Ли Майклс - Любовное пари

— Попросить прощения? За что? У меня так много версий, что я даже не знаю, с какой нужно начать.

— Давай начнем с самой главной. Прости меня за то, что необоснованно обвинил тебя. Я имею в виду аборт. За то, что осмелился даже предположить такое. Тогда в моей голове все смешалось. Казалось, что она раскололась на мелкие кусочки, а потом из них сложилась картина, которая мне совершенно не понравилась. Я не хотел верить ей, но, когда я обвинял тебя, ты ничего не отрицала. И твой взгляд тогда... — Курт перевел дух. — Конечно, словами не загладить вину. Лисса, мне очень жаль, что я так вел себя. Понимаешь, тогда мне и в голову не пришло, что, возможно, у тебя был выкидыш. Ведь так все и произошло?

Лисса помедлила с ответом.

— Думаю, так.

Курт нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под словом «думаю»?

— Все случилось очень быстро. Когда я только заподозрила, что беременна, я купила себе тест. Результаты показали отсутствие беременности, но в инструкции к тесту было сказано, что на раннем этапе беременности он может не показать положительный результат. Позже я хотела купить еще один тест, но у меня началось кровотечение и... Вот и все. Так я никогда и не узнала правду. Хотя в глубине души я уверена, что носила твоего ребенка. Так говорит мне мое сердце.

— У тебя было такое виноватое выражение лица, да и я не мог мыслить здраво.

Лисса поняла, что ей нужно быть благодарной ему за то, что он наконец-то признался в своей неправоте.

— Я очень рада, что крайней мере ты хоть что-то понял. И сколько же тебе потребовалось времени, чтобы признать свою ошибку?

— Около месяца. Я был очень зол на тебя. — Замолчав на минуту, Курт продолжил: — К тому же ты не призналась мне в своей лжи.

— Не надо сваливать на меня вину, Курт.

— Я даже не думал об этом. Я причинил тебе сильнейшую боль. Мне потребовалось время, чтобы осознать, почему ты солгала мне и даже не подумала сказать правду. Разумеется, тобою руководила сильнейшая обида.

— Я не горжусь тем, что тогда сказала тебе, — признала Лисса. — Но если тебе потребовался всего лишь один месяц, чтобы все осознать, тогда почему ты ждал до сегодняшнего дня, чтобы поговорить со мной?

Курт потупил взгляд.

— Знаю, как странно это звучит, но я боялся. Ведь я понимал, какой ужасный поступок я совершил. Я не мог представить, что ты согласишься поговорить со мной после того, что я натворил. Шесть лет назад ты даже слушать меня не стала.

— Ты имеешь в виду тот день, когда я выбежала из математического класса, а ты догнал меня? День, после того, как мы... Курт, ты не особо настаивал на разговоре.

— Возможно, мы оба кое-чему научились.

Возможно, с сомнением подумала Лисса. Хотя, если бы он позвонил ей этой весной, она бросила бы трубку. Она тоже была сердита на него. Даже сегодня Лисса не желала его слушать.

— Но я не мог позволить всему этому так просто закончиться, — продолжал Курт. — Я должен был сказать тебе, что мне очень жаль, что все так произошло. В то же самое время я знал, что дела у тебя идут хорошо. Я понимал, что тебе нужно закончить университет, и не хотел рисковать твоим будущим. Не хотел расстраивать тебя. Вот почему я ждал, когда наступит твой выпускной.

— Понимаю. Очень умно с твоей стороны. Кстати, откуда ты знал, что дела у меня идут хорошо? От Ханны, полагаю?

— Нет. Бабушка никогда не упоминала твоего имени. Я звонил декану экономического факультета.

Декану, человеку, который только что пожал ей руку и пробормотал: «Тебя ждет блестящее будущее».

— Думаю, он рассказал тебе о моей дипломной работе?

— Не совсем. Но на самом деле он согласился следить за тобой. И кажется, он был впечатлен твоими успехами. Что ты теперь собираешься делать, Лисса?

Он завершил свою речь, поняла она. Извинения закончились. Сейчас он поговорит на абстрактные темы и уйдет.

— Искать работу.

— Есть одно местечко в моей компании, если тебя, конечно, это интересует.

— Ты хочешь нанять меня, Курт? Я совсем не умею продавать. Буду только отпугивать покупателей. Нет, спасибо.

— Это работа другого плана, — произнес Курт. — Я хотел бы, чтобы ты установила новую систему отслеживания. Ты говорила, что могла бы создать ее.

Это была бы работа ее мечты! На мгновение Лисса задумалась о том, как бы это было замечательно...

— Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться от него, Курт.

Это были единственные слова, которые она смогла произнести. Работать рядом с ним, работать на него и не быть с ним? Нет, этого она не переживет.

Курт кивнул. Казалось, его нисколько не удивил ее отказ. Молодые люди дошли до конца аллеи. По обеим сторонам тротуара росли сосны, и от них веяло прохладой. Затянувшееся молчание тяготило обоих. Девушка посмотрела на Курта и спросила:

— Ты хочешь еще что-нибудь сказать, прежде чем я уйду?

Ему потребовалось время, чтобы ответить:

— Я все разрушил, не так ли?

Да, ты все разрушил, хотелось сказать Лиссе. Но ей пришлось признать, что у них не было ничего, что можно было бы разрушить. Она всего лишь пожала плечами, надеясь, что не сломается и не заплачет.

— Лисса, позволь мне проводить тебя до дома.

Девушка стиснула кожаный переплет диплома, так что побелели костяшки пальцев. Но в действительности не было никакой веской причины, по которой она могла отказать ему пройтись с ней по общему тротуару в этот солнечный весенний день. Она снова пожала плечами и ускорила шаг.

— Ты не спросила меня, почему я так легко догадался о том, что ты была беременна, — высказал вслух свои мысли Курт.

— Ты же параноик!

— Я так не думаю. Ты говорила, что была больна той весной... Видишь ли, я понял одну вещь: подсознательно я желал, чтобы у тебя был ребенок.

Лисса была так потрясена его словами, что едва устояла на ногах. Курт схватил ее руку и крепко сжал.

— Мои родители... — медленно начал он. — Они постоянно ругались не из-за того, что им был нужен я. Они ругались, потому что не хотели, чтобы я вообще появлялся на свет.

В его голосе не было боли. Он всего лишь констатировал факт.

— Курт, мне очень жаль...

Он пожал плечами.

— Они поженились только потому, что мать была беременна мной. И едва терпели друг друга. Все детство я чувствовал собственную ненужность.

— Тогда я тебя не понимаю. Если это было так тяжело для тебя, то почему ты хотел обречь другого ребенка на подобные мучения?

— Потому что я — не мои родители.

Лисса кивнула.

— Но...

— Я любил бы своего ребенка. И когда какое-то время я думал, что у меня был ребенок и я потерял его...

«Это был не ребенок, — сказала она тогда, — это была неприятность». Какой же удар нанесла ему ее ложь, сказанная в пылу гнева!

Неудивительно, что он стал подобен камню, когда Лисса произнесла эти слова. Возможно, она не смогла бы ранить его сильнее.