и встряхнула его, так что зазвенели кубики льда. — Если ты наполнишь его, мы можем вернуться к гостям. Сифон в углу.

— Ты уверена, что все в порядке? — спросил Скотт.

— Мне не следовало надевать туфли на высоких каблуках, — ответила она, затем прошептала: — У меня немного опухли лодыжки.

Ее огорчило, что его лицо затвердело при косвенном упоминании о беременности. Почему ты не можешь быть счастлив со мной? — с болью в сердце подумала она, расстроенная оттого, что не могла произнести это вслух. Произнесенные вслух, эти слова прозвучали бы как обвинение.

На следующий день после приема они поехали в Миканопи, расположенный в пятнадцати милях к югу от Гейнсвилла. Их путь лежал через город, построенный в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Миканопи никогда не был большим городом, а сейчас от него остались лишь старый Южный дом, напоминающий дворец, усадьба Херлонг, которая была превращена в отель, и вереница старых деревянных домов, в которых разместились антикварные и сувенирные магазинчики.

Скотт и Дори бродили по магазинам примерно дважды в год, и всегда это было для них большим развлечением.

В магазинчике старых, но не обязательно древних товаров, наполненном всякой всячиной, Скотт купил Дори керамическую вазу в форме зайца Банни из мультиков. Дори к следующему приезду Скотта в Таллахасси испекла морковный пирог, и в знак признательности он повел ее в магазин, где купил для нее сережки с бриллиантами в полкарата, о которых она мечтала.

Сегодня на ней были эти серьги, и она бессознательно трогала пальцем гладкую поверхность одного из бриллиантов.

— Помнишь день, когда мы купили мою вазу а-ля заяц Банни?

На лице Скотта появилась улыбка.

— Возможно, мы найдем ей сегодня пару. Дори засмеялась.

— Тасманского Дьявола или жуткого снежного человека. Я обниму его, поцелую и назову Джорджем.

— Что-то происходит около особняка, — заметил Скотт.

У него сразу изменилось настроение, и Дори проследила за его взглядом, устремленным через ветровое стекло. Перед Южным домом движение практически остановилось, так как водители усердно искали место для парковки по обе стороны дороги, ведущей от величественного старого особняка. На широкой лужайке перед домом собиралась толпа. На мужчинах были пиджаки и галстуки, а женщины были одеты в шелковые костюмы или платья, отороченные, кружевом.

— Похоже на прием, — определила Дори.

— Угу, — согласился Скотт. Он проехал мимо особняка, припарковался за магазинчиком, и они с Дори отправились за покупками.

Деревянная колыбель с сердечком, вырезанным на передней стенке, сразу привлекла внимание Дори, как только они вошли во второй антикварный магазин. Она остановилась и долго глядела на нее, воображая внутри мягкий матрасик и розовое или голубое одеяльце. Наклонившись, она легко коснулась колыбели, и та закачалась на резных полозьях.