Эн Хэмпсон - Лепестки на ветру

— Тогда пойдем в рощу. — Никаких эмоций, просто холодная констатация факта, но Джейн радовалась и этому. Теперь-то ей было совершенно ясно, что былая сухость и натянутость их отношений страшно отравляла ей жизнь, и лишь гордость мешала признать это.

Вскоре огни и люди остались далеко внизу. Среди росших здесь в изобилии кипарисов то и дело попадались обломки колонн, мраморных плит и постаментов, полускрытых буйной растительностью. Ветерок улегся, и воздух в роще словно застыл.

— Как здесь тихо! — сказала Джейн, невольно переходя на шепот. Николас мягко рассмеялся, и она снова отметила про себя произошедшую в нем перемену.

Он остановился, глядя на Акрополь, будто зависший над ними в розоватом сиянии. Джейн подошла к нему и тоже подняла голову, прослеживая направление его взгляда.

Через минуту он медленно повернулся к ней. Ее щеки пылали, глаза таинственно сверкали под сенью длинных ресниц…

— Вы… очень… красивы…

У нее перехватило дыхание, голова закружилась, и, захваченная тем странным магнетизмом, что излучала, казалось, каждая клеточка его тела, она застыла, не в силах сдвинуться с места. В следующее мгновение она была уже в его объятиях, и ее губы безвольно отвечали на властное прикосновение его губ. О, теперь она понимала, чего не хватало в их отношениях со Стюартом! Они были хорошими друзьями, жили общими интересами, отлично понимали друг друга, но… не любили. А тот эмоциональный взрыв, почти шок, испытанный ею, когда она впервые увидела Николаса, стал предвестником настоящей любви!..

Между тем Николас мягко отстранил ее от себя и ласково улыбнулся. Его лицо смягчилось, черты утратили былую резкость, и только глаза смотрели по-прежнему холодно и прямо. «Наверное, что-то надо сказать, — подумала вдруг она. — Но что? Заговорить первой или дождаться, пока это сделает он? О, я знаю, прежде всего надо признаться, что я не замужем, а потом…»

Но тут он снова привлек ее к себе, на этот раз так резко и грубо, что она впервые испугалась.

— Ты так красива, так желанна… — шептали его губы, чуть касаясь ее щеки; руки скользнули вниз по бедрам, затем опять вверх и снова вниз… — Ничего удивительного, что все они… — Он оборвал фразу на полуслове, поскольку девушка резко высвободилась. Ее первый испуг прошел, и, хотя кровь все еще стучала в висках, к ней вернулась способность соображать.

— Что… что вы хотите этим сказать?

— Сказать? Что бы я ни сказал, в данную минуту это не имеет значения ни для меня, ни для тебя. — Он обнял ее за плечи и заглянул в глаза. — Ну что, красавица, где мы сделаем это? Сейчас тепло, но трава может оказаться сырой… — Он резко рассмеялся и почти насильно поцеловал ее пылающую щеку. — Жаль, я не знал заранее, а то бы прихватил плащ, чтобы постелить его на землю, но не важно. Сейчас мы найдем уютный сухой уголок и…

Джейн изо всех сил оттолкнула его, не помня себя от ужаса. Нет, этого не может быть! Он не может так думать о ней! Она же не давала ни малейшего повода!

Но он думал о ней именно так, и по его лицу это было совершенно ясно.

— Как… как вы смеете? Почему вы решили, что я…

— Ой, хватит! — ситуация его явно забавляла. — Незачем устраивать спектакль. Я сразу понял, что ты такое.

— Что… что я такое? — Изумление ее было столь велико, что вытеснило даже гнев и обиду. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — К глазам подступали слезы. Еще несколько секунд назад она отвечала на его поцелуи, была вне себя от счастья, что нашла свою любовь… — Да как… как вам такое могло в голову прийти?!

Николас нахмурился и сделал шаг назад. Но его сомнения длились недолго.

— О, мы решили немного поломаться? — криво усмехнулся он. — Устроить сцену с заламыванием рук, слезами и пощечинами? Что ж, давай, я не против…

— Вы просто омерзительны! — гневно воскликнула Джейн; ее глаза метали молнии, пальчики сжались в кулаки. — Никто и никогда так меня не оскорблял! Я ненавижу, ненавижу вас, вы слышите? Ненавижу! Будь я мужчиной, я… я бы вас убила!

— Дорогая моя, — рассмеялся он, — если бы ты была мужчиной, то пила бы сейчас виски в ночном клубе, а не шлялась с незнакомцами по темным кипарисовым аллеям… — Внезапно его глаза снова вспыхнули холодным огнем, и уже совершенно иным тоном он продолжил: — Ладно, хватит комедий, мне это начинает надоедать.

Она беспомощно посмотрела по сторонам. Вокруг царила тьма, и помощи ждать было неоткуда. Девушка испугалась по-настоящему. Николас, ее Николас оказался чудовищем! Луна вышла из облаков, и ее свет придавал его чертам какой-то сатанинский оттенок. Мертвая тишина, неподвижный воздух, зловещие силуэты кипарисов окружали ее, словно тени прошлого, духи языческих богов… Она вздрогнула. Что за безумие толкнуло ее на эту прогулку? Куда подевался здравый смысл? Чем он околдовал ее? Мужчина напротив сделал шаг вперед, и сердце девушки упало. Никогда еще она так остро не чувствовала опасность.

Спасение только в одном, — внезапно поняла Джейн, — разговорить его, заставить возражать, пусть даже злиться, но, самое главное, отвлечь, заставить думать о другом…

— Не могу поверить, что вы на самом деле такой, каким хотите сейчас казаться, — негромко, но твердо сказала она.

— Все мужчины таковы, — последовал насмешливый ответ.

«Греки, возможно», — чуть было не брякнула она, но вовремя прикусила язык — это было бы слишком.

— Наверное, но девушки — нет. — Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала: — Пожалуйста, отвезите меня в отель.

Он сделал нетерпеливый жест.

— Я же сказал, Джейн, хватит ломать комедию!

Ее захлестнула новая волна гнева; подбородок упрямо вздернулся, глаза презрительно прищурились.

— Не смейте называть меня «Джейн» и прекратите «тыкать»! Я не ломаю комедию! Повторяю, отвезите меня в отель!

Николас замер, по его лицу скользнуло выражение растерянности.

— Да что с тоб… с вами? Вы же сами этого хотели!

— Я… хотела? — Джейн показалось, что она сходит с ума. — О чем это вы?

Снова тот же раздраженный жест нетерпения.

— Вы предложили подняться сюда…

— Я??!

— А кто же?

— Это вы предложили вернуться через рощу.

— Если я правильно помню, вы спросили, не хочу ли я пойти этой дорогой.

— Но лишь после того, как вы сами предложили это!

— Какая разница! Вы хотели, чтобы я привел вас сюда, и мы оба отлично знаем зачем…

— Вы ведете себя, как последний подлец! — гневно вскричала она. — Я подумала, что вам просто хочется прогуляться, и не возражала. А вы… Да как вы могли обо мне такое подумать!

Джейн разрыдалась. Она действительно согласилась прийти сюда с Николасом, а он принял ее согласие за нечто большее… Нечто ужасное! О, теперь ей было совершенно ясно, что пришло ему в голову, когда она спросила, пускают ли в Акрополь по ночам. Уже один его тон должен был ее насторожить, но она и мысли не допускала, что он мог задумать такое! Для всех она была порядочной замужней женщиной… И тут словно вспышка света озарила ее смятенный разум: Стюарт! Николас несколько раз видел их вместе и не мог не заметить его несдержанность в проявлении чувств. Она-то боялась, что Николас догадается об обмане, но он предположил совсем, совсем другое! Теперь девушка понимала, что он хотел сказать этой странной фразой: «Ничего удивительного, что все они…». Все они… Тим! Он видел ее с Тимом! Гай, Стюарт и Тим! Так вот в чем дело! Решив, что она дарит свою… благосклонность всем троим, Воллас подумал, что и ему не составит труда сорвать цветок наслаждения! Ее охватила дрожь. Девушка снова вспомнила крепкое кольцо его рук, его глаза, учащенное дыхание… Тогда ей вдруг показалось, что и он влюблен в нее, что его поцелуи — знак искреннего, большого чувства. Но они значили совсем другое. О, как жестоко! Свет любви, едва поманив ее за собой, снова погас. Что ж, это наказание, кара за ее легкомыслие, за мысленную измену Стюарту, за пренебрежение к чувствам Полин, любившей Николаса и страстно желавшей взаимности… Но ведь он испытывает к Полин только жалость, сочувствие, — внезапно догадалась Джейн. Он видел в ней лишь бедную, ничего не ведающую жену, жестоко обманываемую своим мужем у всех на глазах. Вот откуда эта неожиданная доброта к ней! Да, все встало на свои места, и Джейн даже почувствовала нечто, похожее на облегчение. Ее глаза лихорадочно вглядывались в темноту, пытаясь найти тропинку, но, к ее отчаянию, Николас снова сделал шаг вперед, и его руки опустились ей на плечи.