Шэрон Кендрик - Нежный тиран

— А если бы я тогда согласилась? Один миг неземного счастья и затем — «прощай навсегда»?

— Я польщен, что ты определила это как «миг неземного счастья», — улыбнулся Адам, потом тряхнул головой и добавил: — Нет, я бы ни за что не согласился ограничиться одной ночью.

— Но и долгая связь тебе не по вкусу, — неожиданно для себя произнесла она. И зачем она это сказала? К чему?

— Конечно, нет, если ты имеешь в виду обязательную в таких случаях свадьбу с колоколами и пожеланиями счастья на всю жизнь, — согласился он.

— Прекрати играть словами, — сказала она. — Я вовсе не предлагаю тебе жениться на мне.

Он засмеялся.

— Я очень рад это слышать. — Его взгляд задержался на ее губах, и ему вдруг очень сильно захотелось поцеловать ее. — Ну так как же насчет ужина, Кайлоран?

Она поразмыслила. Для этого надо ехать в ближайший ресторан. Там будет толпа, много подвыпивших гуляк, официантка не даст поговорить, зеваки будут пялиться на них. А ей так хотелось побыть с ним наедине!

— Я не голодна, — сказала она. Последовала небольшая пауза.

— Да и я не умираю с голоду.

Кайлоран облизала пересохшие губы. Он продолжал смотреть на нее, буквально пожирая ее глазами.

— Знаешь, — продолжала она, сглотнув, — ты со своими манерами никогда не завоюешь звание галантного кавалера.

— Я к этому и не стремлюсь, — не мешкая ответил он. — Галантные манеры не для меня. Предпочитаю прямоту. Если я знаю, чего хочу, я прямо иду к цели. А сейчас я хочу тебя.

Она растерянно улыбнулась. Обычно мужчины такое не говорят, хотя все так думают. Нельзя такое говорить вслух.

— Только и всего? Ты со всеми женщинами так обращаешься?

— Обычно никакого обращения в таких случаях не требуется.

Конечно! Большинство женщин сами напрашиваются на ночь с ним.

— Они действуют сами и избавляют тебя от лишних хлопот? — ехидно предположила она.

— И себя тоже.

— Какое бахвальство! — невольно засмеялась она.

— Это не бахвальство, а правда.

Широко расставив ноги, он стоял у машины, словно приглашая Кайлоран сделать первый шаг. Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Я не хочу быть одной из твоих многочисленных жертв, ждущих своей очереди.

Жертва? Адам подумал, что это не самое подходящее слово.

— Я не до такой степени неразборчив, как ты думаешь, Кайлоран, — мягко заметил он.

— В самом деле? Когда в последний раз у тебя была любовница?

Он наморщил лоб, вспоминая. Заявив, что предпочитает честность, он не мог уклониться от ее прямого вопроса.

— Почти год назад. В Штатах. — Он встретил ее недоверчивый взгляд. — Для человека с укоренившейся репутацией прожженного бабника это звучит немного странно, правда, Кайлоран? Вот что значит репутация! Ты удовлетворена?

Удовлетворена? Да ни капельки! Особенно под чувственным взглядом этих серых глаз. Взгляд был таким зовущим, таким обещающим одновременно все и ничего!

— Я не привыкла к подобному обращению, — сказала она. Ситуация была явно замешена на интриге и расчете. Нежные чувства не предполагаются. По крайней мере с его стороны. Несмотря на это, ее все равно тянуло к нему.

— Ты хочешь, чтобы я прислал тебе цветы? — понимающе спросил он.

— У меня полно цветов, Адам.

— Значит, ты хочешь какое-то время поиграть со мной, дорогая? Подразнить, чтобы соблюсти все условности? Или ты пойдешь со мной и положишь конец нашим обоюдным мучениям?

Он по-хозяйски оглядел ее с ног до головы, и от этого ее сердце забилось еще сильнее. Она хотела броситься к нему в объятия, но ее удерживал инстинкт самосохранения.

— Что ты предлагаешь мне, Адам? — тихо спросила она. — Скажи честно.

— Честно? — Да, он любил честные сделки. Это расставляло все по своим местам. — Я предлагаю тебе интимные отношения. Ведь ты хочешь этого не меньше, чем я. Я правильно понял тебя? Без взаимных клятв в любви, без претензий, без придирок и лишних вопросов!

— А верность?

— Обязательно, — не задумываясь, ответил он.

— А если бы я не явилась на вечеринку к Джулии, что было бы тогда?

Но она уже знала ответ на этот вопрос. И вовсе не самомнение, а здравый смысл подсказал ей, что Адам не стал бы бросаться на первую попавшуюся женщину. У него ведь всегда был большой выбор.

— Нет, Кайлоран, — покачал он головой, словно угадав ее мысли. — Другие не подошли бы. Может быть, позднее, но этот разговор между нами все равно состоялся бы.

— Так и хочется послать тебя подальше, — возмутилась она.

— Но, ты же этого не сделаешь, Кайлоран. Ведь, правда?

Конечно, она этого не сделает! Но и падать в его объятия, как спелая груша, тоже не собирается!

— Не хочешь зайти? — Она сухо улыбнулась ему. — Чашечку чая после долгой дороги.

Она ставила его на место. Незнакомое ощущение зависимости показалось ему приятным.

— За чаем будет прислуживать армия слуг? — спросил он, шагая рядом с ней к дому.

— Какая там армия, Адам, — отозвалась она, открывая перед ним дверь. — С тех пор как дедушка уехал в Австралию, я готовлю сама.

— В самом деле? Я потрясен! — прокомментировал он.

Она наклонилась, снимая сапоги для верховой езды, и он чуть не взорвался от возбуждения при виде ее круглых, туго обтянутых брюками ягодиц. Этот момент показался ему вечностью. Потом они прошли в кухню.

— Какой чай ты предпочитаешь, Индийский? — спросила Кайлоран и начала подвязывать лентой волосы, высоко подняв руки. — Или китайский?

Ее груди качнулись, и он почувствовал, что у него остановилось дыхание. Не дождавшись ответа, она повернулась к нему. Потрясенный, он увидел в ее взгляде то же неутолимое чувство страсти, какое буквально сжигало его заживо. Тот же чувственный голод!

— Ты не хочешь чаю, — сказал он охрипшим голосом. — И ужина ты не хочешь, дорогая! Вот единственное, что тебе необходимо сейчас. — Он заключил ее в объятия.

Да, она хотела этого. Однако внутренний голос продолжал взывать к разуму. Оттолкни его, внушал он. Адам сильный, но он послушается тебя. Он возбужден, но он выпустит тебя. Но Кайлоран не оттолкнула его, напротив, она призывно прошептала его имя:

— Адам!

— Кайлоран, — отозвался он осипшим голосом и накрыл губами ее рот. В свой поцелуй он вложил всю накопившуюся в нем страсть и томление. — Кайлоран, — повторил он, оторвавшись от нее. — Я не могу больше ждать.

Для такого сильного и гордого мужчины голос прозвучал как вопль побежденного, покорившегося, отказавшегося от своей власти. Огонь превратился во всепожирающий костер, объявший пламенем их тела.

Она обняла его за плечи, гладя нежный мягкий кашемир, и только простонала, когда он начал расстегивать пуговицы ее блузки. Расстегнув ее, он обнажил груди, светло-золотистую плоть, обрамленную кремовыми кружевами.