Арлин Джеймс - Срочно нужен папа

— Я и не предполагал, что с ним может такое случиться, — пробормотал Джек. — Он тащил в рот эту грязь!

— Ничего, ничего! — Она встала, продолжая смеяться. — Зато теперь он может, не выходя из дому, делать куличики. А виновата во всем я: самой мне убираться некогда, так хоть бы проследила за Бетти. Пошли, крикун. Поменяем штаны. — Она подхватила малыша под мышки и потащила в спальню.

Джек взял с холодильника пачку бумажных полотенец, разорвал на куски, бросил в лужу и, не обращая внимания на укоризненный взгляд девочки, носком ботинка вытер лужу, чтобы влага лучше впиталась. Хорошо еще, что ребенок оскандалился, стоя на полу, а не на паласе. Джек стал оглядываться вокруг себя — чем бы еще помыть пол, — но, ничего подходящего не обнаружив, был вынужден обратиться к детям за советом.

— Где у вас швабра? — спросил он.

Девочка соскочила с дивана и, обойдя далеко вокруг мокрое место на полу, подошла к холодильнику и из узкого темного проема между ним и стеной вытащила швабру. Потом она открыла дверцу отделения под раковиной и извлекла оттуда ведро, которое поставила в раковину. Опустив в него нижнюю часть швабры, она взгромоздилась на табуретку и открыла кран. Джек приблизился к ней и взялся за ручку ведра, но она локтем оттолкнула его и спрыгнула наземь.

— Я сама! — объявила она с ненавидящим лицом. — Нечего вам тут делать. А виноваты вы!

— Тем более вымыть пол — моя обязанность, — резко парировал Джек. Он обошел девочку, выключил воду, насыпал в ведро немного стирального порошка и пошел с ведром в гостиную, все время чувствуя на спине ее неотступный враждебный взгляд.

Молча, вся — воплощенный упрек, она последовала за ним и упорно глядела, как он вынимает швабру из ведра и готовится мыть пол. Но когда он опустил ее на пол и начал водить из стороны в сторону, она подскочила и выхватила швабру.

— Я сама это сделаю!

— Панк! — крикнул ее брат. — Прекрати сейчас же!

Джек жестом велел ему замолчать и выпустил швабру из рук.

— Прекрасно, — сказал он, отступая. — Делай.

Она неловкими движениями поводила шваброй по полу, потом остановилась и откинула с лица прядь русых волос.

— Ну что, готово? — поинтересовался Джек.

Она в ответ ограничилась кивком.

Джек взял из ее рук швабру, отодвинул девочку в сторону и, наклонившись, принялся протирать пол под диваном, доставая до самых отдаленных углов. Девочка буквально взвилась от злости:

— Прекратите немедленно! У вас нет на это права! Зачем вы сюда пришли? Вы тут никому не нужны!

— Хватит, Панк! — Голос Хеллер прозвучал как удар хлыста.

Девочка замолчала, в комнате воцарилась тишина.

У Коди, сползавшего в этот миг с дивана, были такие несчастные глаза, что Джек невольно положил руку ему на голову. Коди в ответ благодарно улыбнулся.

Хеллер, подбоченившись, окинула дочку суровым взглядом.

— Ты должна извиниться перед мистером Тайлером. Он хотел нам помочь.

— Но, мама, это же он во всем виноват! Из-за него Дейви описался.

— Она права, Хеллер, — вмешался Джек. — Мне не следовало так кричать.

К его удивлению, она поводила перед его глазами указательным пальцем.

— Успокойтесь! Я обращаюсь к моей невоспитанной дочке и прошу мне не мешать.

Джек прикусил губу, чтобы не улыбнуться.

— Слушаюсь, мадам!

— Ты ведешь себя все хуже, юная леди, и мне это во как надоело! — И Хеллер выразительным жестом провела рукой по шее — сыта, мол, по горло — А уж если ты позволяешь себе оскорблять наших гостей, то этого я не потерплю. Слышишь?

К удивлению Джека, голубые глаза девочки, так сильно походившие на материнские, наполнились слезами.

— Ему здесь нечего делать! — упрямо повторила она.

— Он наш гость, Панк, и к тому же желанный. Или ты будешь вести себя как следует, или испробуешь ремня.

— Хеллер, — пролепетал Джек, чувствовавший себя совершенно несчастным, — давайте с вами обсудим этот вопрос.

— Никаких обсуждений! Вы дадите мне поговорить с моей дочкой, как я хочу? — прошипела Хеллер, поднося руку к голове, которая, естественно, снова раскалывалась от боли.

Расстроенный Джек оперся на швабру, проклиная себя на чем свет стоит. Подумаешь, грязная сдоба! Ну угостился бы малыш пылью! Не впервой небось! Надо же было ему крикнуть!

А Хеллер продолжала громко и строго отчитывать Панк, которая, уже не таясь, всхлипывала во весь голос.

— Я хочу слышать твое извинение, юная леди, и сейчас же, не сходя с этого места!

Панк разревелась, как умеют реветь только шестилетние девочки, нередко прибегающие к этому испытанному средству защиты.

Огорченный Джек, услышав ее рыдания, укоризненно покачал головой, а Коди, ломая руки, начал уговаривать сестренку:

— Не плачь, Панк! Не плачь!

Но его слова заглушал требовательный голос Хеллер:

— Давай, Панк! Извинись сейчас же!

Вдруг дверь распахнулась и на пороге вырос не кто иной, как Кэрмоди Мор собственной персоной. Только его здесь и не хватало!

— Что, черт побери, здесь происходит?

Хеллер круто повернулась в сторону вошедшего, а Панк бросилась к нему и обхватила ручонками его ноги:

— Папа! Папочка!

Кэрмоди обвел глазами Хеллер и Джека.

— Опять к дочке придираешься?

— Ты не в курсе дела, Кэрмоди, — ответила Хеллер, — и будь добр не вмешиваться.

— Не вмешиваться? Ты, может, и позабыла об этом, Хеллер, но это мой ребенок. Все трое — мои.

Хеллер закатила глаза и прижала обе руки к затылку.

— Чего ты хочешь, Кэрмоди?

Его глаза снова скользнули по Джеку.

— Что, мне уж и зайти нельзя просто так, проведать своих детей?

— Да-да, можно. Но если ты опять за моей машиной, то не надейся, Кэрмоди. В прошлый раз я не получила от тебя ни цента, хотя ты обещал…

— Неужели у тебя в голове деньги и только деньги?

— Я не в том состоянии, чтобы выслушивать твои глупости! — воскликнула Хеллер, опуская руки. — Было бы хорошо, если бы ты ушел, Кэрмоди!

— Черта с два я уйду. Я хочу знать, что здесь происходит. Почему Панк плачет?

Хеллер снова прижала руки к голове, словно удерживая ее на месте.

— Ах, мне не до того. Я плохо себя чувствую. Прошу тебя — уходи!

Джек чувствовал себя совершенно лишним при этой сцене и от смущения сжимал рукоятку швабры с такой силой, что вполне мог оставить отпечатки пальцев на истлевшей древесине. Кэрмоди просверлил глазами сначала Джека, затем Хеллер.

— В чем дело, милочка? Снова одолевает утренняя тошнота? — Он обратил к Джеку ядовитый взгляд: — Мой тебе совет, парень, будь поосторожнее. Эта женщина — будь здоров как плодовита. Чуешь?

Ярость мигом накатила на Джека, оглушила и ослепила его, хитренькая физиономия Кэрмоди привиделась ему расплывшейся в красной дымке. Только усилием воли он заставил себя отказаться от желания стукнуть того шваброй по голове. Давая выход своему возмущению, он швырнул швабру на пол, да с такой силой, что ее кончик отлетел в другой конец комнаты.