Энн Оливер - Знамения любви

Он не слышал ее. Или, возможно, притворился, что не слышит.

Она вышла, поеживаясь, и, тронув его за плечо, повторила свою просьбу.

— Уйди, Карисса, — процедил Бен. — Оставь меня.

— Что с тобой?! — встревожилась Карисса.

— Какая тебя разница!

— Как какая? Я твоя жена, — пробормотала она, не веря собственным словам.

— Жена?! — усмехнулся Бен. — Ты не хотела быть ею. Тебя вынудили обстоятельства. И не нужно прикидываться, будто тебе так уж важно, что со мной! — зло проговорил он.

— Бен, зайди в номер, и мы поговорим.

— Достаточно было сказано. Лично мне все уже ясно.

Карисса настоятельно потянула его в номер за руку, но Бен неловко отмахнулся. Карисса вскрикнула, пошатнулась и еле удержалась на ногах, ухватившись за шезлонг. А затем оставила его, как он просил. Зашла в номер, и слезы покатились у нее из ее глаз.

Бен влетел в номер вслед за ней.

— Все в порядке? — взволнованно спросил он.

— Не отталкивай меня, — жалобно попросила Карисса.

Он нежно обнял ее, раскаиваясь в грубом выпаде.

— Прости меня, умоляю, прости… Я повел себя как дикарь. Но что-то произошло между нами недоброе. Сам еще не пойму, что именно…

— Мы впервые не поняли друг друга, — ответила она.

— Сложно понять друг друга, когда мы так далеки, — посетовал он.

Возвращение в Сидней стало для обоих настоящим избавлением. Это позволяло вернуться к привычному для них распорядку и продолжать игнорировать напряжение, усугубившееся в последние дни пребывания на райском острове. Их отношения не могли оставаться прежними, они непредсказуемо развертывались, не будучи направляемыми к конкретной цели, неминуемо забредали в тупик, провоцируя недоразумения. Возвращение же домой ожидалось ими, как шанс избегнуть тяжкой необходимости предать словам все недосказанное, прояснить запутанное, привести к осознанию мятежные порывы души.

Карисса Джемисон нервничала. Дом встретил ее запахом краски и бригадой нанятых перед их отъездом ремонтников, которые спешили разгрести последние завалы и предъявить работу заказчику. Починенное руками Бена крыльцо оказалось выкрашенным, и все остальное — фасад, торцовые стены, наличники, двери, ставни — было подновлено в короткие сроки.

Конечно, дом, который не ремонтировался много уже десятилетий, нуждался в более кардинальных переменах, но для настроения, для чувства удовлетворения было хорошо и это.

И все-таки Карисса волновалась, готовясь переступить порог.

— Стой здесь, — предупредил ее супруг.

Оставив жену на ступеньках крыльца, Бен вошел в дом, потом внес чемоданы, поставил их в холле и огляделся. Ремонтники начали свои манипуляции с внутренних работ. Дом, невзирая на остаточный запах краски, дышал новизной.

Похоже, Бену сразу понравилось то, что предстало взору, поскольку он поманил Кариесу рукой и проговорил:

— Да, перемены очевидные. Заходи, убедись. Надеюсь, ты одобришь.

Войдя, Карисса не сумела удержаться от восторженного вскрика.

— Да, — вымолвила она, широко распахнув глаза и осматриваясь вокруг.

Затем хозяйка стремительно прошла по комнатам, мебель в которых оказалась незнакомой, но она, отменно подобранная, законно заняла место в ее доме. Кариесу восхитил безошибочный выбор оттенков для покраски потолков, одобрила она и рисунок обоев. Более того, бывшая кладовая превратилась в исключительный гардероб, что для женщины было немаловажно. И восхищению ее не было предела.

— Ох! — выдохнула она наконец. — Это великолепно.

— Мы детскую еще не видели, — сообщил Бен.

Супруга вопросительно посмотрела на него.

Бен указал жестом на комнату, которую занимал, будучи квартирантом. Карисса тотчас устремилась к двери, распахнула ее и в изумлении застыла на пороге.

— Но как ты все это организовал?

— Помог кое-кто, — признался муж

— Мелани? — предположила Карисса.

— Да, она в наше отсутствие контролировала выполнение работ.

— Привет, вы уже вернулись?! — послышался из прихожей голос Мелани Сойер. — И как вам то, что вы видите? — спросила она с отчетливо прослушивающейся гордостью.

— Я под впечатлением, — ответила ошеломленная хозяйка.

— Ну, а как молодоженам понравилось на острове? — с лукавой улыбочкой осведомилась сводная сестра.

— Отдохнула на жизнь вперед, — пошутила Карисса.

— Не зарекайся. И вообще тебе бы следовало прилечь, а то и поспать после дороги, — наставнически проговорил Бен.

— Сделай, как муж велит, — посоветовала смуглянка.

— Нет, хочу осмотреться. Как, по-вашему, я смогу уснуть после этого нешуточного потрясения?

— Давайте все вместе пройдем в гостиную. Мелани наверняка будет интересно расспросить тебя о путешествии поподробнее, Карисса, — покровительственно произнес Бен. — А я пока поставлю чай, — сообщил он и удалился в кухню.

— Это что, совместно подготовленный сценарий? — настороженно спросила сестру Карисса.

— Не будь такой подозрительной, — простодушно бросила Мелани, присаживаясь на новый диванчик. — Я тебя слушаю, Кэрри! Рассказывай! — потребовала она.

— Даже не знаю, о чем говорить… — замялась Карисса отнюдь не от желания скрыть что-либо.

— Рассказывай все подряд, интимные подробности разрешается опускать, — проинструктировала ее Мелани.

— Ну, в таком случае и рассказывать не о чем, — отшутилась Карисса.

— Ах ты, хитрющая! Так ли уж не о чем.

Теперь, с возвращением хозяев, у старинного сада появился шанс. Карисса больше не экономила воду. Газон был острижен и исправно поливался, кустарники впервые за долгие годы узнали цензурирующее действие садовых ножниц, окученная земля влажно поблескивала вокруг корней.

Кариесу обуяло желание как можно скорее привести палисадник в надлежащий вид. Но самым поразительным было то, что Бен, который считал подобную деятельность категорически чуждой применительно к себе, с большой охотой взялся помогать жене. И казалось, жизни их объединились в общих планах, заботах, ожиданиях и связанных с ними треволнениях.

Бен сам всякий раз предлагал ей свои услуги, когда выходил из кабинета после нескольких часов плодотворного композиторского уединения. Он ощущал настоящий прилив активности, помноженный на вдохновение. Медовый месяц в райском уголке земли снабдил его таким запасом идей, что оставалось лишь развить их и оформить, снабдить изысканными аранжировками, и можно было приступать к записи нового альбома.

Удивительнее всего было то, что, с легкостью осваивая в своей сочинительской деятельности тему любви, романтичных фантазий и сердечных мук, Бен затруднялся не только примерить на себя роль влюбленного, но и назвать объект своей страсти конкретным женским именем. Для него любовь продолжала оставаться чистой воды абстракцией.