Алисон Джерис - Я сведу тебя с ума

— Когда мы были детьми, мы обычно катались именно здесь, — сказал Ральф, оглядывая холм с задумчивым видом. — Устроим соревнования и посмотрим, по-прежнему ли быстры санки.

Мальчишки с радостью согласились, но Софи в последний момент струсила и сказала, что поедет с дядей Ральфом. Таким образом, освободились санки для Беатрис. Она поставила их в одну линию с другими, уселась; все ждали, когда Ральф подаст сигнал, и в следующую минуту уже летели вниз, подпрыгивая на ухабах, заливаясь смехом по поводу и без повода.

Беатрис никогда не видела Ральфа таким раскованным. Он бережно прижимал к себе Софи, и она бессознательно позавидовала своей воспитаннице. Случайно девушка поймала его улыбку: пьянящее веселое тепло закружилось внутри, отметая обрывки грустных мыслей.

Они втащили санки на холм и снова полетели с горы. Мальчики внизу столкнулись и повалились в снег, визжа и брыкаясь, но это только усилило общий запал. В третий раз Софи решила ехать одна.

— Возьми санки у Беатрис, — посоветовал Ральф, — они легче остальных. Трикси может поехать со мной.

Ральф, усевшись, похлопал по деревянному сиденью. С чопорными ужимками она последовала за ним. Беатрис честно старалась не прикасаться к нему, но руки Ральфа, обвившись вокруг ее талии, уже расправляли веревку перед стартом.

Беатрис ощущала его горячее дыхание, пока они ждали, чтобы Софи скатилась вниз. Когда девочка, подпрыгнув, завопила от восторга и дала им сигнал, Ральф крепко прижал к себе Беатрис, изо всех сил оттолкнулся ногами, и они помчались.

Санки летели с бешеной скоростью, но Беатрис было совершенно не страшно, хотя она и визжала как ребенок. Всем своим существом она чувствовала сильное тело Ральфа, слышала шуршание полозьев по снегу, встречный ветер обжигал их лица, и она была невозможно, непередаваемо счастлива в его надежных, волнующих объятиях. Наконец, накренившись, санки остановились. Сказочное путешествие закончилось, Ральф потянулся, чтобы помочь ей подняться.

В его глазах было странное, непонятное выражение. Казалось, Ральф очень серьезно о чем-то задумался. Может, она вновь ему досадила?

Сообразив, что все еще держится за его руку, Беатрис разжала пальчики и обернулась к детям, которые затеяли игру в снежки на вершине холма. В них невозможно было узнать бледных нытиков, насильно оторванных от телевизора меньше часа назад.

— Какой же вы молодчина, Ральф, что вытащили их сюда, — сказала она, — все дико довольны. — Беатрис заколебалась, стряхивая с брюк налипший снег. — Извините, что я ворчала по этому поводу.

— Это я должен просить прощения. Совсем закопался со своим манускриптом, забросил ребятишек. Но, честное слово, буду исправляться.

Они немного отошли в сторону и несколько минут в молчании наблюдали за детьми.

— Должно быть, эта картина многое вам напомнила? — тихо спросила Беатрис.

— Да, — кивнул он, — нас тоже было трое.

— Трое? — удивилась Беатрис. — Я считала, что Сара — ваша единственная сестра.

— Правильно… Рональд был моим кузеном. — Ральф не сводил глаз с маленькой фигурки Эндрю, шустро карабкающегося с санками вверх по холму. — Брат погиб в автомобильной катастрофе одиннадцать лет назад.

Теперь Беатрис припомнила, что Мария что-то рассказывала о Рональде.

— Извините, — сочувственно произнесла она. — Вы были очень близки?

— Я преклонялся перед ним. Рональда любили все. Ум, врожденное благородство… отличный спортсмен. Вообще брат был разносторонне талантлив. Он обладал каким-то дерзким очарованием, которому большинство людей не в состоянии противостоять. Рональд никогда ничего не делал наполовину. Если он бывал счастлив, то счастлив сполна, а уж если расстраивался, то доходило до глубин отчаяния.

Ральф умолк, словно с ним что-то произошло, и, сдвинув брови, посмотрел на Беатрис.

— По своей поэтической натуре он чем-то похож на вас, — сказал Ральф медленно. — В нем не было никакой сдержанности, когда Ронни врывался в комнату, все вокруг словно освещалось.

Это признание захватило ее врасплох. Беатрис в замешательстве потупилась, с трудом подыскивая нужные слова.

— Ваш брат был незаурядным человеком в отличие от меня, — твердо прибавила она.

— Да… да… — Ральф, похоже, толком не слышал ее. — Мне было одиннадцать, когда мы переехали в Кроуфорд после гибели родителей. Саре — едва восемь, для нас это были скверные времена, но Рональд снова вернул нас к жизни. Большинство шестнадцатилетних подростков не стали бы возиться с малышней, но он занимался с нами каждый день напролет. Ронни учил нас ходить под парусом, лазить по горам, а зимой мы катались здесь. Думаю, наша дружба… — Он безотчетно взял Беатрис под руку. — Мы были очень близки, пока… — Ральф всецело ушел в свои воспоминания, все сильнее сжимая ее локоть, но внезапно очнулся и совсем по-детски виновато склонил голову. — Потом Ронни погиб, — чуть слышно вымолвил он.

Невольно Беатрис теснее прижалась к нему.

Она залюбовалась на Эндрю и Патрика, извозившихся в снегу, забыв, что мальчишки давно могли промочить ноги. Воображение рисовало ей маленького Ральфа, чем мир был беспощадно перевернут вверх дном, и Рональда, который внес в его душу тепло и свет, когда тот больше всего в этом нуждался.

— Не понимаю… — наконец отозвалась она. — Вы кажетесь такой неотъемлемой частью Кроуфорда, что я предполагала, что вы всегда жили здесь.

— Нет.

Глаза Ральфа остановились на очертаниях замка.

— Кроуфорд всегда принадлежал Рональду.

— Так поэтому вы годами путешествовали? Потому что Кроуфорд не был по-настоящему вашим домом?

Спросила и осеклась, испугавшись, что зашла слишком далеко, что такое назойливое вторжение вряд ли понравится Ральфу. Поначалу показалось, что он вообще не собирается отвечать. И кто ее просил соваться не в свое дело? Вечно все испортишь!

— Может быть… — сказал он, явно не желая раскрывать подробности.

Беатрис опять не сдержалась:

— Так вы думаете продать Кроуфорд?

— Про-дать?

Ральф оскорбленно подобрался.

— Почему бы и нет? Вы проводите больше времени за границей, чем здесь, содержать замок стоит кучу денег, и если вы не чувствуете его своим родовым гнездом…

— Я не говорил этого, — резко оборвал он. — О продаже Кроуфорда не может быть и речи, сколько бы мне ни стоило его содержание. Даже если я сам не хочу жить здесь, я обязан сохранить фамильный дом для Патрика. Если у меня не будет собственного сына, то сделаю все возможное, чтобы он унаследовал Кроуфорд.

Беатрис поймала себя на том, что она не хочет думать о сыне Ральфа, и сосредоточилась на Патрике.

— Вы думаете, Патти захочет жить здесь? — спросила она с сомнением.