Натали Де Рамон - Ночь чудес

— Ты котик! — Цыпа, чуть не откусив Валету губы, голоснула и быстро поймала средство передвижения.

— Только ты не надо тетке, где мы стыкнулись, и я не автостоплю с дальнобойщиками, — прошептала Цыпа, когда лифт повез их вверх. — Она училка по музыке. Ага?

— Ты тоже чего не ляпни, — подмигнул Валет, надвигая капюшон Максова пуховика на самые глаза, и подумал, что у училки по музыке сильно не разживешься, но выбирать не приходилось.

Дверь открыла худенькая девушка с мокрыми волосами.

— Элен! — воскликнула она и принялась целовать Цыпу. — Как я рада! Хоть бы предупредила, что нагрянешь на Новый год! Как родители? Голодная небось?

— Не, мы барбекю. С ним. — Цыпа показала на скромно стоявшего у самого лифта Валета.

— Так познакомь скорее своего парня с тетей Фелис!

Валет растерялся: он-то подумал, что это Цыпина двоюродная сестра, а это и есть сама тетка!

— Очень приятно, мадам, — тихо произнес он, не снимая капюшона, и уже всерьез подумал сматываться. — Я — Валери. Извините, руки не подаю, очень грязные с дороги.

— Да вы, Валери, не стесняйтесь, смелее, проходите, раздевайтесь, можете хоть сразу под душ! — Она рассмеялась и вдруг притихла, когда Валет снял свое сально-рыжее одеяние.

Приятель племянницы оказался мужчиной лет тридцати, причем одетым в голубую жилетку и смокинг! Мятый, в каком-то пуху, но явно из дорогого магазина. К тому же обладатель смокинга был невероятно хорош собой…

— Простите. — Тетя Фелис провела руками по мокрым волосам. — Я никого не ждала, собиралась на работу. Я сейчас кофе сварю.

— К ночи? Школа в ночную лабает? — съехидничала Цыпа.

— Это сказка, а не работа! — Тетушка уже совладала со своими чувствами.

А Валет подумал, что, если бы под ногами не мешалась эта мелкая, он вполне бы мог больше не думать о крыше над головой рядом с такой цыпочкой, но уж никак не Цыпой. Он осмотрелся.

Крошечная квартирка давным-давно мечтала о ремонте, а почти всю первую комнатку занимал некогда белый концертный рояль. На нем грудой навалено какое-то тряпье и старые журналы. К роялю скромно жалась гладильная доска со свисающим до самого пола чем-то ярким и бесконечным. На сиротливо голом полу валялся раскрытый скрипичный футляр, а сама скрипка почему-то лежала на допотопном, можно даже сказать, антикварном пузатом телевизоре.

Как так люди живут? — ужаснулся Валет. Он ненавидел нищету, особенно такую откровенную и, как он считал, демонстративную. Красивая девушка, а не может туза амурного завести, обитает в таком кошмаре! Ничего, он быстро тут все наладит, он уже почувствовал, что небезразличен хозяйке.

— …вот, они там в «Рубиконе» решили завести цыганский хор, все такое, и обязательно чтобы была скрипка, — тем временем рассказывала племяннице Фелис.

Слово «Рубикон» прозвучало для Валета кодом. Он сразу вспомнил, как именно там состоялся его, метафорически говоря, дебют. Лет шесть, а то и восемь назад. Валет был еще совсем юным, назывался Валери Серве, одевался в джинсу, носил гладко зачесанные назад, завязанные в хвостик волнистые волосы и мягкую молоденькую бородку, которой страшно завидовали его сверстники, по ничтожности лет тогда еще совсем безусые. После окончания музыкального училища он явился поступать в консерваторию, не сомневаясь, что покорит столицу, но провалился и просто каким-то чудом оказался аккомпаниатором у некой престарелой исполнительницы шансона и баллад на всех европейских языках.

Причем дама сия славилась не только певческим талантом, но и слыла своего рода знаменитостью за зеленым столом. Суеверные картежники не сомневались, что в этой тете жила душа легендарной русской Пиковой Дамы из одноименной оперы. Естественно, ее молодому спутнику тут же было назначено прозвище — Валет.

Состоятельные эстеты, приезжавшие в Париж со всех уголков света и, особенно, из России и из-за океана, непременно жаждали вкусить легендарной атмосферы Монмартра и Монпарнаса начала прошлого века и оттого нередко приглашали Пиковую Даму попеть, так сказать, в домашней обстановке, а потом как-то сами собой начинали расписываться пульки, складываться банчочки, строиться бриджи и блефовать покеры.

Неожиданно для юного аккомпаниатора у него открылись совершенно потрясающие карточные способности. Неведомым образом комбинации карт звучали для него музыкальными фразами, и по фальшивым ноткам он мгновенно угадывал замыслы противников. Ему даже в голову не приходило передергивать или загибать утки, [2] Загибать углы определенных карт, чтобы по следу сгиба, видимому на обороте, можно было узнать, какая это карта. а прикуп он знал еще до того, как карты бывали розданы.

И вот однажды играли в номере у одного заокеанского туза в совсем еще новом тогда, только что отстроенном в Дефансе и торжественно открытом «Рубиконе». В картах же этот туз выказал себя совершеннейшим зеро, и к утру, когда незаметно разошлись остальные участники матча, а за столом остались только туз и сам Валет, Валет вдруг остро почувствовал, что шестерки туза уже получили команду: выигрыш не отдавать и его из номера не выпускать. Но у Валета всегда при себе имелись бабулины успокоительные таблетки, которыми он и воспользовался, когда туз предложил открыть «Дом Периньон» по поводу своего проигрыша и демократично пригласил шестерок присоединиться. В отличие от Пиковой Дамы славные представители мафии, естественно, не заснули, но двигаться стали значительно неувереннее и медленнее. И Валет с выигрышем удрал по лоджиям, устроенным предусмотрительным архитектором по периметру всего отеля.

Пока заторможенные шестерки перебирались через первые перила, Валет оказался уже на другом краю здания и через окно вскочил в спальню чьих-то апартаментов. Он хотел всего лишь проскользнуть в коридор, но сладко спящий на груди у юной девы лысый дедуля закряхтел, выронил изо рта вставную челюсть и скатился со своей замечательной подушки.

Дева открыла глаза, увидела Валета, открыла рот, чтобы закричать, но Валет подмигнул ей, приложив палец к своим губам, а потом этим же пальцем поманил ее из спальни. Плохо проснувшаяся и, должно быть, еще хмельная весталка как под гипнозом последовала за ним в другую комнату. Ни слова не говоря, Валет повалил ее на ковер и продемонстрировал все свои знания, почерпнутые из «Камасутры» и прочих учебных пособий по этой теме, коими щедро снабжала его нестареющая душой Пиковая Дама.

Придя в себя, девица мяукнула:

— Что это было?

— Кама с утра и до вечера, мадам! Тантрический секс называется. У тебя бритва есть?

— Зачем тебе бритва? Давай лучше еще! Так суперски! Пока этот спит. Ты не думай, я не такая… Понимаешь, он — продюсер, он обещал мне…