Кэтрин Гарбера - Любовница или жена?

— Невеселые мысли?

Услышав его голос, Изабелла вздрогнула и испугалась, что он мог все прочесть по ее лицу.

Сделав над собой усилие, она беззаботно улыбнулась и покачала головой.

— Нет, просто наслаждалась быстрой ездой.

Не отрывая глаз от дороги, он поднес ее руку к губам и поцеловал. Изабелла закрыла глаза. Острая стрела желания пронзила ее тело.

Только Джереми мог заставить ее забыть о всякой осторожности. Изабелла начала подозревать, что, если бы он попросил отдать ему свою душу, она бы с радостью выполнила просьбу.

— Надеюсь, мой сюрприз не испортит этот прекрасный вечер, — тихо произнес он.

— Сюрприз?

Искорка надежды вспыхнула в ней. Джереми произнес эти слова так, словно запланировал нечто необычное.

Машина свернула к яхт-клубу. Так, значит, сюрприз ждет ее на яхте. Изабелла улыбнулась. Они проводили в океане большую часть времени, и ей это безумно нравилось, хотя иногда она ловила себя на мысли, что видит у штурвала незнакомого ей мужчину — так сильно Джереми преображался в роли капитана.

— Мне кажется, или ты не рада, что мы приехали сюда? — бросив на нее быстрый взгляд, вдруг спросил он.

— Я люблю твою яхту, но, если честно, меня приводит в смущение твой сюрприз, — призналась она.

— Как и мои подарки.

— Неправда, — запротестовала Изабелла — Мне нравятся твои подарки. Просто я не привыкла к такому вниманию и поэтому чувствую себя неловко.

За три месяца, проведенных вместе, Джереми буквально завалил ее подарками. Чаще всего это были драгоценности, иногда маленькие, но очень миленькие безделушки. А недавно он подарил ей «мустанг», точь-в-точь такой, как когда-то был у ее родителей. Увидев машину в ее гараже, Дар обомлел.

Джереми погладил ее запястье, на котором красовался его последний подарок — браслет, усыпанный бриллиантами.

— В бриллиантах ты просто ослепительна.

— Поэтому к браслету ты подарил еще и бриллиантовое ожерелье?

— Именно. — Он заглушил мотор и повернулся к ней. — А теперь я хочу услышать, о чем ты думала на самом деле. От напряженной мысленной работы у тебя на лбу образовались глубокие морщины.

— Когда? — попробовала она увильнуть от ответа.

— Белла, не притворяйся.

— Ты слишком хорошо меня изучил, — вздохнула она.

— Еще нет, но надеюсь, что в скором времени узнаю все твои секреты.

— Звучит как угроза, — невесело пошутила она.

— А разве у тебя есть что скрывать? Белла, ты не веришь мне?

Изабелла верила. До определенного предела. Ночью, в его объятьях, она не думала ни о чем, но в остальное время не могла отделать от мысли, что через три месяца может остаться с разбитым сердцем. Если, конечно, ей не удастся влюбить его в себя...

— Какое многозначительное молчание, — вполголоса заметил Джереми, причем по его голосу нельзя было определить, что скрывается за его словами.

Изабелла в который раз пожалела, что не обладает и сотой долей его самообладания и выдержки. Джереми чертовски хорошо мог контролировать свои эмоции, когда этого хотел. А ее читал, как открытую книгу.

— Дело не в том, что я не верю тебе, — осторожно подбирая слова, сказала она.

— Значит, недоверие все-таки имеет место быть, — констатировал он.

Изабелла закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Просто я страшусь того момента, когда ты уйдешь, — честно призналась она.

— Но до этого у нас еще есть время, верно? — мягко спросил Джереми.

— Совсем чуть-чуть.

Джереми замолчал, продолжая смотреть на нее, но по его непроницаемому лицу ничего нельзя было понять. Наконец он отвел взгляд и вышел из машины.

Изабелла осталась сидеть. На ее губах застыла грустная улыбка. Он не ответил на ее признание, которое далось ей с таким трудом.

Джереми услышал позади себя легкие шаги Изабеллы и повернулся к ней. С самого детства его отличала выдержка, поэтому ощущение гнева и беспомощности, которое вспыхнуло в нем в машине, стало для него полнейшей неожиданностью.

Он невесело усмехнулся. Находясь рядом с Беллой, он сам непохож на себя.

— Джереми, — позвала она. И такое отчаяние слышалось в ее голосе, что у него перевернулось сердце и гнев вспыхнул с новой силой. На самого себя, ибо он знал, что откровенность далась ей нелегко, а он побоялся признаться в ответных чувствах и попросту сбежал.

— Молчи, — предупредил он. Она не послушалась.

— Джереми, я не хотела испортить вечер, правда.

— Ты не испортила ничего. Я пока не готов обсуждать наши отношения, но и думать о том, что однажды все закончится, не хочу.

— Я тоже, — тихо сказала она.

— Подожди меня здесь, — велел он и направился к машине.

Вытаскивая из багажника свои вещи, он то и дело бросал взгляд на темный женский силуэт. Джереми стиснул зубы. Дорого бы он отдал, чтобы узнать, какие еще мысли бродят в ее красивой головке.

Они поднялись на борт яхты.

— Принести тебе что-нибудь выпить? — спросила она, стоя у борта.

— Нет, — кратко ответил он.

— Джереми, я сожалею, что подняла этот вопрос, — раздался рядом ее голос. — Но если у тебя нет настроения, я бы лучше поехала домой, чем портить настроение еще и себе.

— Нет, — отрезал он.

— Тогда перестань хмуриться.

— Ты говоришь со мной так, будто я маленький мальчик.

— Сейчас ты ведешь себя именно как восьмилетний парнишка, — она прижалась к нему и сказала грудным голосом: — Хотя должна признать, что ты давно превратился в зрелого, соблазнительного мужчину.

Джереми обнял ее и крепко прижал к себе, жадно целуя ее подставленное лицо, с сожалением констатируя, что она действует на него как наркотик. Как он сможет жить после ее ухода? Три месяца, три года, вся жизнь — ему всегда будет ее мало...

— В машине я думала об этом. — Она приложила палец к его губам и чуть отстранилась. В ее глазах он увидел свое отражение.

— Об этом? — переспросил он, целуя ее шею. Она вздохнула и закрыла глаза. Он спустил с ее плеч верхнюю часть платья и с жадностью взглянул на ее тело — такое прекрасное и отзывчивое на его ласки, что только при мысли о том, что кто-то другой будет касаться его, в нем вскипела ярость. Изабелла вдруг открыла глаза и одним незаметным движением высвободилась из его объятий и подошла к борту, поправляя платье. Облокотившись о перила, она застыла, глядя на темный горизонт.

Джереми встал у нее за спиной и снова привлек к себе жестом, в котором не было ничего нежного. Он испугался, что так же легко и непринужденно она может навсегда исчезнуть из его жизни.

Изабелла чуть повернула голову и прошептала:

— Я думала о том, что три месяца прошли слишком быстро, и жалела, что оставшиеся три не могут продолжаться вечно.

Слова застряли у него в горле. Хватит ли у него смелости быть таким же честным и откровенным с ней?