Ребекка Уинтерз - Подруга плейбоя

— Спасибо за ланч и за такси, Тино. Сегодня ты спас мне жизнь.

Если бы только он мог это сделать...

— Мне всегда доставляло удовольствие проводить с тобой время.

— Куда ты сейчас?

— Домой. Буду работать над веб-сайтом.

— Что твой отец думает о твоих идеях?

— Я решил подождать, пока у меня на руках не окажутся все факты.

— Думаю, ты очень удивишься, когда отец одобрит твои идеи.

— Посмотрим. Твой оптимизм вселяет в меня надежду. Завтра я заеду за тобой после того, как ты закончишь, торговать. Я подумал, мы могли бы съездить в Гаэту. Мы там были однажды, помнишь? Это недалеко отсюда. Перекусим на побережье. Ты сможешь поспать в машине.

Он по-прежнему хочет проводить с ней время?

— С удовольствием, — ответила Клара. О поездке с ним на море она могла только мечтать.

Его губы изогнулись в довольной улыбке.

— Рад слышать. Отдохни как следует. Я заеду завтра часа в три.

— Договорились. Ciao.

Клара вошла в дом в приподнятом настроении, чего уже давно не было. Только Валентино могло прийти в голову назваться ее женихом, чтобы проникнуть в кабинет диализа. Она обнаружила, что никто из персонала клиники не смог устоять перед его красивой внешностью и обаянием. После его ухода медсестры только о нем и говорили.

— Какого черта здесь делает Валентино Казали? — спросил ее Сильвио, когда она вошла в кухню.

— Он проявил любезность и подвез меня до дома.

Ее брат состроил гримасу:

— Неужели он думал, что, если приедет сюда на такси, а не на «феррари», мы ничего не заметим?

— Почему его должно беспокоить, заметят его мои родные или нет? — спросила Клара, с трудом сдерживая гнев. — Ему просто надоело, что папарацци ни на секунду не оставляют его в покое.

— Почему ты позволила ему тебя подвезти? — возмутился Сильвио. — Неужели ты ничего не понимаешь?

— Ты можешь быть спокоен. Это вовсе не то внимание, которое ты имеешь в виду. Подумай, зачем Валентино умирающая женщина.

— Больше не смей так говорить!

— Но я действительно умираю, Сильвио. Ты должен смириться. Все мы когда-нибудь умрем. Просто без донорской почки это случится со мной раньше, чем всем нам хотелось бы.

Его глаза увлажнились.

— Ты такая храбрая. Если бы всемогущий Валентино Казали только знал, что ты сейчас переживаешь...

— На самом деле он знает. Сегодня в клинике он сидел рядом со мной, пока я была подключена к аппарату.

— Этого не может быть, — пробормотал Сильвио. — Ты рассказала ему о своей болезни?

— Нет. Утром мы с Валентино завтракали в кафе. После того как я попрощалась с ним и ушла, он проследил за мной, вошел в клинику и назвался моим... э-э... родственником. — Она вовремя поправилась. — Он сделал все возможное, чтобы повидаться со мной. После процедур он отвез меня домой, чтобы мне не пришлось ехать на автобусе. Он даже купил мне сэндвич и сок, зная, что после диализа я буду голодна. Пожалуйста, давай не будем ругаться из-за Валентино. Он был ко мне добр, только и всего. Я устала, Сильвио. Пойду прилягу. — Покидая кухню, она чувствовала на себе пристальный взгляд брата. Все, чего ей сейчас хотелось, — это лечь в постель и помечтать о завтрашней поездке на побережье с Валентино.

После прогулки она скажет ему, что ей хорошо в его обществе, но болезнь постепенно истощает ее, и скоро у нее не останется сил на прогулки и посещения кафе. Ей казалось, она стремительно несется к черной пустоте, откуда нет возврата. Она не может взять его с собой.

Она знала — Валентино человек чуткий, и, узнав о ее болезни, он будет продолжать о ней заботиться. Клара не могла представить худшей доли для мужчины, который дорожил своей свободой.

Валентино гнал машину на предельной скорости по проселочным дорогам. Аромат полевых цветов, витающий в вечернем воздухе, преследовал его, напоминая ему о маленьких радостях, которыми Клара скоро не сможет наслаждаться.

Когда он остановился у дома приходского священника, был уже десятый час. Перешагивая за раз по две ступеньки, он поднялся на крыльцо, но помедлил, прежде чем позвонить в дверь. Открыл ему незнакомый молодой священник.

— Чем могу помочь?

— Мне нужно срочно повидать отца Орсини. Он еще не лег?

— Думаю, нет.

— Вы не могли бы ему передать, что с ним хочет поговорить Валентино Казали?

Священник окинул его удивленным взглядом.

— Bene , — произнес он.

— Валентино? — послышался за его спиной знакомый голос. — Только не говори, что пришел сюда каяться в грехах, совершенных за десять лет, — шутливо произнес отец Орсини.

— Нет, святой отец, иначе вы сегодня спать не ляжете, — парировал он.

Отец Орсини рассмеялся. К счастью, годы не лишили его чувства юмора.

— Рад вас видеть.

— В таком случае ты поймешь, как я обрадовался, когда отец Бруно сообщил мне, что снаружи меня ждет живая легенда Монта-Корренти.

— Давайте не будем разбрасываться громкими словами, святой отец. Легендарные люди — это те, которые совершают великие поступки. Простите, что приехал так поздно, но это не может ждать.

— Итак, что беспокоит самого знаменитого из детей Луки Казали?

— Вам Лука когда-нибудь говорил, что я не его сын?

— О чем это ты? — ошеломленно произнес отец Орсини.

— Ладно, забудьте.

— Сын мой...

— Все в порядке. Если бы вы знали, то все равно бы не стали ничего говорить. Родители много лет назад рассказали мне правду.

— Твои брат и сестра знают?

— Вы имеете в виду то, что своими отрицательными качествами я обязан своему биологическому отцу? — усмехнулся Валентино. — В любом случае я здесь не поэтому. Я очень надеюсь на вашу помощь в другом деле. Это вопрос жизни и смерти.

Священник прокашлялся:

— Я помогу тебе, хотя сомневаюсь, что это в моих силах.

Валентино прищурился:

— Я знал, что вы так ответите, но мне больше не к кому обратиться. — Он пристально посмотрел на священника. — Что вы знаете о Кларе Россетти?

Отец Орсини поджал губы. Его лицо омрачилось. Валентино почувствовал такую сильную боль, словно попал в аварию на гоночном треке и его зажало в искореженном автомобиле.

— Она не хочет умирать и всеми силами борется со своей болезнью.

Валентино бросило в дрожь.

— Я знаю. После своего возвращения я встречался с ней каждый день. Она такая смелая. Я ей восхищаюсь.

— Раньше вы были близкими друзьями.

— Да, и я не хочу, чтобы она умерла, святой отец.

— Конечно не хочешь. После твоего долгого отсутствия новость о ее болезни стала для тебя потрясением.

Потрясение — это слишком мягко сказано. До возвращения в Монта-Корренти он жил только ради собственных удовольствий. Гоняясь за удовольствиями, он пренебрег своей семьей, не говоря уже о Кларе. Он был не только эгоистом, но и трусом, не желающим смотреть в глаза горькой правде. В детские и юношеские годы Клара всегда была рядом с ним, поддерживала его смелые идеи, которые другим казались нелепыми. Вероятно, когда он уехал, она испытала большое облегчение.