Кети Ранн - Цвет диких роз

Он сильно рванул на себя дверцу буфета, которая, распахнувшись, ударила его по лбу.

— Черт!

От резкой боли у него выступили слезы, и он закрыл глаза. Ему хотелось оторвать дверцу, швырнуть в другой конец кухни, но он только выругался, схватил с полки банку равиоли, открыл и высыпал в кастрюлю подогреть.

Консервированная еда застревала в горле, однако Джон старательно проглотил каждый отдающий металлическим привкусом кусок и выпил стакан молока, изо всех сил игнорируя клаустрофобию, навеянную атмосферой. Затем в том же мрачном настроении бросился вон из дома, оставив грязную посуду на столе.

— Как прошел день? — спросила бабушка.

Прежде чем ответить, Джон сунул в рот очередную порцию еды, по вкусу напоминавшей опилки.

— Прекрасно, — буркнул он, не поднимая глаз.

Он почувствовал, как женщины обменялись взглядами, и с трудом подавил желание сказать им какую-нибудь гадость. Он не помнил, когда в последний раз был так зол. Так разочарован. И неизвестно почему.

— Мы тоже чудесно провели день, правда, Мэриголд? Заехали за ее бабушкой и отправились в поход по торговым рядам в центре города, пообедали в славном греческом ресторанчике.

Выдавив улыбку, Джон посмотрел на бабушку и кивнул. Ее серые глаза изучали его поверх очков. Он снова уткнулся в тарелку. Мэриголд он не удостоил взглядом, да и нужды в том не было — сев за стол, она едва произнесла с десяток слов.

— Ренате очень понравился новый соус Мэриголд, за который она получила первый приз. — Бабушка, явно не замечала напряжения, царившего в комнате. — Рената думает, он станет изюминкой компании, когда она уйдет на покой, а руководство перейдет к Мэриголд.

— Да, бабушка, я все уже знаю.

— Нечего огрызаться. У тебя что, был плохой день?

— День как день, — сказал Джон, но ответ прозвучал грубо и неубедительно.

Старая дама издала неразборчивый звук, потом сняла серьги и положила их на стол. Она что-то слишком долго выкладывала их рядом с тарелкой.

— У меня есть для тебя новость.

Он вдруг понял, что бабушка выглядит сегодня нервной, и тут же забыл о своих проблемах. Может, она соединила поездку в Калгари с визитом к врачу? Джон обругал себя за невнимательность.

— Что случилось, бабуля? У тебя все хорошо? Ты не больна? — Внезапная мысль о жизни без нее свела судорогой и так уже измученные внутренности.

Бабушка со смехом замахала на него рукой, затем поправила воротник бело-лиловой клетчатой блузки, посмотрела ему в глаза и объявила:

— В конце августа я собираюсь переехать в Калгари.

При ее неожиданном заявлении Мэриголд испытала тот же шок и удивление, что отразились и на лице Джона. Она понятия не имела о решении бабушки перебраться в город. Во всяком случае, та ни о чем таком сегодня не говорила.

Мэриголд почувствовала на себе взгляд Джона, и от выражения его лица сердце у нее сжалось. Он, видимо, кипел от злости, словно винил ее. Так же внезапно лицо его окаменело и стало непроницаемым.

— Понятно.

Его чувства выдавала только подергивавшаяся щека. Мэриголд поняла, что все это его глубоко поразило и что он почему-то считает ее ответственной за бабушкино заявление.

Та неуверенно засмеялась.

— Жду не дождусь. Так что, пожалуйста, не порти мне обедню, Джон.

— Я и не собирался.

Она умоляюще посмотрела на внука.

— Ты же знаешь, как давно я об этом говорю. — Бабушка встала, дохромала до него и поцеловала в щеку. Ее голос дрогнул, когда она спросила: — Ты меня прощаешь?

— Я никогда не удерживал тебя, когда ты что-то хотела сделать, бабуля. — Он с чувством обнял ее.

Очевидные усилия Джона подавить боль вызвали у Мэриголд слезы. Быстро встав, она понесла тарелку в раковину и включила воду, чтобы заглушить голоса у себя за спиной. Потом уставилась в окно, глядя на удлинившиеся тени на поле, где зрел ячмень, и занялась мытьем посуды. Она заставила себя думать о чем угодно, только не о сцене, разыгравшейся за столом. О поездке в город, которую давно ждала и от которой получила удовольствие. Они с бабушкой детально распланировали этот день: в какой торговый центр пойти, где пообедать, кого навестить. Однако, находясь в Калгари, она не только не чувствовала, как заряжается энергией от оживленного городского ритма, а, наоборот, то и дело возвращалась мыслями к ферме. И Джону.

Он настоял, чтобы в Калгари женщины поехали на его пикапе, и всю дорогу Мэриголд обуревали непонятные ощущения. Странно было сидеть на месте Джона и сжимать тот самый руль, на котором так часто лежали его руки.

Когда она в какой-то момент остановилась на красный свет, а абуэлита и бабушка разговаривали между собой, Мэриголд вспомнила, как помогала Джону убирать сено, и ленч, который они ели вместе. Почти ощутила волны зноя, накатывавшие с полей, прикосновение Джона, его поцелуи… Вспомнила свой первый день на ферме Гудинга… Его неожиданное дружелюбие, ястреб, парящий в бледно-голубом небе, и они с Джоном, бок о бок выполнявшие работы на ферме. Больше всего ей вспоминался тот момент, когда она почувствовала на себе взгляд Джона, впервые ощутив его страсть.

Бабулин голос, возвестивший, что красный свет уже сменился зеленым, вернул Мэриголд к реальности. Излишняя поглощенность Джоном и фермой удивила ее тогда, удивила и теперь. Что с ней такое? Она не должна раздражаться на себя, разочаровываться в себе из-за своей тяги к Джону, особенно после танцев на родео. То, как он с ней обращался, было достаточным предупреждением.

Мэриголд вернулась в настоящее, услышав, что Джон пересек кухню у нее за спиной. Хлопнула дверь веранды, и она увидела, как он исчез в амбаре. Он расстроен, винит ее за решение своей бабушки.

Старая дама подошла к раковине, и Мэриголд повернулась к ней, выдавив улыбку.

— Я даже не представляла, что вы серьезно хотели переехать в Калгари.

— Я уже давно собираюсь это сделать.

— Но почему вы сказали ему сегодня, если вы не против моего вопроса? Я имею в виду я… вы… Мы же с первой минуты знали, что он не в настроении.

— Вот именно. Лучше момента, чем сегодня, нельзя и придумать. — Бабуля многозначительно улыбнулась, словно у нее была некая тайна. Потом зевнула. — Я слишком устала, чтобы пускаться в объяснения. Наш сегодняшний разгул в Калгари меня вымотал.

— Тогда ложитесь спать, — улыбнулась Мэриголд. — Поговорим завтра.

— Ты пойдешь за ним?

— Ч-что? Зачем мне идти?

— Просто спросила, — демонстративно пожала плечами бабушка.

Мэриголд уставилась на нее, гадая, что она хотела сказать своим вопросом.

Вымыв оставшуюся после ужина посуду, Мэриголд послонялась по кухне, зная, что ждет возвращения Джона. Уже давно стемнело, и она не могла представить, чем он занимается в амбаре.