Ли Майклс - Любовное пари

Курт посмотрел на нее так, словно видел ее впервые.

— В тот день я просто сошел с ума, — продолжал Курт. — Я не пытаюсь найти оправдание — его просто нет. Если бы я знал, что ты не делала аборт, мне не потребовалось бы столько времени, чтобы осознать, каким дураком я был. Лисса, я отдал бы правую руку, если бы можно было повернуть время вспять и вновь пережить те пятнадцать минут нашего разговора.

— О, только не руку, Курт, — пробормотала девушка. — Без нее будет трудно взобраться на твою знаменитую стену.

Курт пропустил ее шутку мимо ушей.

— Мне потребовалось целых шесть лет, чтобы понять: та наша ночь не была случайностью.

— Конечно, не была, — фыркнула девушка. — Ты все спланировал.

Он покачал головой.

— Курт, не надо отрицать, что не было никакого пари!

— Все было не так, как ты думаешь. Я сказал одному из ребят, что ты будешь давать мне уроки математики, а он начал отпускать шутки, говоря, что, должно быть, я хочу от тебя нечто большее. Но ведь все молодые парни выделываются перед своими друзьями. Я пытался прервать глупые слухи, но после той невероятной ночи...

Он тоже считает ту ночь невероятной?

— Сначала я был слишком ошеломлен, чтобы думать. Со мной прежде никогда такого не случалось. Но ты была похожа на испуганного кролика и в такой спешке убежала из моей комнаты... — Он вздохнул. — А на следующий день начались сплетни, которые было уже не остановить.

А услышав о пари, она вообще отказалась с ним разговаривать...

Да, мы оба оказались дураками, подумала Лисса. Если бы они тогда поняли свои чувства к друг другу, их взаимное влечение могло бы перерасти в нечто большее.

Но теперь уже нет смысла размышлять о случившемся.

— В тот день ты не захотела уделить мне минуту внимания, — продолжал Курт. — Я и подумал, что тебе это не нужно, и прекратил попытки. Даже убедил себя в том, что не стоит доверять женщинам, которые сначала спят с тобой, а потом поворачиваются к тебе спиной.

— Подожди-ка... Я повернулась к тебе спиной?

— Я не говорю, что тогда был прав, но, разумеется, ты причинила мне боль, когда ушла с безразличным видом. И когда я начал подозревать, что ты была беременна и даже не сказала мне...

Она тяжело вздохнула.

— Я же говорила тебе, Курт, что не была в этом уверена на сто процентов. Мне нечего было тебе говорить. Я не видела никакого смысла в том, чтобы подойти к тебе и поделиться, возможно, беспочвенными подозрениями.

Курт слегка улыбнулся.

— Да, теперь я все понимаю. Должно быть, ты испытала облегчение, когда все закончилось... но мне очень жаль, что все не произошло по-другому.

Девушка остановилась в нескольких шагах от дверей пансиона.

— Это не было облегчением, — возразила она. — Что ж, я пришла.

Курт больше не смотрел на Лиссу. Все его внимание было сосредоточено на фасаде дома, и на мгновение девушка поняла, о чем он думает, глядя на этот дом. Подъезд грозил в любую минуту развалиться. Лестница осела. С двери облетела краска.

— Мне очень не хотелось бы, чтобы ты здесь жила, — сказал Курт. — Но, боюсь, моего желания будет мало.

— Правда? Тогда почему же ты развопился, когда Ханна хотела отдать мне свой дом?

— Потому что мне не хотелось, чтобы он принадлежал тебе, — признался Курт.

— Звучит противоречиво.

— Я не хотел, чтобы между нами стоял дом, чтобы мы каждый раз ругались из-за него, как это делали мои родители. — Курт повернулся к Лиссе лицом и положил руки ей на плечи. — Я не желал, чтобы ты была связана домом, потому что хотел взять тебя с собой.

Ее сердце учащенно забилось и готово было вырваться из груди. Такого она прежде никогда не чувствовала.

— Лисса, пожалуйста, дай мне еще один шанс. Мне очень трудно, — проговорил Курт.

Девушка долгое время смотрела на него. Что-то было в выражении его лица, буря страстей в его взгляде...

— Я иду внутрь.

Его хватка усилились, а потом ослабла. Он отпустил ее руку.

— Хорошо. Спасибо, что выслушала. Могу я как-нибудь позвонить тебе?

— Если хочешь, можешь войти. — Лисса начала подниматься, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет он за ней или нет. Девушка и так это знала, все тело пылало — он был прямо за ее спиной.

Лисса открыла дверь и сказала:

— Теперь у меня есть микроволновая печь, так что я могу нагреть воды для кофе или чая. Что ты будешь?

Курт пожал плечами.

— Кофе, наверное.

Лиссе нужно было занять чем-нибудь руки. Она наполнила водой из графина две кружки и поставила их в крошечную микроволновую печь. Девушка краем глаза заметила, как Курт подошел к каминной доске.

Там больше не было маленькой рождественской елки, но в центре каминной доски восседал Тукс — талисман, который Курт подарил ей на Рождество.

По удивленному вздоху мужчины Лисса поняла, что он увидел серебряный сувенир.

— Ты сохранила его. — Курт повернулся к Лиссе. Его глаза сияли. — Ты не выбросила его. Почему, Лисса?

— Потому что он сделан из серебра.

— Только снаружи. Так что он не представляет большой ценности.

Девушка достала две кружки с горячей водой и добавила в них быстрорастворимый кофе.

— Тукс ни в чем не виноват.

— Да. Только я. Минуту назад ты сказала, что не испытала облегчение, когда поняла, что не беременна. Почему, Лисса? Потому что ты хотела ребенка?

— Потому что я так и не узнала правды. Все эти годы я пробовала убедить себя в том, что не была беременна, что это было всего лишь игрой моего воображения. Но... не смогла забыть...

— Ребенка?

Лисса кусала губы.

— Нет, Курт. Я не смогла забыть тебя.

Мужчина не двигался. Когда он заговорил, его голос был нежным:

— Однажды ты спросила, почему у меня было так много женщин и ни с одной из них меня не связывали серьезные отношения. Ты была причиной этому, Лисса. Ни одна из этих женщин не была тобой.

Лисса отвернулась.

— Если ты ждешь, что я поверю тому, будто все эти годы ты страдал без меня...

— Это правда. Тогда в раздевалке, еще не зная, кто ты, я готов был подраться с атлетами, которые пускали слюни, глядя на тебя. Ты уже была моей, и в глубине души я знал это. Я люблю тебя, Лисса.

Девушке хотелось плакать, смеяться, кричать от счастья.

— Знаю, что я не сделал ничего хорошего, чтобы доказать свои слова. Но клянусь, я докажу...

— Да, — промурлыкала Лисса. — И начнешь это делать прямо сейчас.

Курт крепко обнял девушку и жадно приник к ее губам. Этот поцелуй говорил больше, чем простые слова. Затем мужчина с неохотой отпустил Лиссу и положил свои руки ей на плечи. Когда он заговорил, в его голосе звучало беспокойство:

— Ты пойдешь со мной, Лисса? Будешь со мной работать? Выйдешь за меня замуж и возьмешь себе бабушкин фарфор?

Последнее сомнение вспыхнуло в девушке.