Алисон Джерис - Я сведу тебя с ума

— На прогулку?

Ральф раздраженно фыркнул.

— Разумеется, нет. Я собираюсь прочистить фильтр. А вы что подумали? Более того, мне нужна ваша помощь.

— Я? — до нее внезапно дошло. — Но я совершенно не разбираюсь в машинах.

— Для того чтобы держать фонарь, не нужно быть механиком.

— Но… — Беатрис беспомощно взглянула на свой костюм. — Я промокну, — залепетала она, надеясь пробудить в нем рыцарские чувства.

— Смею заметить, что чем быстрее мы это сделаем, тем скорее сможем двинуться дальше, — оборвал ее Ральф, шире открывая дверь. — Ну, идете?

Беатрис настороженно всматривалась в непроглядную ночь.

— Вы уверены, что это разумно?

— Что вы имеете в виду? — сердито вздернулся он.

— Тут все как в фильмах ужасов, — начала Беатрис в порыве творческого энтузиазма. — Парочка застряла ненастной порой в безлюдном месте. И вот они выходят из машины в кошмарную неизвестность. Первым исчезает ее спутник. А вскоре девушка слышит ужасный хруст и сдавленные стоны. Это агония. Тогда она…

— Мисс Обри! — повелительно окликнул ее Ральф.

Увлеченная собственной выдумкой, Беатрис не ожидала такого наскока с его стороны.

— Да? — Она нерешительно подняла глаза на Маккензи.

Он протянул Беатрис фонарь.

— Замолчите! — тоном, не терпящим возражений, приказал Ральф и вышел из машины.

— Прекрасно… замечательно… еще вспомнишь меня, — тихо проворчала она, но открыла дверь.

Силуэт Ральфа зыбко маячил впереди, в неровном свете фар. Еще несколько секунд Беатрис поколебалась, потом неловко выбралась из кабины. Она решила повиноваться, поскольку угрожающие повадки Маккензи пугали ее больше, чем ночные монстры. Ледяной душ дождя обдал ее с головы до ног. Туфельки тут же промокли насквозь. Преисполненная щемящей жалостью к себе, она съежилась под слабой защитой открытого капота, где Ральф уже склонился над мотором.

— Сюда! — властно прикрикнул он. — Поживее, черт возьми. Без фонаря я ничего не вижу.

Нехотя Беатрис придвинулась к нему. В колеблющемся свете она заметила, что Ральф смотрит на нее с нарастающей злостью.

— Как, по-вашему, я могу что-нибудь разглядеть, если вы размахиваете фонарем? — прошипел он, схватив ее сильной рукой за талию, и подвинул к себе.

Пискнув от изумления, Беатрис почти упала на него.

— Теперь держите так, — распорядился Ральф, направляя фонарь на фильтр. — Это кропотливая работа, и мне нужно видеть, что я делаю.

Желая угодить ему, Беатрис вцепилась в фонарь, но руки тряслись от холода. У нее странно перехватило дыхание. Несмотря на всю трагикомичность ситуации, близость Ральфа волновала ее.

— Нам не следует знакомиться таким образом! — крикнула она ему в ухо, пытаясь обратить все в шутку.

— Что?! — Мокрый до нитки, перепачканный машинным маслом, он разъяренно поднял голову.

— Пытаюсь шутить… — с огорчением промолвила девушка. — Надо же как-то разрядить обстановку.

Судя по исказившейся физиономии Ральфа, он основательно выругался про себя.

— Я рад, что у вас хорошее настроение, но как насчет того, чтобы приберечь юмор до тех пор, когда мы вернемся в машину?

— Но… я же стараюсь помочь, — обиженно сказала Беатрис. О, с каким бы удовольствием она запустила проклятый фонарь в голову этого хама!

— Если вы хотите помочь, Трикси, то держите фонарь нормально и не отвлекайте меня, — буркнул он, уткнувшись в мотор.

Дрожа от холода, она стояла, неудобно согнувшись над машиной. Беатрис не слишком успешно развлекалась мысленными издевками по его адресу, заставляла себя взбодриться, припомнить манящие обещания Джерри, но… Ральф был рядом. И когда он потянулся к какой-то детали, невольно прильнув, почти навалившись на нее, все развеялось в прах — и мстительные помыслы, и сладкие мечты. Два противоречивых импульса пронзили Беатрис. Хотелось отстраниться от Ральфа, не соприкасаться с ним и… прижаться к его телу теснее, теснее… Вздрогнув, она шатнулась назад, потом снова к Ральфу, окоченевшие пальцы разжались. Что-то гулко стукнулось об асфальт.

— Эй! — Ральф в бешенстве выпрямился. — Где фонарь?

Беатрис, присев на корточки, нащупала в слякоти знакомый металлический цилиндр, щелкнула несколько раз выключателем, но лампочка не загоралась.

— Вот так помощь! — проклиная все на свете, он выхватил у Беатрис фонарь и резко встряхнул — Дьявол! Что же делать? А? Сейчас вернусь. А вы стойте здесь, — добавил он с вызовом. — И постарайтесь, если можете, больше ничего не испортить.

Ральф залез в кабину и начал шарить по всем углам. Оттуда долетали невнятные обрывки отборной брани. Но вот наступила мертвая тишина…

Время тянулось бесконечно. Что там делает Ральф? Почему его не слышно? Мог бы подать хоть какие-то признаки жизни… Воображение Беатрис, обострившись до предела, вырвалось из-под контроля и рисовало одну бредовую картину за другой. Она дошла до такого состояния, что, когда фары внезапно погасли, с истошным воплем бросилась к кабине. Но буквально через полметра врезалась в него.

— Чокнутая! Истеричка! Вы соображаете, что делаете? — взревел Ральф, молниеносно выпрыгнувший из машины. — Я уже решил…

Беатрис с облегчением вздохнула, прижавшись к его груди.

— Слава богу! Вы живы…

— Жив?!! Чтоб мне сдохнуть! Объясните, в чем дело?

— Но фары погасли…

— Да я выключил их, чтобы не разряжать аккумулятор.

Увы, шотландский аристократ, при всем своем интеллекте, вел себя как грубый мужлан. Вместо того чтобы ласково успокоить всхлипывающую Беатрис, он в раздражении отстранил ее.

— Угрохали фонарь, а у меня даже запасной лампочки нет, теперь придется дожидаться рассвета.

Беатрис почувствовала себя последней идиоткой. Трусливая курица… приклеилась к бессердечному солдафону. Но помимо воли она потерянно призналась:

— Я думала, с вами что-то случилось.

— Угу! За два шага от капота до двери? Вы случайно не страдаете маниакальной шизофренией? А то все признаки налицо.

— Всякое бывает… — прошептала она, когда Ральф двинулся мимо нее, чтобы опустить капот.

— Худшее, что с вами может случиться — промокнете до нитки, если будете здесь торчать, — сказал он отрывисто, — поэтому предлагаю не философствовать, а сесть в машину.

— Вы не можете снова включить свет? — робко попросила Беатрис, от страха и холода ее тряс озноб, вымокшая юбка противно облепила ноги. — Я совсем ничего не вижу.

— Идите на ощупь, — отрезал Ральф, но через секунду из темноты появилась его протянутая рука.

Беатрис была на седьмом небе от счастья.

— Сюда, — процедил он, обводя ее вокруг машины, и открыл дверцу. — Залезайте и, пожалуйста, больше без выступлений.

Беатрис ни за что на свете не рискнула бы испытывать его терпение, но как же не хотелось отпускать руку Ральфа.