Лавиния Бертрам - Поверить в счастье

Порыв страсти миновал, и теперь от Мигеля исходило ощущение покоя и надежности. Карине захотелось положить голову ему на грудь и забыть обо всем, что произошло в Нью-Йорке. Ах, если бы все было так просто!..

— Не надо, Мигель, — прошептала она, но не сумела придать голосу должной твердости.

В ответ он обнял ее еще крепче.

— Надо. Ты слишком непредсказуема.

Карина бессильно вздохнула.

— Уверяю тебя, я вполне предсказуема, если только ты не будешь меня лапать.

— Этого я обещать не могу.

— Бедняжка Рафаэлла. Вряд ли она будет в восторге, узнав, что муж готов изменить ей уже в первые месяцы после свадьбы.

— За Рафаэллу не беспокойся, — сдержанно ответил Мигель. — Ее муж — человек чести.

— Это ты-то? Не смеши меня. — Карина презрительно усмехнулась. — Тот, у кого есть хотя бы остатки чести, не женился бы на одной женщине, оставив беременной другую.

Он вдруг повернулся и посмотрел ей в глаза.

— Так ты полагаешь, что я женился на Рафаэлле? И считаешь меня бесчестным человеком?

— Уж не собираешься ли ты попытаться убедить меня в обратном? И полагаешь, что я поверю, будто ты не женился на своей Рафаэлле?

— Я не намерен убеждать тебя в очевидном.

Карина закрыла глаза, все еще не веря в то, что услышала, но чувствуя — Мигель не лжет.

— Мне очень жаль, но Рафаэлла сама назвала тебя своим мужем. Или она тоже выдавала желаемое за действительное? Если так, то…

Мигель не дал ей договорить.

— Рафаэлла сказала тебе, что мы поженились?

Карина напрягла память, припоминая детали разговора.

— Да. Она спросила, не хочу ли оставить сообщение и… да, добавила, что передаст его мужу.

— Но с чего ты решила, что муж это я? — Вместо того, чтобы разозлиться или смутиться, Мигель вдруг усмехнулся. — Разве она назвалась сеньорой Гомес?

— Нет, но за кого еще она могла выйти замуж? И почему оказалась в твоем нью-йоркском офисе?

— Рафаэлла вышла замуж за моего знакомого, Криса Рэндольфа. А в Нью-Йорк они приехали потому, что совершали свадебное путешествие. В тот день, когда ты позвонила, я отлучался по делам, а секретарша заболела, вот я и попросил Рафаэллу побыть в офисе. Если бы ты не бросила трубку, то узнала бы обо всем уже тогда.

Пораженная новостью, Карина не нашлась, что ответить. Мысли путались. Как же так? Почему?

— Рафаэлла просила тебя сказать, где ты находишься. Как можно быть такой безответственной! Неужели ты не понимала, что я беспокоюсь?

— Мне не хотелось откровенничать с твоей супругой.

— Повторяю еще раз, она мне не супруга.

— Докажи это.

Застигнутый врасплох неожиданным требованием, Мигель ослабил объятия, и Карина тут же отодвинулась к краю дивана.

— Ты можешь утверждать, что угодно, но я больше не верю словам. Предъяви доказательства того, что ты действительно не женат на Рафаэлле Саморано.

Он угрожающе подался к ней.

— Как ты смеешь сомневаться в моем слове?

— Легко. Ты даже не представляешь, как быстро исчезают некоторые иллюзии.

Твердость ее ответа, похоже, заставила его призадуматься. Несколько секунд он молчал, продолжая сверлить ее глазами, потом кивнул.

— Хорошо, я предъявлю тебе все нужные доказательства.

— Вот и хорошо. А до тех пор больше сюда не приходи.

— Я не выпущу тебя из виду.

— Собираешься расположиться на коврике у двери? Или поставишь палатку перед домом?

— Я не собираюсь унижаться и не хочу унижать тебя, нанимая детективов для слежки за тобой. Поэтому переезжай ко мне в отель.

— Об этом не может быть и речи.

— В моих апартаментах две спальни, хотя в прежние времена нам вполне хватало одной кровати.

Напоминание о «прежних временах» отдалось такой болью, что Карина едва не застонала.

— Забудь. И уясни: я никуда с тобой не пойду.

— Тогда мне придется перебраться сюда. Не совсем, конечно, удобно, но думаю, это ненадолго.

Ну что за упрямец!

— Нет, нет и нет. Во-первых, квартира принадлежит Эрике, а ты ей не нравишься. Во-вторых, если мои родители узнают, что я живу с мужчиной, не состоя с ним в браке, будет огромный скандал. Мне лишние неприятности не нужны.

— О чем ты говоришь? О каких родителях? Ты прожила со мной полтора года и ни разу не вспомнила о них.

— Тем не менее они у меня есть. Ты никогда о них не спрашивал, поэтому я о них и не рассказывала. Я ведь тоже долгое время понятия не имела о существовании некой Рафаэллы Саморано.

Ее возражения, однако, не произвели на него никакого впечатления.

— Ерунда. Все равно они уже бессильны что-либо изменить. К тому же не думаю, что их мнение — каким бы оно ни было — так уж важно для тебя. Ты полтора года жила со мной и не испытывала никаких угрызений совести. Ты избрала далеко не самую благородную из существующих профессий, а значит, руководствуешься в жизни отнюдь не соображениями морали. Кроме того, твои родители огорчатся еще больше, если узнают, что их дочь отказалась приютить отца ее ребенка, далеко не самого бедного на земле человека. — Мигель криво усмехнулся. — Я сумел отыскать тебя, найду и их, не сомневайся. Как, по-твоему, мне есть, о чем им рассказать? Подозреваю, что старики и не догадываются, чем занималась их дочь в Нью-Йорке. Я расскажу им, как ты сбежала…

Как он может угрожать ей такими разоблачениями? Это же недостойно, отвратительно! Это… это шантаж!

— Я не сбежала. Ты вышвырнул меня из своей жизни и из квартиры, чтобы жениться на Рафаэлле, этой непорочной дамочке из твоего зачуханного Ла-Плата.

— Я не женат на Рафаэлле.

— Это только слова.

Как ни странно, Мигель не разозлился, а только улыбнулся.

— Хочешь сказать, что ты по-прежнему мне не веришь?

— Не верю.

— И требуешь доказательств?

— Да.

— Тогда тебе придется убедить Эрику позволить мне переночевать в ее квартире, потому что в любом случае я не выпущу тебя из поля зрения.

— А если я этого не сделаю, ты устроишь так, чтобы мои родители узнали о нашей связи, а мое имя попало в газеты? — спросила Карина.

— Да, — не моргнув глазом ответил он.

— Боже, как же я тебя презираю.

— Но не ненавидишь?

— Нет. Я не люблю тебя больше, но не хочу ненавидеть отца моего ребенка. Как-никак он отчасти и твой.

Мигель задумчиво потер подбородок.

— Ладно, твое презрение я как-нибудь переживу. А теперь, будь добра, позови Эрику и скажи ей, что я временно устроюсь здесь.

В конце концов Карина согласилась переехать в его апартаменты в отеле. Обострение отношений между Мигелем и самыми близкими ей людьми могло только ухудшить ситуацию. Ни Эрика, ни Малкольм не виноваты в ее проблемах, и если они наживут себе такого врага, как Мигель Гомес, то она никогда не простит себе этого.

Предложение Мигеля устраивало всех. В отеле ей ничто не угрожает. Карина уже убедила себя, что прежние чувства умерли, что ее страстный отклик на поцелуй Мигеля был всего лишь естественной реакцией истосковавшегося по сексу тела. Надо лишь быть настороже и не позволять ему застигнуть ее врасплох.