Джоэль Майдлер - Заговор двоих

— Который час? — спросил он.

Грэхем взглянул на часы.

— Почти девять. А теперь я хочу, чтобы один из вас рассказал мне…

— Девять! — воскликнул Мэтт. — Меня ждут на арене!

— Чепуха. Я должен знать, что здесь происходит! — Он повернулся к внучке, и та испуганно отпрянула. — Сабина, я тебя слушаю. Как это все произошло? Что ты пытаешься мне доказать? Что ты можешь найти охотника за состоянием за каждым углом? Или ты его напоила…

— Это уже слишком! — Мэтт стиснул зубы и сжал кулаки. Шелковая простыня начала падать к его ногам, и он поспешно закрепил ее снова.

Сабина вздохнула, и оба мужчины посмотрели на нее. Нервно покусывая губу, она перевела взгляд с деда на мужа.

— Хорошо, — дрожащим голосом проговорила она. — Я все расскажу…

В этот момент раздался стук в дверь, извещающий о том, что принесли кофе. Пока коридорный вкатывал тележку, Мэтт проскользнул в ванную, где и нашел свою одежду, сваленную в кучу на полу.

Натянув только джинсы, он поспешил назад. Если Сабина собирается объяснять своему деду, что случилось этой ночью, ему тоже не мешает ее послушать!

Когда он вошел в гостиную, она подняла взгляд от кофейного сервиза и с застенчивой улыбкой спросила:

— Кофе, дорогой?

— Угу, — промычал Мэтт. — Ему хотелось сказать, чтобы она не обращалась к нему так, но он вовремя спохватился. — Без молока и сахара. Я пью крепкий.

— Конечно. — Сабина с облегчением кивнула и подала ему чашку.

Грэхем отвернулся от окна. Его движения были резкими.

— Хватит тянуть время, Сабина. Расскажи же, как все произошло. Мне казалось, что я все предусмотрел.

Девушка села в кресло, поставив чашку с блюдцем на колени. На ее правой руке сверкнул бриллиант, но на левой кольца не было.

Она заговорила тихим, усталым голосом:

— Да, ты позаботился о Фрэнке. Кстати, сколько тебе пришлось ему заплатить?

Грэхем пожал плечами.

— Меньше, чем некоторым другим. Так как же было дело? Ты заранее подготовила замену или твоя встреча с этим парнем произошла случайно?

Проклятье! Мэтт неожиданно вспомнил, где он видел эту девушку! Она пришла в «Лаки Джон» вместе с Родом как раз перед тем, как он проглотил эту чертову таблетку. Хорошо, что память начала возвращаться, обрадовался он.

— Я подцепил вашу внучку в баре, — сказал он таким тоном, как будто в этом не было ничего особенного. — И что здесь такого?

Грэхем снова стиснул кулаки.

— На самом деле, — проговорила Сабина, — это я подцепила его, дедушка. Все произошло так неожиданно… Возможно, это судьба.

Судьба! Еще одно воспоминание всплыло в затуманенном сознании Мэтта. Род и все остальные снова и снова повторяли это слово. Он напряг память и вспомнил, как нес какие-то глупости насчет женитьбы…

Но деталей он так и не вспомнил, поэтому сказал:

— Я думаю, судьба — это подходящее слово.

— Скорее, фантастическая глупость, — резко возразил Грэхем и гневно сверкнул глазами в сторону своей внучки, которая в ответ на его неодобрительный взгляд распрямила плечи и высоко подняла подбородок.

Мэтт всегда уважал мужество. Он пересек комнату и положил руку на плечо Сабины. Она удивленно подняла на него глаза. В них светилась такая благодарность, что ему стало не по себе. Тем не менее он ответил на ее улыбку.

— Послушайте, — сказал Мэтт, — мне надо идти, я уже опаздываю. Давайте отложим этот разговор.

Прекрасные зеленые глаза доверчиво обратились на него.

— Правда?

Эта девушка действительно красива, снова невольно подумал Мэтт.

— Разумеется, если ты хочешь, — ответил он будничным тоном.

— Хочу, — подтвердила она.

— А теперь послушайте меня, — вмешался Грэхем. — Я не привык, чтобы мне перечили. Вы оба останетесь здесь, пока мы…

— Извините, но я не могу, — сказал Мэтт. — Весьма сожалею.

На самом деле никого сожаления он не испытывал. У него действительно была назначена встреча, и он уже опаздывал. Но, кроме того, он понимал, что должен уйти отсюда, пока не совершил чего-нибудь непоправимого. Например, не дал этому старикану в нос или не сказал чего-нибудь такого, что могло повлечь за собой еще большие неприятности.

Сабина задумчиво наблюдала, как ее дед смакует яичницу с грибами. Сама она заказала только фруктовый салат, к которому едва притронулась. Вокруг них раздавался приглушенный шум вежливых разговоров, сопровождаемый негромким звоном хрусталя и серебра.

Лайонелл Грэхем был не из тех, кого мог устроить завтрак в какой-нибудь забегаловке. Он настоял на том, чтобы найти настоящий ресторан, с льняными скатертями и учтивыми официантами. Сабине было все равно, куда идти; она знала, что не сможет проглотить ни кусочка. Ее нервы были измотаны до предела.

Она бросила вызов деду, и этот поступок не мог остаться без последствий.

Жаль, что Мэтта нет сейчас рядом. Девушка со вздохом подцепила вилкой ломтик персика. Неужели он говорил правду, когда утверждал, что не помнит ничего о вчерашнем вечере? В это трудно поверить. И все же…

Может, когда она вошла в «Лаки Джон», он уже был пьян? Тогда ей так не показалось… При ней он выпил немного — всего несколько бокалов пива. Но ведь люди по-разному реагируют на алкоголь. Наверное, надо поговорить об этом с Родом. Уж он-то должен знать…

— Итак, — произнес Лайонелл Грэхем, кладя нож и вилку на свою опустевшую тарелку, — что ты скажешь в свое оправдание, юная леди?

— Ничего, дедушка. — Сабина постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно и ровно. — Я теперь замужем, и тебе придется смириться с этим.

Он сощурил глаза.

— Ты так считаешь?

Она отодвинула тарелку, так и не доев свой салат.

— Именно так. Я наконец нашла мужчину, которого ты не сможешь подкупить или запугать, и вышла за него замуж.

— И как долго ты знакома с этим образцом добродетели? Двадцать четыре часа?

Сабина почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Она знала Мэтта значительно меньшее время.

— Достаточно долго, — сказала она, с вызовом поднимая подбородок.

— Ах, ты, моя принцесса. — Лайонелл назвал ее детским прозвищем, печально качая головой.

Подошел официант, чтобы забрать посуду. Дед подождал, пока они снова не остались одни, и продолжил:

— Неужели ты не понимаешь, что я забочусь о твоих интересах?

— С твоей точки зрения это так, но…

— Но я люблю тебя!

Сабина задержала дыхание.

— Я тоже люблю тебя, дедушка, но не могу вечно жить под твоей опекой.

Лайонелл сделал знак официанту, чтобы принесли еще кофе.

— Я думал, что, видя печальный пример твоего отца и катастрофический опыт сестры, ты будешь благодарна мне за заботу.

— Это не забота, а вмешательство в мою жизнь. Кроме того, я не такая, как они. Папа в моем возрасте успел уже дважды жениться и разойтись и еще два раза повторил эту ошибку, прежде чем погиб. Что касается Габби, то ей было только двадцать лет, когда она убежала из дома, а мне уже двадцать пять. Я взрослая женщина.