Кендрик Шэрон - Мой любимый босс

— А ты не думаешь, что это будет выглядеть как фальшивка? Ведь редакторы не настолько наивны, чтобы не понять этого.

— Что они подумают и что напечатают — две разные вещи. И ни один редактор не окажется настолько глуп и циничен, чтобы утверждать, будто помолвка — это всего лишь…

— Публичный трюк? — подсказала она.

— Средство сокращения ущерба, — поправил он.

Последовала долгая пауза, во время которой Наташа пыталась осмыслить, какие могут быть последствия, но у нее голова шла кругом.

Рафаэль немножко расслабился.

— Мы можем поехать купить кольцо. — Его глаза сузились, когда он увидел, как она закусила губу, и он впервые задумался, как, должно быть, неловко почувствовала себя в этой ситуации такая тихая и простая девушка. — Я могу понять твои сомнения.

— В самом деле? — коротко рассмеялась Наташа.

— Конечно. Это кажется несколько театральным, но мы действительно должны постараться, чтобы все выглядело как можно натуральнее.

Как можно натуральнее. Наташа строго следила за своим лицом. Рафаэль не должен прочесть на нем ни намека на разочарование.

— Но ведь это не по-настоящему, нет?

Рафаэль рассмеялся, и напряжение начало покидать его.

— Конечно же, нет. Не волнуйся, Наташа, это будет очень короткая помолвка — только бы отвлечь внимание от Элизабетты. Ты даже можешь потом оставить себе кольцо, если пожелаешь, — или продать его, разумеется.

Последовало неловкое молчание.

— В этом не будет необходимости, — произнесла она сдавленным голосом. — Я не прошу никакой платы.

До него дошло, что он сказал что-то не то.

— Я не хотел тебя обидеть, правда. — Он смягчил голос так, как рисковал делать только с ней, потому что Наташа достаточно разумна, чтобы не увидеть в этом ничего, кроме дружеской заботы. — Ты единственная известная мне женщина, которая поймет это правильно. Если вдуматься, это совершенно разумно, поскольку мы с тобой так хорошо знаем друг друга.

Наташа взглянула на него. До него просто не доходит, да? Они совсем не знают друг друга. Иначе он понял бы, как оскорбил ее своим предложением оставить себе кольцо, которое служило бы ничем иным, как горьким напоминанием о том, что могло бы быть, но никогда не произойдет.

Перед Наташей разверзлась огромная зияющая пропасть, лежавшая между бессмысленными мечтами и грубой реальностью. Она полезна Рафаэлю, и не более того.

Глаза Рафаэля сузились, когда еще одно, куда более тревожащее возражение пришло ему в голову.

— Если, конечно, у тебя нет приятеля, — вкрадчиво предположил он, — который станет возражать на основании ваших с ним отношений…

Неужели Наташа была настолько глупа, что думала, будто больнее быть уже не может? Потому что когда она покачала головой в ответ на его вопрос, то обнаружила, что это еще не предел. Как ни странно, предположение Рафаэля причинило ей больше боли, чем все, что ему предшествовало. Значит, он подумал, будто она может встречаться с кем-то. И что ему это совершенно безразлично!

Возможно, это был именно тот звонок, который ей нужен, чтобы раз и навсегда пробудиться от своих глупых грез и жить дальше. Даже подумать о том, что однажды она может встретить мужчину, который станет ей достаточно дорог, чтобы прожить с ним жизнь. Правда, он не будет Рафаэлем де Феретти, но если она начнет сравнивать всех мужчин с ним, то до конца дней останется одинокой.

— В чем конкретно будет заключаться эта так называемая помолвка? — осведомилась она.

— Ну, мы объявим о ней, и потом придется посетить несколько великосветских тусовок, чтобы нас увидели вместе. Ничего слишком обременительного, — ответил он с улыбкой.

— А как быть с Сэмом? — спросила Наташа, и сердце ее сжалось от дурных предчувствий.

— А что с ним?

— Это приведет его в замешательство, — тихо проговорила она.

— Разве пятилетний мальчик что-нибудь заметит? Дома ведь ничего не изменится, не так ли? Мы можем объяснить, что Элизабетта больна и мы таким образом помогаем ей, — если, конечно, он никому не скажет. Все, что Сэму нужно знать, это что мы по-прежнему останемся друзьями.

Наташа уставилась в его непонимающие глаза. Друзьями? Едва ли. И он не осознает этого, даже не имеет представления о том, как Сэм обожает его и как захочет, чтобы эта помолвка была настоящей?

Мне придется уйти из этого дома и от этого мужчины, внезапно подумала Наташа. Быть может, вся эта затея немного облегчит задачу…

— Тебе нужно время подумать? — спросил Рафаэль, нахмурившись.

— Нет, я уже приняла решение. Я согласна. — После всего того, что он для нее сделал, это меньшее, чем она может отплатить.

Рафаэль наградил ее улыбкой.

— Отлично! — Увидев, как дрожат Наташины губы, он праздно подумал, каково было бы поцеловать их, скрепив «помолвку» традиционным способом. Возбуждение, которое он почувствовал, удивило его. Но это же игра. Притворство. Ничего больше. И нужно позаботиться о том, чтобы это выглядело как можно достовернее. — Тебе, разумеется, придется сменить свой гардероб.

Наташа чуть не поперхнулась вином.

— Что ты имеешь в виду?

Преимущество знать кого-то так же хорошо, как он знает Наташу, в том, что Рафаэль мог сказать все как есть, а правда — это роскошь, к которой можно прибегать далеко не всегда.

— Ну, тема «богатый мужчина — бедная девушка» прессе явно понравится — тот факт, что ты работаешь на меня и все такое, — но мой вкус относительно женщин широко известен, — прямо сказал Рафаэль, гадая, зачем она прячет свою нижнюю часть туловища. — А в данный момент ты не соответствуешь критериям. — После небольшой паузы он продолжил: — Ты должна будешь одеваться красиво, поэтому завтра пойдешь и приобретешь себе новый гардероб и запишешь все на мой счет. Покупай что захочешь, — добавил он, ощутив волнение от одной лишь мысли о ее соблазнительных изгибах. — И возможно, тебе стоит сделать что-нибудь со своими волосами.

На мгновение у Наташи возник почти непреодолимый соблазн сказать ему, что он может сделать со своей фиктивной помолвкой и как невероятно оскорбительны его слова, но порыв быстро прошел. Неужели она откажет Рафаэлю в помощи? Тем более помолвка — не ахти какой подвиг. После этого они будут квиты, и она сможет уйти от него.

И она не имеет права злиться из-за того, что Рафаэль смотрит на нее только как на наемную работницу. Это ведь на самом деле так. И если она возлагает какие-то иные надежды на своего босса, ей некого винить, кроме самой себя.

— Я уже давным-давно не делала ничего со своими волосами. — Наташа дотронулась пальцами до толстой французской косички. Разве Рафаэль не дает ей сейчас возможность сделать то, на что нацелены все эти телевизионные программы про стиль и макияж — превратить ее в женщину, которой она всегда хотела быть?