Берта Эллвуд - Запомни эту ночь

— Оставляю тебя разбираться с багажом, — чопорно произнесла Мишель. — Груды вещей были свалены как попало в сумрачной холле. — Телефон по-прежнему стоит в маленьком салоне? Мне нужно позвонить Кэтрин.

— Я уже позвонил ей. — Филипп пристально смотрел на нее. — Она обрадовалась, узнав, что мы снова будем жить как муж с женой, — сказал он ей. Его голос звучал жестко. — Ты не сообщишь ей ничего нового.

— Полагаю, мне лучше судить об этом, — спокойно возразила Мишель. Это спокойствие давалось ей ценою огромных нервных затрат.

Она повернулась к нему спиной и ушла. Пусть больше не смеет указывать ей, что делать, и ждать от нее покорности в традициях усадьбы. Теперь она независимый человек.

Но руки ее дрожали, пока она набирала номер телефона своей подруги, и легкий озноб пробегал по коже. Противостояние Филиппу до странности возбуждало ее. Появилось ощущение, что она ступила с завязанными глазами на незнакомую территорию, таившую массу неведомых опасностей.

— Магазин «Только для вас», чем могу быть полезна?

Жизнерадостный голос Кэтрин вызвал на губах Мишель мечтательную улыбку. До нее доносился шум голосов посетителей, завораживающее жужжание кассового аппарата новейшей модели, и ей мучительно захотелось перенестись сейчас туда, в гущу событий, связанных с ее настоящей жизнью.

— Это я, извини, что так вышло… Филипп сказал, что предупредил тебя. Послушай, Кэт, я насчет своей работы и квартиры… Они могут дождаться меня, если я вернусь через три месяца? А я вернусь, обещаю, я…

— Брось молоть чепуху, — беспечным голосом прервала ее Кэтрин и стала говорить громче, чтобы перекрыть шум в магазине. — И ради Бога перестань извиняться. За долгое время это первая по-настоящему хорошая новость. Единственный, кто недоволен вашим воссоединением с Филиппом, это мой брат. У него вид человека, который выиграл в лотерею, но потерял билет! Бедный братец надеялся подкатиться к тебе с предложением после твоего развода и теперь досаждает родителям своим дурным настроением. Но ты не трави себе душу из-за этого и вообще ни о чем не беспокойся. Ты слышишь меня? Наслаждайся каждым мгновением своего второго медового месяца. Филипп сказал, что вы проведете его в Новом Орлеане. Когда появится желание, приезжай забрать свои вещи из квартиры. И не мучай себе мыслью, что из-за твоего отсутствия я оказалась сама знаешь где… — Кэтрин перевела дух и продолжила: — Я наняла девицу, только что окончившую школу… Ей семнадцать лет, очень шустрая девочка. Она заняла твое место и работает так, словно это ее призвание.

Мишель нахмурилась. Очевидно, чтобы сохранить лицо, ее муж сообщил об их примирении и умолчал о сделке на три месяца. Из-за него она потеряла работу, которая нравилась ей, и квартиру. Сколько бы ни убеждала она свою подругу, что по истечении трех месяцев она и на день здесь не задержится, та все равно бы ей не поверила.

— Я и понятия не имела о чувствах Мэтью, — с ноткой недоверчивости сказала она, когда ей наконец удалось вставить слово. — Думаю, ты заблуждаешься. Мы всегда были друзьями, только друзьями, — настойчиво повторила она.

— Я не заблуждаюсь. Мой старший братец влюбился в тебя еще когда мы гостили в усадьбе, но Филипп опередил его, а позже мы узнали, что ты согласилась выйти за него. Бедный старина Мэтью… Тогда по возвращении домой он пустился в дикий загул, но стоило тебе вернуться и сказать, что твой брак распался, как он сразу перестал встречаться с женщинами и дожидался твоего официального развода. Он считал, что было бы недостойно говорить тебе о своих чувствах, пока ты официально еще замужем.

— О Господи! — Мишель схватилась свободной рукой за голову. — Клянусь, я не знала. — Вот еще одна головная боль для нее. К Мэтью она относилась почти так же, как к своему родному брату. Ей невыносимо было думать, что она стала причиной его страданий, пусть и невольно.

Положив трубку, Мишель постаралась выкинуть из головы огорчивший ее разговор. Головной боли у нее и так хватает. Филипп куда-то исчез, исчезли и вещи из холла.

Она вспомнила о своих прекрасных новых нарядах, и они показались ей в высшей степени желанными, а отказ принять их, потому что они оплачены Филиппом, всего лишь детской выходкой. Костюм, в котором она прибыла в усадьбу, был уже в таком состоянии, будто она носила его год не снимая!

Мишель поднялась по великолепной лестнице, перила которой поддерживали опоры с искусно вырезанными гроздьями винограда и экзотическими птицами, стараясь не обращать внимания на сосущее чувство тревоги. Сочетание слов «спальня» и «Филипп» приводило ее в отчаяние.

Она обошла одну за другой все спальни, но нигде не обнаружила своих вещей. С бьющимся сердцем она приблизилась к хозяйской половине, спальня в которой и была немой свидетельницей ее позора в ту первую брачную ночь. Сделав глубокий вдох, чтобы унять сердцебиение, она открыла резную старинную дверь.

Ничего в этой красивой комнате с тех пор не изменилось. Высокие окна, смотревшие в сад, стены, затянутые великолепной парчой, в расцветке которой сочетались розовое с серебром, изящные стулья вокруг низкого антикварного столика, великолепно подходившего для интимного завтрака вдвоем. На кровать с пышным пологом она и смотреть не хотела.

Фирменные пакеты с покупками из бутика и ее дорожная сумка стояли посередине комнаты, а Филипп развешивал в нише гардероба свои костюмы. Он явно не собирался дать ей улизнуть от выполнения условия договора. Мог бы предоставить ей хоть одну или две ночи, чтобы прийти в себя!

Да, ни комната, ни Филипп не изменились. Зато изменилась она. Нет больше той бессловесной испуганной мышки, которая была не в состоянии выразить свои чувства. Глядя ему в затылок, Мишель сказала:

— Вижу, ты не собираешься предоставить мне отдельную комнату. Непродуманное решение. Никакой деликатности!

Широкие плечи под белой рубашкой напряглись. Он медленно обернулся, и она увидела, как мрачно сверкнули его глаза, когда он встретился с ней взглядом.

— А куда завела моя деликатность во время нашего медового месяца? Или ты забыла, как сжимала зубы, с отвращением терпя мои любовные ласки? Кем ты тогда меня выставила? Почти животным, которое удовлетворяет свою потребность, ничего не давая взамен! Мишель, — тон его изменился, голос стал звучать мягче, — я уговаривал себя, что надо сделать скидку на твое пуританское воспитание и неопытность. В конце концов, именно это отчасти и привлекало меня в тебе. Но после первой ночи ты не позволяла мне приблизиться к тебе. Поэтому я оставил тебя в покое… как ты и хотела. Сколько можно унижать мужское достоинство? Все, я исчерпал лимит.

Мишель виновато потупилась. Ей не приходило в голову взглянуть на события тех дней с другой стороны. Инстинктивно она тогда пони-мата, что сильно разочаровала его в ту ночь, когда от страха не могла ни расслабиться, ни ответить на его ласки. Тот же страх заставил ее инстинктивно отвергать его попытки приблизиться к ней в последующие два дня. Если бы он заговорил с ней тогда о любви, все могло бы быть иначе… Но, несмотря на все свои недостатки, Филипп был неспособен на ложь…