Энн Питерс - Семья навеки

— Вероятно, это напряжение нас всех доконало. В общем, может быть, Ники и я… мы могли бы остаться у вас на некоторое время. — Моника не поднимала глаз, снимая с пирога фольгу. — Если, конечно, твое приглашение все еще в силе.

— Да, оно в силе, но…

— Ники чувствует себя намного лучше, — быстро проговорила Моника. — Знаешь, доктор Кунц считает, что Ники пойдет на пользу, если с ней будет заниматься кто-нибудь еще, кроме меня.

На самом деле это была лишь полуправда. Доктор сказал им, что занятия по нескольку дней в неделю вместе с другими дошкольниками, несомненно, пойдут на пользу Николь и помогут ей полностью восстановить речевую способность.

— Мы бы пожили здесь с вами, — продолжала Моника. — И мне не нужно будет возить ее туда-обратно. У меня сейчас нет своей машины, а что касается Зака, я думаю, мы и так уже замучили его.

— У меня никогда не было впечатления, что вы Заку в тягость, дорогая. Он любит твоего ребенка, как своего собственного, — мягко возразила Карла.

Но Моника вдруг разразилась слезами.

— Ты думаешь, я не знаю этого?

— Ну и?.. — спросила Карла, пребывая в недоумении.

— Этого недостаточно, — прошептала Моника и закрыла лицо руками. — Я хочу… чтобы… он любил меня-а-а…

— О, дорогая!.. — воскликнула Карла, обнимая дочь и подталкивая ее к столу. — Давай-ка присаживайся, а я пока сделаю чаю.

И она поспешила к плите, на которой пронзительно свистел чайник. Моника облокотилась на стол, смахнув с лица волосы. Она жалела, что не сдержалась. Вслух это прозвучало так… жалко. Почти так, как если бы она ревновала. Ревновала к своей собственной дочери!

— О, мама… — Тяжело вздохнув, Моника прикрыла глаза. — Это не значит, что я потеряла голову. Я…

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — Карла поставила на стол чашку с горячим мятным чаем. — Ты жила в ужасном напряжении месяцы, даже годы. Кто после всего этого не потерял бы голову?

Она крепко обняла Монику, слегка ее встряхнув.

— И где лучше всего ее потерять, как не на маминой кухне? — Она обняла дочь еще крепче. — Ладно. Пей чай, приходи в себя, и мы поговорим.

Моника послушно сделала глоток чая.

— Заметно, что я плакала?

— Вытри глаза, и будешь выглядеть прекрасно. — Карла передала ей салфетку. — Знаешь, я думаю, что ты не права.

Моника опустила салфетку.

— В чем?

— Насчет Зака. Большинство женщин многое бы вытерпели, лишь бы только рядом был такой мужчина и смотрел на них так же, как Зак смотрит на тебя.

— Ох! — Совершенно подавленная, Моника опять промокнула уголки глаз. — Этот мужчина, мама, смотрит на меня так потому, что просто испытывает физическое влечение. А это совсем не признак любви.

Когда пришло время наряжаться в сшитые костюмы, ни у Моники, ни у Зака не было праздничного настроения. Костюмы представляли собой пятнистые комбинезоны с хвостом и капюшоны с ушами на макушке.

Пит и Ники попросили белил, чтобы раскрасить лица. Затем накрасили черной краской кончик носа Заку и Монике.

Все засмеялись, когда целая процессия привидений, инопланетян и ведьм, взбираясь по ступенькам крыльца дома Романовых, шумно потребовала угощений.

— Эй, здравствуйте, мистер президент, — смеясь, окликнула Моника одного из гостей. Мужчина был одет в черную пуховую куртку, а его голову целиком закрывала резиновая маска Билла Клинтона. — Поднимайтесь, — предложила она, — отведайте сидр с пряностями, согреетесь.

Мужчина помотал головой и отошел в тень. Моника только пожала плечами.

— Какой робкий, — шепнула она Николь, которая вместе с Заком щедрыми горстями бросала в наволочки леденцы. — Но ему же хуже, правда?

Как взрослые и надеялись, вскоре Ники почувствовала в себе достаточно сил и храбрости, чтобы самой немного прогуляться по соседям, собирая угощение. И тогда они втроем, надев под костюмы долматинцев теплые свитера, отправились в путь.

На улицах было полно взрослых и детей всех возрастов и в самых разных костюмах: от фантастических и экстравагантных до простеньких самодельных. И еще — множество страшных масок.

Необходимость выглядеть веселой уже начала действовать Монике на нервы. Оттого, что Зак, облаченный в собачий костюм, выглядел таким милым и мускулистым, у нее перехватило дыхание и сжалось сердце.

— Вероятно, нужно быть ребенком, чтобы хорошо выглядеть в этом наряде, — резковато проговорила Моника.

«Или иметь такую же фигурку, как у тебя», — подумал Зак, а вслух сказал:

— По крайней мере нам хотя бы тепло. — И бросил сочувственный взгляд на молоденькую девушку, дрожавшую в пышном, но легком наряде гаремной наложницы.

— Ей следовало бы надеть пальто, — проговорила Моника.

— Вот, уже заговорила как мама, — отозвался Зак.

— Вероятно, из-за того, что я и есть мама, — обиделась Моника.

— Здесь не поспоришь.

— И что ты этим хотел сказать? — прошипела она поверх головы Ники.

— Это было лишь напоминанием о том, что ты могла бы хоть иногда позволять себе быть женщиной, — парировал Зак, не отрывая своего взгляда от ее глаз — кто кого переглядит.

Они пристально смотрели друг другу в глаза, без слов обещая продолжить разговор, но тут Ники дернула мать за руку, показывая, что хочет присоединиться к группе детей, которые поднимались в это время по лестнице к двери какого-то дома.

Моника тотчас же выпустила руку дочери, поощрительно шлепнув ее по попке.

Когда Ники уже не могла их слышать, Моника медленно проговорила, растягивая слова:

— Что, гормоны взыграли? Срочно нужна женщина в постель?

— Ты что, думаешь, я обратил на тебя внимание из-за этого? Из-за гормонов?

— А разве нет?

— Нет! Черт побери, ведь если бы это было так, как ты говоришь, тогда бы я…

— Извините, мистер! — (Услышав ломающийся тенор мальчишки-подростка, Зак резко повернулся.) — Это ведь ваша малышка? — И, к ужасу Зака и Моники, подросток подтолкнул к ним беззвучно плачущую Николь. — Я определил это по ее костюму. Думал, она потерялась. Тот мужчина вон там, — они посмотрели, куда показывал мальчик, и увидели мужчину в маске Билла Клинтона, который тут же быстро смешался с толпой, — разговаривал с ней. Но я заметил, что она испугалась и плачет, и поэтому схватил ее за руку и привел к вам.

— О Господи, спасибо! — Вне себя, Моника опустилась на колени и прижала к себе Николь. «Как я могла? — ругала себя Моника. — Как я могла так увлечься глупым спором, что даже забыла о своем ребенке?»

Зак бросился за типом в маске. Кто этот человек, рыщущий поблизости? Могло оказаться, что это всего лишь случайный прохожий. Но с другой стороны, интуиция подсказывала Заку, что под маской Клинтона скрывается Ричард Синклер.

К несчастью, мужчину Зак нигде не отыскал, хоть и обежал весь квартал. Понимая, что искать дальше просто бесполезно, и ругая себя за то, что оставил Монику и Николь, по существу, без защиты, Зак поспешил назад. Только бы подросток был еще там!