Виктория Лайт - Две сестры

– Я думаю, вам не пришлось бы переживать по этому поводу. – Морис был несколько огорошен, но все-таки нашел, что ответить. – Я уверен, что ваша красота вечна.

– Вот только не надо комплиментов, – резко прервала его Флер. – Терпеть их не могу.

– Но почему? Разве женщины не любят, когда им говорят, что они прекрасны?

Морис уже понял, что бесполезно пытаться угадать, куда Флер повернет разговор. Капризная, непредсказуемая, шокирующая… Он мог бы продолжать так до бесконечности.

– Наверное, любят, – ответила она. – Но я нет. Все, что мне надо, я увижу сама. В зеркале и мужских глазах.

– Да? И что же вы видите в моих глазах? – не удержался он от вопроса.

Лучше бы он этого не спрашивал. Потому что Флер откинулась на спинку стула, чуть прищурилась и целых пять минут молча разглядывала его.

– Вы считаете меня странной. Деспотичной. Избалованной. И красивой.

Морис фыркнул.

– И не смейте говорить мне, что я ошибаюсь, – она покачала головой. – После вчерашних рассказов Фрэн вы вряд ли можете думать обо мне что-то другое.

– Вы знаете, что мне рассказала Фрэнсис?

– Я знаю Фрэнсис. А об остальном догадываюсь. Представляю, что вы подумали обо мне, когда я позвонила к Льюису и сказала ей идти домой.

– Это было невежливо, – заметил Морис. Было очевидно, что Флер скорее забавляет, чем сердит его вчерашний вечер с Фрэнсис, и он мог позволить себе обсудить его.

– Я знаю. Но должна же я была выручить бедняжку из беды.

– Беды?

– Она была уже почти готова влюбиться в вас, Морис Шеннон.

Это был удар исподтишка. Морис чувствовал, что Флер пристально наблюдает за его реакцией, но не мог скрыть смущения.

– О чем вы говорите… – пробормотал он, не понимая, что с ним творится.

За десять лет журналисткой жизни в Даблин Ньюсуик он успел пережить всякое и мог без ложной скромности сказать, что нервы у него железные, а выдержка колоссальная. Однако в присутствии Флер Конде и то, и другое бесследно испарилось. Такого презрения к себе Морис не испытывал с тех пор, как был пойман матерью на краже варенья из чулана.

– Не смущайтесь, Морис, – произнесла Флер почти сочувственно. – Я же подоспела вовремя и выручила бедняжку Фрэнсис.

– Флер, мне кажется, что вы слишком опекаете свою сестру, – резко сказал Морис.

Он, в конце концов, не мальчик, чтобы она покровительственно разговаривала с ним!

– А мне кажется, мистер Шеннон, что я пригласила вас сюда, чтобы вы взяли у меня интервью, а не вмешивались в мои отношения с сестрой, – тут же последовала не менее резкая отповедь.

– Как скажете.

Морис распахнул принесенную с собой папку и достал оттуда тонкий блокнот и ручку.

– Вы не будете записывать мой голос на пленку? – иронично осведомилась Флер.

– Нет. Предпочитаю работать с бумагой и собственными впечатлениями, – сухо ответил Морис, стараясь не смотреть на нее. – Зачем вы приехали в Дублин?

– Навестить сестру.

Морис сделал пометку в блокноте.

– Это ваш первый визит в Ирландию?

– Нет. Я очень люблю эту страну и стараюсь по возможности как можно чаще приезжать сюда.

– Вы играете сейчас в спектаклях?

– Нет. Пока я отдыхаю.

– Ваши творческие планы?

– Их нет.

– Как долго вы планируете пробыть в Ирландии?

– Я не знаю. Это будет зависеть от многих обстоятельств…

Морис замолчал. Будь на месте Флер любая другая женщина, он бы принялся расспрашивать ее о личной жизни, о взаимоотношениях с мужчинами. Не то чтобы он с радостью занимался подобной работой, но он прекрасно понимал, что именно этой информации ждет от него Джейкоб П. Роббер и читатели газеты. Однако спрашивать Флер об этом ему ужасно не хотелось.

– В чем дело, Морис? Неужели у вас закончились вопросы?

Флер аккуратно поставила локти на стол и обхватила ладонями лицо. Ее руки были по локти затянуты в черные перчатки, и это придавало ей хищнический вид.

– Может быть, вас смущает мой взгляд? Мне говорили об этом.

– Ничего меня не смущает, – буркнул Морис. – Я собираюсь с мыслями.

– Хотите, поговорим о чем-нибудь другом, – с подозрительной готовностью предложила она. – Ведь Фрэнсис наверняка порассказала вам всякого обо мне. Зачем же вам еще мои слова? Вы вполне можете ей доверять. Даже гораздо больше, чем мне.

Флер уже откровенно издевалась над ним, и в Морисе взыграла гордость.

– Давайте поговорим о другом. – Морис перестал отводить глаза и прямо посмотрел на прелестную насмешницу. – Почему вы согласились на интервью? Ведь вы пять лет отказывались идти на контакт с журналистами?

– Чуть больше шести, – уточнила Флер с мечтательной улыбкой. – Если честно, то я сама не знаю. Наверное, мне понравился ваш голос.

Морис поперхнулся и был вынужден отпить виски. Спиртное обожгло горло, но ему стало немного легче.

– Я-я рад.

– Видимо, ваш босс на это и рассчитывал, – заключила Флер, довольная произведенным эффектом. – Иначе он послал кого-нибудь порасторопнее.

– Может быть.

Морис снова проклял про себя тот час, когда согласился взять на себя это задание. Хотя разве у него был выбор?

– О чем еще вы хотите спросить меня? Давайте, я назову сама, – предложила Флер. – Есть ли в моей жизни мужчина? Замужем ли я? Что произошло с моим последним мужем? В чем причина моего ухода со сцены? Планирую ли я вернуться? Впрочем, это уже было…

Флер чуть нахмурилась.

– Я ничего не пропустила?

– Только ответы на эти вопросы, – улыбнулся Морис.

– Как скучно. – Флер зевнула, прикрыв рот ладонью. – Я надеялась, что вы придумаете нечто неординарное.

– Помилуйте, Флер! О какой неординарности может идти речь? Вы известная актриса, я журналист. Я задаю стандартные вопросы, вы отвечаете на них. Самая обычная штука в мире. С какой стати я должен придумывать что-либо? Вот однажды мне пришлось брать интервью у продажного члена муниципального совета и надо было постараться вывести его на чистую воду… Там была необходимость напрягать фантазию. А здесь в этом нет никакого смысла.

Морис презрительно хмыкнул. Пусть блистательная Флер Конде убедится, что не на всех действуют ее чары, и если она позволяет себе иронию, то он тоже не отстанет от нее в этом.

– Всегда знала, что ирландцы горячий народ, – медленно проговорила Флер, с любопытством глядя на Мориса. – Но чтобы до такой степени… Я очень вас разозлила, мистер Шеннон?

– Ничуть, – ответил Морис, несколько раздосадованный таким поворотом. Он всего лишь желал отплатить ей той же монетой, а заработал обвинение в невежливости.

– Хорошо, – вздохнула Флер. – Не вижу, почему бы не отступить разок от правил и не рассказать кое-что. Молчание длиной в шесть лет – это тяжеловато.

Она провела рукой по густым волосам и накрутила на палец черный завиток. Морис как завороженный следил за ее движениями. Что было такого в этой женщине, что заставляло его терять рассудок в самый неподходящий момент? Сейчас ему в голову лезли мысли весьма далекие от интервью…