Джоанна Бак - Дочь Лебедя

— Ему нужен не такой помощник. Ему нужен кто-то, кто будет делать макияж моделям и помогать им одеваться. Ты справишься!

Мишель договорился с фотографом.

Фотографа звали Делаборд. У него была короткая густая бородка и густые брови. На нем был плотный черный хлопчатобумажный пиджак, чем-то напоминавший униформу китайцев.

— Попробуем, — сказал он. — Мне нужен кто-то, у кого есть воображение.

Я уверила его, что чего-чего, а фантазий у меня хватает. Ему также нужна была энергичная молодая девушка. Мне казалось, что я идеально соответствую этим требованиям. Ему также понравилось, что я одинаково хорошо говорю по-английски и по-французски.

— Большинство фотомоделей — американки. Они слишком ленивы, чтобы учить французский. Так что мне придется переводить.

Я проявляла чудеса находчивости, когда нужно было найти огромные плюшевые игрушки, картонные лодки, фальшивые носы, парики восемнадцатого века, гипсовые отливки статуй и искусственные цветы. У меня уже не оставалось времени, чтобы баловаться сиропом от кашля, но Люк, помощник Делаборда научил меня сворачивать закрутки с травкой. Мы покуривали их в студии, когда Делаборд отбывал домой.

— Делаборд, — заявил мой отец, — заставит тебя двигаться.

— Или хотя бы оставаться на ногах, — заметил Мишель.

Иногда я набирала номер ее телефона в Лондоне, чтобы проверить, что же случится. Она не отвечала.

Отец ходил со мной на прогулку в Люксембургский сад, мы гуляли вдоль Сены и возле причалов. Мы разговаривали о любви, только чтобы не говорить о Джулии. Я спросила, были ли у него и Мишеля какие-то связи на стороне, и он мне ответил:

— Конечно!

— С женщинами?

— Нет, с разными людьми.

Потом он постарался утешить меня.

— Нашей связи ничего не угрожает. Семнадцать лет вместе — это целая вечность. Физическое горение длится не так уж долго. Даже самая пылкая связь может продлиться от силы два с половиной года. Мы уже говорили тебе об этом.

— Откуда ты знаешь?

— Тебе может объяснить Мишель. Это его теория, но он прав.

— А моя мать?

— Здесь все было по-другому. — И он больше ничего не сказал.

Через несколько недель Джорджи и Алексис привели к нам на ужин знаменитого американского писателя. Его звали Фред Гарднер, и он жил в Лондоне. Я сразу насторожилась: меня волновало все, что было связано с Джулией, и я вспомнила, что она его упоминала. Отец никогда не встречался с мистером Гарднером, но восхищался им. Я посмотрела на названия его книг, стоявших на полках: «Тело юноши», «Прекрасный Чарли», «Пята Меркурия», «Бычьи плечи». Они прибыли вовремя — он, Алексис и Джорджи. Он нарочито далеко встал от Куроса у нас в холле и кивнул улыбаясь. Потом медленно обошел нашу гостиную с видом будущего покупателя.

— Он все так оглядывает, как будто здесь выставлено на продажу, — прошептала я Мишелю.

— Ну, что ж, так оно и есть, — многозначительно ответил Мишель.

Нгуен приготовил вьетнамский суп. Фред Гарднер пил бурбон и рассуждал об Ангкоре Вате и Пномпене. Он вел себя как большой специалист буквально во всем. Я была за столом единственной женщиной и все время не сводила с него глаз.

— Такие хорошенькие глазки! — сказал он, глядя на меня.

Я хотела его спросить: «Вы знали мою тетю Джулию?» Но не было для этого подходящего момента.

После обеда мы вернулись в гостиную. Мишель обратил внимание на темные магнолии и сказал мистеру Гарднеру, что они начнут цвести через два месяца. Я уселась на диван, смотрела на голову Будды с его заостренными ушами и выжидала подходящего момента. «Если он сядет рядом со мной, — думала я, — я тихонько назову имя „Джулия“, и между нами распространится тепло, связанное с ней. Совсем как любовь».

Но мистер Гарднер уселся в кресло, а рядом со мной разместился Алексис, он склонился к писателю и начал болтать с ним.

— Помоги мне принести вино и рюмки, — попросил меня отец.

Я пошла с ним и сначала достала темные хрустальные стопки, но он сказал, что они не подходят, мне пришлось убрать их и достать крохотные рюмочки на тонких ножках. И когда мы вернулись — отец с бутылкой вина, а я с подходящими рюмками на подносе, я наконец услышала, как писатель впервые упомянул ее имя.

Фред Гарднер откинул голову на спинку кресла и, обращаясь к потолку, произнес самодовольным тоном:

— Джулия была такая дура!

Отец, казалось, не слышал его и продолжал расставлять бутылки на кофейном столике. Он сделал мне жест рукой, подсказывая мне, чтобы я убрала кучу каталогов и освободила место для подноса.

Джорджи и Алексис громко смеялись вместе с Гарднером, а тот продолжал:

— Она думала, что может иметь все, что пожелает. Она ни в чем не знала границ. Она даже старалась иметь малыша Купера!

— Она была удивительная женщина, — заметил Мишель.

Я затаила дыхание, отец молчал. Он перестал улыбаться. Я знала, что он сейчас вышвырнет мистера Гарднера, если тот произнесет хотя бы еще одно слово.

— Надо признать, — тихо сказал отец, — что мальчик Купер был неотразим!

— Он — продажная тварь, — вклинился Джорджи, — я знал его еще на Капри, и он — проститутка!

— Но он талантлив, — заметил Алексис, — если бы он только хотел работать.

— Но его талант, как мне кажется, ограничивается только умением привлекать к себе людей, — сказал Фред Гарднер. — В нем больше магнетизма, чем таланта, хотя обычно это слово применяется к политикам и хилерам. Этот юноша обладал им.

— Ему было невозможно противостоять, — тихо повторил отец.

Мне было любопытно, кто же этот юноша. Я его никогда не встречала.

— Женщины, которые обладали красотой, верили, что им может сойти абсолютно все, — продолжал Фред Гарднер, глядя на прозрачную земляничную настойку.

— Это была ее подушка, — заметила я, показывая на вышитую подушку, которую подложил себе под руку Алексис.

— Ей всегда нравились хорошенькие мальчики, — заметил Алексис.

— Тревор Блейк был ужасен, — вставила я, пытаясь защитить Джулию.

— Итак, — сказал Фред Гарднер, меняя тему разговора, — когда вы начинаете свою учебу и где?

— Флоренс не стремится учиться, — заметил Джорджи. — Она предпочитает поработать.

— Вы об этом пожалеете, — продолжал Гарднер.

— Пожалею? — переспросила я. Мне стало понятно, что я его боюсь.

Мой отец встал.

— Всем нужно образование. Даже девушкам, — заявил Фред Гарднер.

— Может, попробуем вишни в бренди. Они превосходны, — сказал отец, выходя из комнаты и направляясь в кухню. Он старается остыть, решила я.

Я тоже встала, подошла к окну и села на желтый шелковый пуфик, чтобы подождать, когда вернется отец.

— Этот парень Купер, — услышала я слова Джорджи, — он на всех так действует…