Мари Феррарелла - Подарок ангела

— Ты думаешь, мне нужно идти?

Он хотел крикнуть «да». Но решение должно принадлежать Тейлору.

— А как думаешь ты?

Тейлор поднял глаза, и брови исчезли под челкой. Он вдруг показался Фрэнку очень маленьким и неуверенным в себе.

— Наверное, должен.

Фрэнк рассмеялся с облегчением и подал Тейлору куртку.

— Значит, мы заодно. Поехали, вышибем из них дух.

Тейлор помнил, что Фрэнк обещал быть на концерте, но ему нужно было услышать это еще раз.

— Ты там будешь?

— Конечно, буду. Как увидишь парня с распухшими от аплодисментов руками, знай: это я.

Тейлор приободрился.

— Даже если я где-нибудь ошибусь?

Тут не могло быть никаких сомнений.

— Даже если ты где-нибудь ошибешься.

Тейлор вошел в гостиную впереди Фрэнка и застенчиво посмотрел на мать. Донна не знала, что сказать. После того, что сделал Фрэнк, всякие слова казались излишними. Главное, ее мальчик снова здесь и готов к выступлению. Доверившись инстинкту, она просто обняла сына и прижала к себе.

На мгновение — словно он был еще малышом и нуждался в материнской ласке — Тейлор позволил ей это. Но потом отступил назад, вспомнив, что он взрослый одиннадцатилетний мужчина.

— Мама, ты помнешь куртку.

Она нежно улыбнулась в ответ.

— Извини, я забыла.

Фрэнк, вошедший за Тейлором с гитарой в руках, подал мальчику инструмент.

— Пора в дорогу, старина.

Они расстались с Тейлором у заднего входа в школьный зал, где его немедленно поглотила беспокойная толпа, состоящая из детей, двух учителей и одного помощника учителя.

В зале Фрэнк выбрал три места в третьем ряду, почти в самом центре. Едва они сели, капельдинерша в белых носочках и бледно-розовом вечернем платье подала им синюю программку.

Донна пробежала листок взглядом. Имя Тейлора стояло восьмым. Великолепно. Она успеет трижды умереть от страха.

После каждого номера, едва исполнитель покидал полутемную сцену, сердце Донны начинало колотиться так, что болели барабанные перепонки и содрогалось все тело. Приближалась очередь Тейлора.

И наконец она настала.

Тейлор вышел на сцену, где для него был приготовлен табурет. Перед ним стоял микрофон, а позади не было ничего, кроме зеленого занавеса. Сердце замерло у Донны в груди.

Она нагнулась к Фрэнку.

— Он кажется там таким маленьким...

Ему нравилось ощущение прильнувшего тела, нравилось, что она так доверительно шепчет ему на ухо.

— Это обман зрения.

Она чуть повернулась к нему и почти коснулась губами его уха. Но тут же подалась назад.

— Потому что сцена такая большая?

Он улыбнулся.

— Нет, для тебя он всегда будет маленьким, потому что так устроено зрение матери.

— Шш, он начинает, — нервно шикнула Донна. Она сложила пальцы крестом и впилась глазами в сцену.

Тейлор постучал по микрофону, и удары гулко разнеслись по залу. Она видела, как сын набрал полные легкие воздуха, будто собираясь броситься в воду.

— Первым номером, — обратился к аудитории Тейлор, и его голос звучал тоньше, чем обычно, — я хотел бы исполнить «Зеленые рукава». Посвящается моей маме. — Он посмотрел в зал и представил себе ее лицо. Яркий свет софитов не позволял разглядеть даже сидящих в первом ряду.

В ответ на это посвящение раздалось несколько смешков. Донна сморгнула слезы и всхлипнула.

— Он еще не начал, — прошептал ей Фрэнк.

— Начал, — возразила она. Донна не заметила, что ее рука нашла руку Фрэнка и сплелась с ней пальцами. Так она и просидела все три номера, каждый из которых был лучше предыдущего. Тейлор начал неуверенно, но, когда он погрузился в музыку, пальцы заработали смелее. В последней вещи он не сделал ни одной ошибки.

Когда он закончил, зал хлопал искренне, а не с равнодушной вежливостью, как предыдущим исполнителям.

Донна хлопала, пока не отбила ладони. Рядом с ней вопил от восторга Стивен.

— Посмотри на него, — сказала она Фрэнку, не отводя глаз от Тейлора. — Он такой гордый!

Фрэнк оглушительно хлопал вместе с ней.

— У него есть на это право.

Фрэнк опустил руки и стал разрабатывать левую.

Донна смотрела на руку, удивленная тем, что он не аплодирует больше.

— Что случилось?

Он рассмеялся. Тем временем аплодисменты смолкли, и Тейлор ушел со сцены. Учитель вынес магнитофон, и вышли две девочки в похожих костюмах.

— Хватка у тебя почище, чем у Розмари в разгар родов. — Он вгляделся в ее лицо в приглушенном снова свете. — Был момент, когда я боялся остаться без руки.

Донна виновато улыбнулась и наклонилась, чтобы никто, кроме него, не слышал.

— Просто я волновалась за него.

— Я догадался.

Донна слышала смех в его голосе.

Она едва дождалась окончания концерта. Когда наконец включили свет, Донна, Фрэнк и Стивен пробились сквозь толпу родителей, братьев, сестер, всевозможных родственников и друзей, теснящихся у кулис, чтобы забрать Тейлора. Они нашли его разговаривающим с группой старших мальчиков — не составляло труда догадаться, что это и были те самые «негодяи», обидевшие Тейлора две недели назад. Теперь все выглядели лучшими друзьями.

Миссия исполнена, подумала она.

Тейлор увидел их и быстро попрощался с мальчиками. Он летел к семье, не касаясь земли.

— Слышали? — выкрикнул Тейлор, нетерпеливо ожидавший их одобрения. — Слышали?

Донна обняла его, но тут же отпустила, боясь смутить такой нежностью в присутствии только что завоеванных друзей.

— Конечно, слышали!

На лице мальчика не было и тени смущения — только гордость.

— Я выступил шикарно!

Фрэнк рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Это точно.

Стивен подпрыгивал, отчаянно желая оказаться около триумфатора.

— Можно я понесу гитару, Тей? Можно?

Тейлор благосклонно внял мольбе.

— Конечно, Стивен. Только не сломай.

Донна не помнила, чтобы Тейлор когда-нибудь называл брата полным именем.

Стивен молча и благоговейно взял инструмент обеими руками и попытался повернуть его вертикально. Фрэнк осторожно помог ему.

— Тебе понравилось, мама? — спросил Тейлор, пока они пробирались наружу.

— Да, очень понравилось. — Черный бархат ночи принял их в нежные объятия. Легкий ветерок уносил духоту дня.

— А что больше всего? — не успокаивался Тейлор, заглядывая ей в лицо по дороге к машине.

Она взяла сына за плечо, чтобы он не наткнулся на кого-нибудь.

— Все.

Он сиял.

— Я посвятил первый номер тебе.

Она снова сморгнула слезы, но одна все-таки сбежала по щеке.

— Да, я слышала. — Она вытерла слезу рукой.

Тейлор не понимал, почему мама плачет, если она счастлива. Плакать можно, когда болит, и то если никто не видит.

— Ну, мам, нечего плакать.

Донна глубоко вздохнула и улыбнулась. Как он взрослеет, подумала она.