Элис Маккинли - ПОЭЗИЯ СТРАСТИ

Ирен, похоже, еще не осознала произошедшего. Она стояла в распахнутом халате и озиралась по сторонам отсутствующим взглядом.

Жанлен закутал безвольное тело в халат и, подхватив ее на руки, понес в соседнюю спальню. Отдернув одеяло, положил, накрыл и вернулся назад.

Уф! Ну и денек. За стеной было тихо. Но стоило Жанлену закрыть глаза, как до него донеслись женские всхлипы. Ну вот, дошло. Теперь-то что. Ведь всю ночь проплачет. Слушать всхлипы, тающие в ночной тишине, было просто невыносимо. Он встал и пошел в соседнюю комнату.

Ирен лежала, закутавшись в одеяло и уткнувшись в подушку. Было видно, что она хочет сдержать слезы, но у нее не получается. Жанлен опустился на край кровати и стал гладить темные волосы.

— Перестань. Все будет нормально. Брось. Спи лучше. Забудь. Ничего не было.

Она поглядела на него испуганно, робко.

Жанлен узнал ту самую девушку с портрета.

Словно и не было всей этой грязи, этих бед.

Он принялся кончиком пододеяльника вытирать слезы, словно перед ним лежал маленький ребенок.

— Спи.

Глаза послушно закрылись. Впервые за долгие годы в них не горел огненный язычок страха. Он потух, едва мужчина, который имел полное право обладать ею, прошептал столь странно прозвучавшее в ночной темноте слово «спи».

Утро выдалось еще мрачнее, чем вечер. Жанлен сразу же позвонил брату. Во-первых, тот ждал известий еще вчера, а во-вторых, неплохо бы ему приехать сюда. Уж если кто-то и способен вернуть радость царевне-несмеяне, так это он.

Жак пообещал приехать по возможности быстрее. Но едва Жанлен повесил трубку, это самое «по возможности» его насторожило. Это по какой еще такой возможности? Сидит дома, ни черта не делает. Или опять собрался на свой пленэр. Вот уж что в лоб, что по лбу!

— Алло, Жак!

— Да, — бодро отозвался брат.

— А ну-ка расшифруй, пожалуйста, куда это ты собрался с утра пораньше?

Молчание.

— Жак?

— Да что ты привязался, я ненадолго. Дождя нет, а небо такое красивое. Серое, с тучами. Свинцовое. Не могу пропустить, сам понимаешь.

— Я понимаю, что не больше чем через полтора часа ты будешь здесь. Работа работой, но и о здоровье не надо забывать. Давно лежал в больнице?

— Ты теперь эту больницу еще десять лет будешь вспоминать?

— Буду, если понадобится.

— Я приеду, когда сделаю свои дела, — уперся Жак. — А если ты еще раз полезешь драться, я тебя по судам затаскаю. Вот!

— Как интересно! Я уже вижу газетные заголовки: «Тартавель против Тартавеля», «Семейная драма, или нездоровый образ жизни!» Как думаешь, лучше самим разобраться или наймем адвокатов в фирме отца?

— Прекрати паясничать, я серьезно.

— Ушам своим не верю! «Ты» и «серьезно» — вещи несовместные.

— Жанлен, ты мне надоел. Если у тебя есть девушка, почему ты мне отказываешь в подобном удовольствии. Неужели непонятно, почему мне так срочно понадобилось за город. Или твои мозги совсем отказываются работать?

Крыть было нечем.

— Ну? — спросил Жак. — Теперь я могу приехать позже?

— Привози уж заодно и ее. Познакомимся, и Ирен будет легче общаться.

— Нет, ей особенно некогда. Вот я к обеду, наверное, нарисуюсь. Не скучайте. Кстати, сегодня опять пришел чек от отца. Отправить назад?

— Наверное. Да. Отправляй.

— Хорошо. До встречи.

— До встречи.

Жанлен грустно улыбнулся. Этот дурацкий чек уже года четыре мотался из Франции в Нидерланды и обратно. Дело в том, что близнецы выполнили свою угрозу. Едва более или менее поднявшись на ноги в Амстердаме, они тут же начали собирать деньги и довольно быстро, не без кредитов впрочем, набрали необходимую сумму. Чек был отправлен отцу. Мол, потратил деньги на образование детей, получи их обратно. Не нужно нам твоих университетов. И без них проживем неплохо. Фредерик Тартавель тут же прислал чек назад. Конфликт еще более усугубился, когда братья прибавили к сумме еще и, приложив письмо с извинениями — мол, просим прощения, недосчитали, — отправили деньги обратно. С тех пор несчастный чек совершил уже бесчисленное количество рейсов.

Жанлену стало не по себе. А не пора ли забыть о старых распрях? Уже сколько времени прошло! Пора бы уже махнуть рукой на давно изжившие себя обиды. И ладно бы только отец.

Ведь больше всех в этой истории страдала мать.

Она очень любит сыновей и остро переживает разлуку с ними. За что же ее-то наказывать? Нет.

Пришло время остановиться. Чего не скажешь в сердцах! Отец ведь не хотел их как-то унизить.

Уперлись как бараны, а ведь сами же и виноваты. Первые же послали чек. Естественно, отец его вернул. Еще не хватало забирать у сыновей деньги. Жанлену стало стыдно.

И все же он не снял трубку и не перезвонил Жаку. В последний раз пускай отправит, а там будет видно. В любом случае пора заканчивать эти юношеские выверты.

От отстраненных рассуждений Жанлена отвлек легкий шум. Он обернулся. Ирен стояла на пороге кухни и неуверенно переминалась с ноги на ногу.

— Может, мне завтрак приготовить? — Голос ее немного дрожал.

Умница! Молодец! А Жанлен-то все утро промучился, пытаясь найти хоть сколько-нибудь приемлемую основу для общения. Вопрос стоял очень остро: о чем говорить, как говорить. Девушка в ужасном положении. Сначала она решила, будто ее хотят сделать наложницей. Но дальше выяснилось, что помощь была оказана бескорыстно. Ирен уже успела предложить себя и тем самым, как она теперь думает, нанесла ему оскорбление. Любой на его месте чувствовал бы себя подонком. И что делать? Заговоришь — будет улыбаться и думать: хорошо бы сейчас сквозь землю провалиться!

Но Ирен сама нашла выход. Она решила помогать по хозяйству: вроде и будет жить как бы не на чужой шее, а с другой стороны — легче, словно этим вину свою заглаживает.

— Да, конечно, — засуетился обрадованный Жанлен. — Только у меня никаких продуктов: вчера вечером приехал из командировки, а брат лежал в больнице. Квартира пустовала. Только непортящееся и осталось: соль, сахар, есть еще консервы.

— Я схожу в магазин. — Она уже хотела выйти из кухни, но Жанлен уперся рукой в косяк, преградив дорогу.

— Еще чего. Сам схожу. Что купить?

— А что ты хочешь на завтрак?

«Ты!» — вот так подарок! Вот уж благодарность! За то, чтобы услышать это «ты» из ее уст, стоило отдать все свои сбережения, а не только какой-то чек. Стоило отдать все золото мира. Да, минувшая ночь не прошла даром. Видимо, Ирен многое взвесила, многое оценила, попыталась. понять его поведение и пришла к единственно правильному выводу — надо постараться забыть о прошлом и начать жить заново. И это будет лучшая благодарность с ее стороны.

— Чего я хочу? Я хочу чего-то, что вкусно и быстро.

Ирен уже не изучала ковровое покрытие виноватым взглядом. Смотрела прямо. А глаза-изумруды сияли, сияли в бледных лучах больного затуманенного тучами солнца.