Джуди Линд - Наследство Куинн

— А сам мистер Хантер? Или он даже не подозревает обо всех этих замыслах?

— Гейбриел ничего не знает. И главное, не должен знать. Иначе вы не сможете составить о нем беспристрастного мнения.

Куинн почувствовала себя так, будто выбралась из восточного лабиринта, но зато угодила в капкан. Капкан, очень искусно поставленный и, что хуже всего, сконструированный по всем законам железной логики.

— Но я не понимаю, — слабо сопротивлялась она, — как можно ему совсем ничего не говорить? Что-то он все-таки знать должен!

— Именно что-то! Но не больше. Сначала мы скажем ему, что заботы о коте Маклейше возлагаются в равной степени на вас обоих. Потом сделаем еще один шаг: намекнем, что от усердия в уходе за животным в течение двух месяцев зависит доля наследства миссис Фидерстоун, причитающаяся каждому из вас. Но Гейбриел никогда не должен узнать о вашей роли во всем этом спектакле!

Куинн задумалась. План миссис Фидерстоун, поначалу вполне приемлемый, снова показался ей сомнительным.

— Ну хорошо, мистер Шоу. Я постараюсь. Но что-то в этой затее мне не нравится! Очень не нравится!

— Ерунда! — хмыкнул адвокат, небрежно махнул рукой.

Он нажал на кнопку селектора. Куинн узнала серебристый голосок белокурой секретарши:

— Слушаю, мистер Шоу.

— Мисс Эстерхауз, мистер Гейбриел Хантер около вас?

— Да.

— Что он делает?

— Ждет вашего вызова.

— Прекрасно. Проводите его ко мне в кабинет.

— Сейчас, мистер Шоу.

Лампочка селектора погасла. Мистер Шоу вновь повернулся к Куинн и сказал не допускающим никаких возражений тоном:

— Все очень просто, мисс Розетти. Надо только быть наблюдательной и объективной. Постарайтесь получше узнать Гейбриела. Но, как условились, никому ни слова! И все будет в порядке. Уверяю вас!

Куинн подумала, что все окажется гораздо сложнее, чем представляется адвокату…

В дверь постучали.

— Входите, входите, Хантер! — доброжелательно воскликнул мистер Шоу. — Входите!

Куинн обернулась и чуть не свалилась со стула. На пороге стоял тот самый незнакомец из холла…

Гейбриел Хантер явно не испытывал никаких подозрений относительно участия Куинн в опеке кота. Он доброжелательно улыбался, пока мистер Шоу представлял ему девушку. И только в глубине его золотистых глаз прыгали озорные чертики.

— Мы с мисс Розетти уже встречались, Джордж, — сказал он, задержав руку Куинн в своей. — Полчаса тому назад в холле. Правда, очень недолго.

Устроившись в кресле рядом с Куинн, Гейбриел, казалось, с большим вниманием слушал адвоката, излагавшего предназначенные для него детали плана Эльвиры Фидерстоун. Однако время от времени молодой Хантер обводил глазами стены кабинета и неизменно с интересом задерживал их на соседке.

Куинн это не понравилось. Ей казалось, что их встреча должна носить чисто деловой характер. И только. Но Хантер, по-видимому, считал иначе. В конце концов он настолько бесцеремонно уставился на ее грудь, что щеки Куинн покрылись румянцем, а пальцы машинально проверили, застегнуты ли пуговицы блузки. Куинн подумала, что Гейбриел ведет себя как сексуально озабоченный подросток и лучше не обращать на пего внимания.

Она постаралась натянуть юбку на колени и устремила взгляд на адвоката, делая вид, что ловит каждое его слово. Однако скоро она заметила, что Гейбриел больше не поглядывает на нее. Ей невольно стало обидно. Неужели он так быстро потерял к ней интерес? И пока адвокат продолжал говорить, Куинн в душе старательно убеждала себя, что ее нисколько не волнует то, как ведет себя Гейбриел.

Тем временем мистер Шоу закончил свои объяснения и поднял глаза на Гейбриела, ожидая от него реакции. Куинн невольно тоже посмотрела на молодого Хантера. Тот не заставил ждать ответа:

— Жаль, что я так мало знал Эльвиру. Наверное, она была замечательной женщиной!

— Вы не ошиблись, — согласился мистер Шоу. — Она часто говорила, что больше всего ей хотелось, чтобы о ней вспоминали лишь как о женщине, научившейся в восемьдесят лет вертеть хула-хуп.

— И не только это, Джордж, — рассмеялся Гейбриел. — Мне говорили, что она собирала записи различных рок-групп, чтобы делать под них зарядку по утрам и вечерам. И благодаря этому ей удалось до последних дней сохранить девичью фигуру.

Куинн тоже стало жаль, что она недолго знала Эльвиру Фидерстоун. Она всегда любила жизнерадостных людей, а старая леди, видимо, была из их числа. Она решила про себя, что, судя по несомненному чувству юмора и манере смеяться, Гейбриел унаследовал характер своей тетки. Куинн почему-то доставляло удовольствие так думать, и она поймала себя на этом.

Джордж Шоу встал и, опершись ладонями на стол, закончил:

— Ну что же. Теперь вам только остается познакомиться с его превосходительством котом Маклейшем. Сделаем так: я расстанусь с вами примерно на час. Вы за это время, вероятно, успеете обсудить, как поступите с порученным вам делом. А я заберу кота и вернусь.

— Прекрасно, — согласился Гейбриел.

— Мне кажется… — неуверенно начала Куинн, но адвокат перебил ее:

— Если вам неудобно, я дам вам ключ от дома. Так будет даже лучше. Успехов вам! До скорой встречи!

И мистер Шоу, пожав обоим руки, проводил их до дверей.

Оставшись вдвоем, Куинн и Гейбриел в первый момент растерялись, не зная, о чем говорить друг с другом. Первой опомнилась Куинн:

— Мистер Хантер, я хотела бы извиниться за…

— Мне ничего подобного даже в голову не могло прийти, — не слушая ее, проговорил Гейбриел, но оборвал себя и произнес: — Извините, вы что-то начали говорить?

— Ничего. Продолжайте вы.

— Нет уж! Дорогу женщине! Слушаю вас! Куинн почувствовала растущее раздражение.

— Перестаньте! При чем тут женщина? Скажите же, о чем вы начали говорить?

— Нет, только после вас! Я настаиваю!

— Боже мой! Ну пусть будет так!

Куинн подняла глаза и взглянула в лицо Гейбриелу. Ей было не по себе. Смущала мысль, что придется целых два месяца искать общества этого человека, проводить с ним много времени. Настораживали его чуть раскосые золотистые, как у тигра, глаза, в которых ей постоянно виделась насмешка. Конечно, к этому придется привыкать. И, конечно, уж она постарается игнорировать слишком вызывающие проявления его юмора.

— Ну хорошо, — сердито начала Куинн. — Прежде всего я хотела бы принести вам извинения за грубость, которую позволила себе там, в холле. Не в моих правилах вести себя подобным образом, но…

— Грубость? Какую? Ничего подобного не было! — отрезал Гейбриел. — Просто вы проявили характер.

— Характер? — с удивлением переспросила она. Она считала, что характер могут проявлять щенята, необъезженные лошади, наконец, дети. Но взрослому человеку нечего проявлять характер. Он у него просто должен быть.