Виктория Лайт - Серенада для невесты

Он прикладывал усилия, чтобы его голос звучал с правдоподобным равнодушием. Но он мог бы и не волноваться — Артур был слишком занят собственными мыслями, чтобы обращать внимание на состояние Гарри. Баронесса настолько не соответствовала его представлению о ней, что Артур даже не знал, как себя с ней вести. Она была холодна, чуточку надменна, уверена в себе, и он, старше ее почти на десять лет, терялся в ее присутствии. Ни словом, ни жестом Анна не выдавала своего отношения к их предстоящей свадьбе, как будто это ее ни коим образом не касалось. Артура поражало это хладнокровие. Простота и жизнерадостность Флоры Мажиро была ему более по вкусу.

— Да, Флора исключительно хороша, — согласился с ним Артур. — Нормальная девушка, не похожая на куклу…

Лицо Гарольда пошло красными пятнами. Артур, конечно, имеет в виду Анну! Перед его глазами возникло лицо девушки в обрамлении пушистых волос, какой она предстала перед ним той ночью в поезде. Ее глаза светились любовью и нежностью, он мог в этом поклясться! Ее взгляд завораживал, а прикосновения сводили с ума. Только здесь, в доме Чизвика она замкнулась и стала похожа на снежную королеву.

— Анна просто стесняется, — вырвалось у Гарольда. — На самом деле ее не назовешь куклой…

— О, ты так хорошо разбираешься в ней… — засмеялся Артур, неприятно удивленный горячностью друга. — Чтото я не заметил в ней особого стеснения.

Гарольд прикусил язык. Что ему сказать? Забудь про Анну, потому что ее люблю я? Артур поднимет его на смех и будет совершенно прав. К тому же у него нет доказательств того, что девушка тоже к нему неравнодушна. Хотя… Гарри снова вспомнил ее ласковые пальцы, осторожно дотрагивающиеся до его лица, и на душе у него потеплело.

— Я всетаки знаю ее дольше тебя, — попробовал он пошутить.

Но Артур уже насторожился.

— Она чтонибудь говорила тебе? — спросил он с подозрением. — Она против свадьбы?

Гарольду хотелось напомнить ему, что еще несколько дней назад он сам был против этой свадьбы.

— Я думаю, Анна не пойдет против воли отца, — неохотно признал он.

— Но сама она не хочет выходить за меня? — допытывался Артур.

— Об этом тебе лучше спросить ее.

Молодые люди остановились друг напротив друга. Артур четко ощущал враждебность Гарольда, но не понимал, чем она вызвана. Ах да, спохватился он. Гарри злится на него изза того, что ему пришлось в одиночестве встречать девушек… Должно быть, они сильно досадили ему.

— Ладно, Гарри не сердись, — примирительно проговорил Артур. — Обещаю, что в будущем тебе не придется часто общаться с моей женой, раз она тебе так неприятна.

Гарольд заставил себя улыбнуться. Женой? Это мы еще посмотрим.

— Ничего страшного, Арт. Я просто очень устал…

И они продолжили свой путь, не решаясь больше заговорить о баронессе де Кастельяк, которая незримо присутствовала в их мыслях.

Закрытая неудобная повозка, в которой Ингебьерг ехала в Лондон, тряслась и подпрыгивала на каждом ухабе. Девушка думала, что сойдет с ума от этой бесконечной тряски. Кристин молча страдала рядом с ней. Когда же повозка попала колесом в яму, и Ингебьерг чуть не упала со скамьи, кормилица негромко заметила:

— Ты же хорошо ездишь верхом, почему бы тебе не попросить Олафа дать тебе лошадь?

— Он не позволит… К тому же здесь заправляет не он, а молодой рыцарь Ричард…

Ингебьерг с удовольствием произнесла чужое имя. Ей хотелось как можно скорее выучить его язык, чтобы понимать, о чем говорят воины вокруг нее. Она немного занималась английским с Олафом во время морского путешествия, но разговаривать пока не могла.

— Тогда ты можешь обратиться к молодому рыцарю Ричарду, — спокойно сказала Кристин. — Он ни в чем тебе не откажет.

Девушка невольно покраснела, спрашивая себя, не заметила ли Кристин, как она ночью стояла у окна.

— Зачем мучиться? На лошади тебе будет гораздо удобнее, — продолжала Кристин.

И я смогу все время свободно смотреть на него, добавила про себя Ингебьерг. Она высунулась из повозки и подозвала Олафа. Ее просьба ничуть не удивила норвежца — пристрастие дочери Симона к верховой езде было хорошо известно.

— Я посмотрю, что можно сделать, Ингебьерг.

Он не стал объяснять девушке, что в этой стране женщины не путешествуют верхом. Олаф был уверен, что молодой рыцарь откажет ему. Невеста графа Шафтсбери не должна терять свое достоинство. Однако в ближайшей деревушке Ричард распорядился предоставить лошадь для Ингебьерг. Она сменила свое нарядное платье на другое, более подходящее для верховой езды, и с наслаждением села на лошадь, сжимая в руке поводья. На ее плечи был накинут мужской дорожный плащ, и когда Ингебьерг покрывала голову капюшоном, ее вполне можно было принять за юношу.

Они снова тронулись в путь, только на этот раз девушка смело могла сказать, что счастлива. Лондон и граф Шафтсбери еще далеко, она больше не прикована к дурацкой повозке, а мчится наравне с воинами и ловит на себе восхищенные взгляды Ричарда. Это ли не блаженство?

Присутствие Ингебьерг заставляло сердце Воксхолла биться чаще. Он и не подозревал, что невинное переглядывание может быть настолько сладостно. Ричард старался держаться поближе к девушке, и каждый раз, когда его глаза встречались с небесноголубыми глазами Ингебьерг, горячая радость охватывала все его существо. Он вспоминал, как она стояла в окне своей комнаты, залитая лунным светом, и смотрела на него. Ричард не спрашивал себя, что это означает. Ему казалось естественным, что девушку закружило тем же вихрем, что и его. Иначе не могло быть — разве не поняли они оба, как только их глаза встретились в первый раз на берегу, что отныне они связаны навеки?

Ослепленный чувствами, Ричард не замечал того, что его воины уже перешептываются между собой. Его пыл не был оставлен без внимания, и многие хмурили брови, глядя на его счастливое лицо. Тучи уже начали собираться над головами Ричарда и Ингебьерг, но они пока ни о чем не догадывались и безмятежно улыбались друг другу.

Ночь застигла их в дороге, и Воксхолл почти все время бодрствовал, прислушиваясь к малейшему шороху возле повозки, где спали Ингебьерг и Кристин. Он был готов разорвать любого, кто осмелится нарушить их покой. Но ничего не случилось в ту ночь, и на следующий день Ингебьерг вновь скакала по пыльным дорогам рядом с ним.

Однако Кристин была не очень довольна.

— Ты ведешь себя безрассудно, Ингебьерг, — сказала она, когда девушке в очередной раз вздумалось поболтать с ней.

Ингебьерг покраснела. Кристин проницательна и хорошо знает ее, неужели она о чемто догадалась?

— Ты зря тратишь время, — продолжала кормилица, глядя прямо перед собой. — Ты могла бы продолжить учить тяжелый язык англов. Молодой воин с удовольствием помог бы тебе. Не забудь, когда мы приедем в Лондон, Олаф отправиться обратно, и тебе будет очень трудно объясняться без него…