Карин Матч - Осторожно, Синди!

— Понятно. — Синди посмотрела на свою опустевшую чашку. — Спасибо, что рассказали все это. Теперь мне многое стало ясно.

— Вы по-прежнему хотите ехать к нему? — спросила Элизабет, когда девушка поднялась и поставила чашку на журнальный столик у камина.

Синди кивнула.

— Ну что ж, — вздохнула Элизабет. — Не стану вас отговаривать, но советую хорошенько подумать и не делать ничего такого, о чем потом будете жалеть. Он наверняка начнет осыпать вас колкостями и насмешками, а вы не обращайте внимания. Не позволяйте ему увидеть в вас вторую Делию, он этого не вынесет. Будьте осторожны, Синди.

Девушка снова кивнула и надела плащ. Она вышла в прихожую и обернулась на пороге:

— Спасибо вам еще раз за то, что рассказали мне все, и за ваш совет. Конечно, я не стану причинять ему боль. Я слишком его люблю для этого.

Элизабет улыбнулась:

— Я верю вам, хотя знаю, что его любить очень сложно. У вас, должно быть, немало мужества, раз вы смогли остаться рядом с ним. Будем надеяться, Стюарт вовремя придет в чувство и одумается, пока не поздно, пока он еще вас не потерял.

— О, меня он никогда не потеряет, а для того, чтобы оставаться рядом с ним, много мужества не нужно. Вот если он меня бросит, тогда… Что ж, прощайте.

Элизабет с нежностью пожала руку девушки и смотрела с крыльца, как задние огоньки «хиллман-имп» исчезают за поворотом. Впервые за все время знакомства со Стюартом она почувствовала, как ее постоянная тревога и боль за него начинают отступать и на их место приходит надежда. Надежда на то, что жизнь Стюарта может измениться к лучшему, и это обязательно произойдет, если с ним рядом будет Синди Тейлор. Каким бесценным подарком судьбы может порой обернуться дождливая ночь и грязная лужа на полу в гостиной.

Когда Синди подъехала к бунгало, в окнах не было ни единого проблеска света. Дом стоял темный и тихий, оглушительно ревело морс, мрачное и зловещее.

Девушка осторожно, на ощупь, пробралась по залитой дождем дорожке между стволами деревьев к лестнице в патио. Она с облегчением вздохнула, когда ей удалось наткнуться на двойную застекленную дверь в гостиную, которая оказалась незапертой. Синди вошла в темное помещение, провела рукой по стене и, нашарив выключатель, нажала на него, но ничего не произошло. В ужасе она догадалась, что где-то порван кабель электропередач и во всем доме нет электричества.

Она осторожно пробралась в коридор и остановилась перед дверью спальни, где Стюарт жил во время их приезда на уик-энд. Выставив перед собой руки, она пошла в темноте вперед, наткнулась на кровать и тут же нащупала твердое плечо Стюарта. Она обнаружила, что он лежит на животе, провела рукой по спине — рубашка на нем была мокрая и холодная от пота.

— Стюарт! — позвала Синди, тряхнув его за плечо. — Стюарт!

Но он не откликнулся, даже не пошевелился.

— Черт побери, хоть бы свет был! — Она засунула руку в карман его брюк в поисках зажигалки и вдруг вспомнила, что к кожаной ключнице был приделан маленький фонарик.

Даже странно, каким ярким оказался луч этого крошечного прибора, но все же недостаточно ярким, чтобы как следует рассмотреть, в каком состоянии находится Стюарт, или понять, чем ему можно помочь.

Пошарив в ящиках буфета на кухне, девушка разыскала старую, но еще годную керосиновую лампу. Она слегка потрясла ее и прислушалась, пытаясь определить, есть ли внутри керосин. Затем поднесла к фитилю огонек зажигалки Стюарта и мысленно поблагодарила судьбу, когда кухня озарилась светом.

Вернувшись в спальню, Синди поставила лампу на стол возле кровати и посмотрела на Стюарта, который лежал пластом, одна рука свешивалась на пол. Девушке показалось, что он потерял сознание. Она снова потрясла его за плечо, но он оставался неподвижным. Она попыталась перевернуть его на спину, но его огромное тяжелое тело оказалось для нее неподъемным грузом.

Синди принесла из кухни миску с теплой водой, прихватив по дороге полотенце и мягкую фланелевую тряпочку, и с облегчением обнаружила, что Стюарт уже сам перевернулся на спину. Рубашка у него на груди была расстегнута, обнажая грудь и торс.

Девушка обтерла ему лицо и шею теплой водой, потом попыталась снять с него мокрую насквозь рубашку, но замерла, когда он неожиданно зашевелился. Его голова начала метаться по подушке, потом он замер, отвернувшись от света лампы.

— Выключи свет! — услышала Синди еле различимый голос и, быстро нагнувшись, прикрутила фитилек лампы.

— Как… как ты себя чувствуешь, Стюарт? — задала она совершенно идиотский вопрос.

— А ты как думаешь? — хрипло пробурчал он. — Как ты здесь оказалась? Чего тебе от меня надо? Что, человек уже не может побыть один, какая-нибудь не в меру заботливая девица обязательно должна ему мешать?

— Просто я хотела тебе помочь…

— Обойдусь без твоей помощи!

— Не болтай глупостей и давай снимай эту рубашку! А то у тебя будет воспаление легких или еще что-нибудь!

— Я в жизни никогда ничем не болел. Давай выметайся отсюда! — Он перевернулся на бок к ней спиной.

— Хватит предаваться жалости к себе и сними немедленно рубашку!

Стюарт снова лег на спину и посмотрел на девушку:

— Слушай, детка, если ты через минуту отсюда не уберешься, тебе отсюда никогда не выйти.

Синди замерла и села на кровать поодаль от него.

— Я просто хочу тебе помочь, — повторила она.

— Слушай, проваливай подобру-поздорову! Мне плевать, что ты там хочешь!

Она помешкала несколько секунд, потом быстро вскочила и отбежала на середину комнаты, когда он тяжело поднялся с постели и, покачнувшись, встал на ноги.

— Господи! — выдохнул он и закрыл глаза. У него кружилась голова, виски ломило. Он протянул руку, чтобы за что-нибудь ухватиться, но рядом ничего не оказалось.

В мгновение ока Синди подскочила к нему и обхватила его обеими руками в страхе, что он сейчас упадет. Стюарт навалился на нее всем своим весом, его голова тяжело опустилась ей на плечо.

— Она умерла, — услышала она приглушенный стон.

— Да… я знаю.

— Почему так получилось, зачем она умерла?

— Наверное, ты мало ее любил, — вырвалось у Синди, и она тут же пожалела об этом, почувствовав, как его тело содрогнулось, а плечи заходили ходуном — он плакал. Она еще никогда не видела, чтобы мужчина плакал, она не подозревала, что Стюарт способен на такое. Может, это случилось с ним в первый раз за многие, многие годы.

Синди была потрясена тем, что взрослый, высокомерный и самодовольный мужчина может опуститься до такого унижения, но в то же время это зрелище наполнило ее нежной грустью, печальной радостью, оттого что она все же оказалась права. Стюарт любил свою мать, любил гораздо сильнее, чем можно было подумать. Но он был не уверен в себе и в ней, а потому скрывал эту любовь за высокими барьерами, которые понастроил вокруг своих истинных чувств. И мать, и сын были слишком гордыми, чтобы признаться в своей любви и дать волю нежности, в которой оба так сильно нуждались.