Мари Феррарелла - Это наш ребенок!

Беременность Шейлы как будто подтвердила, что кто-то подслушал его мысли и устроил его жизнь так, как он хотел.

Оглядываясь на свою жизнь, он осознал, что все смерти и опустошения, свидетелем которых он был, толкали его к тому, чтобы отрешиться от роли стороннего наблюдателя и пожить немного собственной жизнью. Насладиться для разнообразия земными радостями.

Остановиться и вдохнуть запах детской присыпки.

И теперь, когда это действительно случилось — хотя он и представления не имел об этом и ничего заранее не планировал, — Слейд не собирался выпускать из рук то, что ниспослано ему Богом.

Это было бы несправедливо. А он искренне верил в справедливость.

Небольшая парковка, предназначенная для приемного покоя и выписанных больных, была забита битком. Ругаясь про себя, Слейд направился к стоянке для посетителей. Медленно ведя машину, он взглянул на Шейлу.

— Ты должна дать ребенку фамилию. — Она открыла рот, чтобы возразить, но он опередил ее: — Настоящую фамилию.

— Настоящую? — отозвалась она. На что он намекает? — Ты когда-нибудь смотришь на даты в газетах, которые печатают твои статьи? За окном девяностые, Слейд. Люди живут по другим законам.

Люди не сильно изменились за последние десятилетия. Они все еще люди. И старые предрассудки умирают с трудом. Он не хотел, чтобы на его ребенке лежало клеймо позора.

— Неужели? — язвительно спросил он и тихо добавил: — А ты?

Они много разговаривали в ту ночь, и не только из-за вина. Они оба были искренними. Он чувствовал, что узнал ее довольно хорошо. Пусть сейчас она говорит себе, что общественное мнение не имеет для нее значения, но в конце концов поймет его важность.

Они оба говорили, что не хотят связывать себя, не хотят обременять обязательствами. Тогда это все было очень отвлеченно и занимательно.

И пусто, как он теперь понимал.

Он чувствовал ее душу в ту ночь, и его душа стремилась ответить ей.

Сейчас Слейд нутром чуял, что именно Шейла спасла его от пули снайпера в Боснии и от бомбы в Бейруте. Он просто должен был вернуться домой и стать отцом ребенка, который ждал его здесь без его ведома. Не было другого разумного объяснения такому необычному везению.

Но Шейла упрямо стояла на своем.

Слейд продолжал говорить, будто и не ожидал ответа:

— Пациентки будут благосклоннее смотреть на своего доктора, если, родив ребенка, она выйдет замуж.

Теперь он читает ей мораль. Раздражение прорвалось сквозь надвигающуюся боль.

— Все, что им от меня требуется, так это моя компетентность. — Шейла вспомнила о Мэллори, о Николь и Эрин до нее. — И, может, плечо, на которое они могут опереться и поплакать в него.

Косясь одним глазом на Шейлу, Слейд медленно лавировал между машинами в поисках свободного места. Он просто боялся выпустить ее одну, пока он будет парковать машину. Неужели все жители Ньюпорт-Бич явились сегодня в больницу?

— А что от тебя требуется ребенку?

Этот вопрос полегче.

— Любовь. — Она чуть не выплюнула это слово, задыхаясь от боли.

Кажется, в следующем ряду есть свободное место. Остается только надеяться, что никто не займет его, пока он доберется.

— Как насчет ответственности?

Будь у нее силы, она бы рассмеялась. Услышать об ответственности от человека, который клялся, что свободу он ни на что не променяет.

— То есть выйти за тебя замуж?

У нее схватки, сказал он себе. Он не должен обижаться на ее тон.

— А что во мне плохого?

— Ничего. — Как любовник, он само совершенство. Но для брака необходимо больше, чем искусство любви. И потом, она не уверена, что сама подходит на роль жены или матери семейства. Ее мать не подходила. Как сможет дочь создать домашний уют? — Но я также не знаю, что в тебе хорошего.

Природа создала Слейда так, что он всегда искал легкий путь.

— Мы узнаем друг друга после церемонии.

Это простое заявление ошеломило ее.

— Гарретт, никакой церемонии не будет.

Невозможное его также никогда не смущало. В препятствиях он видел только брошенный ему вызов.

— Я могу дернуть за веревочки.

Он серьезен. И, возможно, всемогущ.

— Меня не интересуют никакие веревки, если только они не на твоей шее. — Она пристально смотрела на Слейда, которого, казалось, не интересовало ничего, кроме узкой щели, в которую предстояло втиснуть машину. — Слейд, я не верю в семейную жизнь.

Конечно, верит. Просто боится. Он не мог винить ее. В браке всегда есть элемент риска, но это-то и интригует.

— Зато я верю. Семья идет сразу за «правдой, справедливостью и американским образом жизни» и перед верой в победу моей любимой бейсбольной команды.

Слейд отстегнул свой ремень безопасности и повернулся к Шейле.

— Эй, док. Где твоя любовь к приключениям?

Шейла вцепилась в свой живот. События внутри нарастали.

— Я сейчас занята, Слейд. Кончай болтать и доставь меня в больницу. Я не уверена, что у меня есть время.

Слейд выскочил из машины и подбежал к ее дверце. Не успела она запротестовать, как он схватил ее на руки. Даже беременная, она не тяжелая, подумал он.

Его молнией пронзила мысль, что он держит на руках свою будущую жену и ребенка, и он, улыбаясь, понес ее ко входу в больницу.

— Ты соображаешь, что делаешь?

— Так мы быстрее доберемся, — успокоил он.

Ирония судьбы. Умение вести переговоры всегда было его сильной стороной и спасало из критических ситуаций. Теперь оно втягивало его в такую ситуацию.

— Я не хочу, чтобы мой сын...

В другое время Шейла сочла бы происходящее безнадежно романтичным. Сейчас все было просто безнадежно.

— Или дочь.

Он принял поправку на бегу.

— ...или дочь несла то же клеймо, что и я.

Как серьезно он это сказал!

— Клеймо?

Он утвердительно кивнул.

— Шейла, в слове «ублюдок» до сих пор не меньше боли, чем десятки лет назад. — Он взглянул на нее. Понимает ли она, что он пытается сказать. — Я не хочу, чтобы мой ребенок его слышал. Чтобы оно звенело в его ушах после того, как звук растает в воздухе. Я не хочу, чтобы мой ребенок чувствовал себя не таким, как все, зная, что его отец не побеспокоился даже попытаться создать союз с его матерью.

Он ее поймал, по глазам видел, что поймал. В ее глазах появилось сочувствие.

— Тебя, может, и устраивает самостоятельность, но она не помогает ребенку понять, почему у него нет отца и в чем его вина.

Слейд резко остановился перед тронувшимся автомобилем, но водитель притормозил и помахал, пропуская его. Слейд пошел дальше, продолжая убеждать:

— Шейла, я хочу быть рядом, чтобы отгонять его страхи. Я хочу быть рядом с ним. И с тобой. — Он улыбнулся ей. — Нам было хорошо вместе.

— Одну ночь.

Несмотря на ее героическое сопротивление, он побеждал. Она чувствовала, как быстро сдается.