Дебби Макомбер - Список Ханны

— Она ничего не сказала.

Что ж, я этого ждал.

— Сэмми был рад, наверное, — продолжал я.

— И она ему тоже. Они целый день просто не отходили друг от друга. Не понимаю такой любви.

— Она его спасла, Сэмми это ценит. И что тут непонятного?

— Да я о Сэмми и этих ее кошках. Можно подумать, они всегда были его лучшими друзьями. Они просто облепили бедного пса, и он стоял гордый, вне себя от счастья, пока они вились вокруг него. Никогда не поверил бы, если бы не увидел собственными глазами.

Я невольно улыбнулся. Пока не было Мэйси, я был сам не свой. И вот она вернулась. Я строго напомнил себе, что ее возвращение теперь не имеет значения. Не должно иметь.

— Итак? — спросил Харви.

— Итак — что?

— Вы собираетесь ее навестить?

— Ни в коем случае.

— Почему нет?

— Не я сбежал от нее.

— Это вас не останавливало первую неделю. Вы практически жили около ее дома или в моем доме. Несколько раз я выпроваживал вас домой уже ночью.

— Это было раньше.

Он прищурился.

— Раньше — до какого времени?

— До того, — парировал я, — как опомнился от наваждения. И вновь обрел себя.

Он медленно покачал головой.

— Мне кажется, вы как раз потеряли себя.

— Мэйси имеет привычку убегать, как только столкнется с трудностями, неприятностями. Я не собираюсь бегать за ней, Харви. Если она меня любит, придет сама.

Он потемнел.

— Даете ей время?

— Да. Месяц. И теперь решать ей.

Ему это не понравилось, но он, видимо, не собирался спорить. Думаю, он говорил с Мэйси и выяснил то, что я уже знал. Она была натурой деятельной, жизнерадостной и полной кипучей энергии, но боялась длительных отношений, боялась любви. Если она недостаточно меня любила, чтобы переступить через свои страхи, мои поступки и слова сейчас будут бесполезны.

— Вы оба доставляете мне больше забот, чем заслуживаете. — Он недовольно фыркнул.

— Не сомневаюсь.

Я понимал и ценил усилия, которые ему пришлось предпринять, чтобы попасть ко мне на прием. Он знал, что это будет не телефонный разговор. Он должен был видеть мое лицо, мою реакцию. Хотел знать, принесли ли его хлопоты результаты, смогут ли снова соединить нас с Мэйси.

— Хотите, я осмотрю вас? — Впрочем, ответ я знал заранее. И, не ожидая его, снова взял стетоскоп. — Раз уж вы платите за визит, надо, чтобы не зря тратили деньги.

— Вы мне выпишете квитанцию на оплату? — возмутился он.

— Да, потому что так положено по нашим правилам, я или страховая компания, как вам угодно.

— Да вы что, шутите? Правильно говорят — не делай добра…

Я выслушал его сердце — неплохо. Оно билось ровно, сильно, я снова послушал, потом перешел на спину.

— Глубоко вдохните.

В легких ничего особенного не прослушивалось.

— У меня все в порядке, — пробормотал он, пока я проверял его рефлексы. — Я передумал и не собираюсь умирать.

— Рад это слышать.

— Ну, пока, во всяком случае. А боль в груди… Она ушла. Вероятно, было несварение от этой кошачьей еды.

Я не смог скрыть усмешку.

— Я назначу вам пару анализов крови. Чтобы подтвердить ваш последний самодиагноз. — Теперь я подозревал, что его обмороки связаны с гипогликемией, но надо было проверить.

— Ни в коем случае.

— Боитесь пролить каплю крови? Получите в награду наклейку на лоб и леденец на палочке.

Он вздохнул, сдаваясь:

— Что же вы раньше не сказали?

— Хороший мальчик. — И я вдруг вспомнил, как он назвал меня мальчиком и свое возмущение при этом.

— Я очень давно вышел из детского возраста, — проворчал он.

— Да-да… — Я легонько похлопал его по спине и помог подняться с кресла. — Разве вы не говорили Мэйси, что вновь переживаете детство? Считайте это вашим итоговым визитом, прежде чем вступить в пору зрелости.

Он снова хмыкнул, но я видел, что он доволен. Он даже позволил Линде взять у него кровь.

На следующее утро при встрече с Ричи в тренажерном зале я понял, какую ошибку совершил, рассказав ему о Мэйси. Но я плохо выспался, и не было сил противиться его натиску, когда он пристал, поэтому я все ему выложил.

— Она вернулась? — переспросил он, шагая по своей дорожке.

Я бежал рядом и сделал вид, что не слышал.

— Ты говорил с ней?

— Нет. И не собираюсь.

Он замедлил шаги.

— Ты действительно не хочешь ее видеть?

— Не хочу.

К моему удивлению, он промолчал. Я взглянул на него и встретил его внимательный взгляд.

— Не понимаю тебя, старик.

— Чего ты не понимаешь? — Я не удержался от вопроса.

— Тебя. Когда она исчезла, ты неделями не отходил от ее дома. И выглядел таким несчастным, что делал несчастными окружающих, хотя не отдавал себе в этом отчета.

— Я прошу за это прощения.

Плохо, что он так близко к сердцу принимал мои неприятности, но хорошо, что все мне прощал.

— Но твоего извинения недостаточно.

— Что еще ты хочешь?

Уверен, сейчас он поставит условие.

— Одну вещь.

— Назови ее.

— Как ты думаешь, что бы тебе посоветовала сейчас Ханна?

Я остановился и чуть не слетел с бегущей ленты тренажера под силой инерции, но вовремя ухватился за поручень, и это спасло меня от падения.

— Это удар ниже пояса.

— Подумай об этом.

Что бы от меня хотела Ханна? Хороший вопрос.

Впрочем, не сомневаюсь, она должна мне дать знак.

Уинтер и Пьер расположились на кожаном диване в квартире Уинтер. Они лежали валетом, соприкасаясь ногами, у обоих на коленях покоилось по поваренной книге.

Вдруг Уинтер сбросила толстую книгу с колен на пол.

— Как насчет холодного супа из авокадо на ланч? — спросила она. Был ленивый воскресный день августа, со свойственной этому времени безупречной погодой.

— С жирным молоком?

— И свежевыжатым соком лайма, — добавила Уинтер, — немного посолить и… О-ля-ля!

— Заманчиво звучит. Delicieux… Но… — Он вскинул брови. — Но суп может получиться слишком густой, если переложить авокадо.

— Это исправимо, — пообещала Уинтер, — у меня есть секретный ингредиент.

Зазвонил мобильный телефон в кармане Пьера. Он ответил, и Уинтер увидела, как, слушая, он хмурился, это означало плохие новости. Прослушав несколько минут, он встал с дивана, подошел к окну. Потом начал расхаживать по комнате кругами.

Уинтер села и вопросительно смотрела на него.

Дослушав до конца, он мрачно выругался и, захлопнув с силой крышку телефона, сунул его обратно в карман.

— Что случилось? — спросила она.

— Я работаю с группой imbeciles, идиотов! — выругался он. — И где они только набрали их? Я рассчитывал провести спокойно хоть один выходной, но не тут-то было… — Он метнулся на кухню. — Где моя книга? — послышался его требовательный голос. — Мопсаhier?

— Какая книга?

— Та, что у меня была только что. Моя книга.