Кети Ранн - Цвет диких роз

Удержавшись от грубого ответа, Джон молча кивнул, и, прежде чем полицейский успел продолжить, из кабины выглянула Мэриголд.

— Это я виноватаофицер.

Стрэнг открыл было рот, но увидел ее длинные ноги и замер, потеряв дар речи. Джон тоже изо всех сил пытался не замечать, как ее платье задирается все выше, когда она хотела с достоинством спуститься на землю. Наконец Мэриголд отказалась от своей затеи и просто спрыгнула.

— Э-э… — Полицейский скользнул оценивающим взглядом по стройной фигурке, лицо у него порозовело, брови взлетели почти до линии роста волос.

Джон кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание стража порядка, но тот прирос к месту, пожирая глазами Мэриголд. Неужели Стрэнг никогда не видел красивой женщины?

Она улыбнулась, словно не замечая его молчаливого восхищения. «Лучше бы она до сего момента проявила больше здравомыслия, чем одаривать сейчас такой улыбкой констебля», — подумал Джон, чувствуя, что с удовольствием придушил бы обоих. Он уже собрался нарушить затянувшееся молчание, но его опередила Мэриголд.

— Я могу все объяснить, — весело прощебетала она. — Я выходила из здания автостанции, когда вор схватил один из моих пакетов. Это был подарок для миссис Гудинг… — Мэриголд указала на бабушку. — Я бросилась в погоню, и мистер Гудинг оказался настолько любезен, что пришел мне на помощь. Это я виновата, офицер. Я заставила его преследовать преступника. Он не хотел, но, будучи джентльменом… — Она с надеждой воззрилась на полицейского.

Джон смерил ее злым взглядом. Ему совсем не нужно, чтобы едва появившаяся тут городская женщина выставляла его дураком перед местной полицией.

— Я готов заплатить штраф, офицер, — сказал он.

Парочка не обратила на него внимания, а вокруг уже начали собираться любопытные. Джон вздохнул, он хотел поскорее вернуться на ферму, но бабушка, казалось, чувствовала себя как дома, болтая с одним из зевак.

— Поэтому, офицер, если и надо кого-то винить, то меня, — заключила Мэриголд, прижав руку к пышной груди.

Констебль, продолжавший стоять с открытым ртом, машинально кивнул головой.

— Если вы дадите мне квитанцию, офицер, мы поедем дальше, — шагнул к нему Джон.

Стрэнг опять проигнорировал его, и он едва удержался, чтобы не помахать рукой перед носом полицейского.

— Я, кажется, не расслышал вашего имени, — выдавил Стрэнг.

— Мэриголд Родригес, — ослепительно улыбнулась она.

— Джордж Стрэнг. Вы задержитесь в наших краях?

Опустив длинные накрашенные ресницы, Мэриголд кивнула, и он даже побагровел.

Бог ты мой! Джон переступил с ноги на ногу, готовый взорваться.

— Штраф, констебль?

— Тогда, может, вы приедете на родео и танцы? — Лицо Джорджа Стрэнга выражало надежду.

Нисколько не тронутая нежными взглядами полицейского, Мэриголд еще лучезарнее улыбнулась и ответила:

— Может быть.

Ей очень хотелось загладить свою вину, но, взглянув на застывший профиль Джона, она прикусила губу. Они забрали ее багаж и уже двадцать минут ехали на ферму, а Джон до сих пор не вымолвил ни слова.

— Мне правда очень жаль, что я причинила вам столько неприятностей.

Мэриголд искоса посмотрела на сидевшего за рулем мужчину. Если он не перестанет хмуриться, то заработает постоянную морщину на лбу.

Чего он так разозлился? Все обошлось, ему бы радоваться. Если бы не это хмурое выражение, он бы выглядел привлекательным мужчиной с его карими глазами, орлиным носом и полными, красиво очерченными губами.

Ее взгляд скользнул по широким плечам Джона, мощь которых подчеркивалась тщательно выглаженной рубашкой. Закатанные рукава открывали бронзовые руки, покрытые темными волосками того же оттенка, что и аккуратно подстриженные волосы на голове, Плечи бугрились мышцами, потому что он слишком крепко сжимал руль. Значит, все еще злится. Ну и брюзга, подумала Мэриголд, хотя все равно пыталась убедить себя в его привлекательности.

Чистые, но слегка потертые джинсы обтягивали его длинные стройные ноги, обрисовывая крепкие мышцы бедер. В этот момент Джон пошевелился, их колени соприкоснулись, и по ее телу внезапно пробежала дрожь. Она, сразу отодвинулась, пораженная своей реакцией, и посмотрела на него.

Джон смотрел вперед, кажется, ничуть не взволнованный этим кратким соприкосновением. Он не только не оторвал взгляда от дороги, но даже не ответил, не принял ее извинений, которые она принесла за то, что доставила ему столько неприятностей из-за этого мяса.

Пожалуй, он немного переигрывает, решила Мэриголд, отмечая мрачно сдвинутые темные брови. Хотя Джон и игнорировал ее, она всем существом ощущала его соседство. Ей был приятен исходивший от него запах мыла и выглаженного хлопка.

Он испустил тяжкий вздох; Мэриголд обратила внимание на его нижнюю губу, представив себе ее вкус, пахнувший солнцем.

Джон, словно ощутив взгляд девушки, повернулся к ней, и она была ошеломлена выражением его глаз, в которых читалось… Неодобрение? Враждебность?

Мэриголд быстро отвернулась, чувствуя, как ее захлестывает волна смятения. Почему он так себя ведет?

— Я всегда говорю — все хорошо, что хорошо кончается. — Бабушка, по-видимому, не подозревала о напряжении между молодыми людьми. — Благодаря тебе, дорогая, нас не оштрафовали, скоро мы приедем домой, и Джон сможет вернуться к своему любимому сену. Не так ли, дорогой? — Тот пробормотал ругательства. Бросив на внука проницательный взгляд, бабуля обратилась к девушке: — Если ты не поняла, Джон сказал, что благодарит тебя.

Мэриголд подавила нервный смешок. Ее до странности беспокоил сидевший рядом мужчина, и она почему-то не хотела еще больше злить его своим хихиканьем.

— Ты должна простить моего внука, — оживленно продолжала старая дама. — Прошу прощения за его грубость, но если ты еще не заметила, он не тот, кого назовешь джентльменом, особенно с тех пор, как Фрэнсис…

— Ба! — прорычал он.

Мэриголд подскочила, но бабушка наклонилась и громко прошептала ей на ухо:

— Я тебе потом об этом расскажу.

Значит, тут замешана женщина, разочарованно подумала Мэриголд. Хотя брюзга Джон Гудинг все равно не ее тип, пусть даже его руки выглядят сильными и умелыми, когда он ведет грузовик по этой дороге.

— Вот и ферма, — прервала ее размышления бабуля, указав на усадьбу к югу от дороги.

Обрадовавшись, что напряженная поездка заканчивается, Мэриголд посмотрела в указанном направлении. Старый фермерский дом был выкрашен светло-желтой краской, к востоку от него стояли традиционный красный амбар, хранилище из рифленого листового железа и сенной сарай; подъездная дорожка, ведущая к дому, отгорожена белым дощатым забором. Поддерживаемые в хорошем состоянии хозяйственные постройки и аккуратно подстриженная трава говорили о Джоне Гудинге больше, чем любые слова. Мэриголд подумала, что окруженная хвойными деревьями ферма, стоявшая между холмами, вряд ли сильно изменилась за последние пятьдесят лет. Хозяин вызывал у нее все большее любопытство. Кто эта женщина, о которой он запретил говорить?