Бетти Монт - Бегство от свадьбы

Не знаю, — простонала девушка и страдальчески сморщилась.

Анабель, но ты ведь знала, на что шла? — Голос Петера звучал раздраженно, как будто он сердился на нее, и от этого стало еще хуже. Девушке всегда было не по себе от громких сцен, когда на нее смотрели обвиняющим взглядом, подозревали в чем-то. Слезы покатились из глаз.

Я чувствовала себя… в безопасности… С ним…. — прошептала она.

Петер секунду молчал.

— И что изменилось?

Анабель отвела глаза и не ответила. Петер медленно произнес:

— Как я понимаю, он в тебя влюблен?

Ветер опять кинул ей в лицо длинную черную прядь волос, но в этот раз девушка не стала ее отбрасывать. Глаза были скрыты завесой волос, когда она прошептала:

— Я не знаю.

В голосе друга зазвенел металл:

— Ну ладно, прекрати! Не могла же ты не чувствовать, как он к тебе относится?

Она точно знала, что Бен хотел ее как женщину: это стало вполне очевидно, когда он потерял контроль над собой и пытался овладеть ею с таким пугающим жаром. Раньше жених никогда себя так не вел. Что же с ним случилось в ту ночь?

Но Анабель знала что. Она сама виновата!

Петер все больше мрачнел, наблюдая, как девушка меняется в лице.

— О Господи, не переживай, все, может быть, не так плохо!

«Не так плохо?» — думала Анабель, глядя на залитые солнцем белые вершины гор и вспоминая свое состояние в тот последний вечер…

…Она стеснялась, чувствовала себя неуверенно, была раздражена, но всеми силами старалась скрыть это, потому что они с Беном были почетными гостями на предсвадебной вечеринке, которую устроила старшая сестра Бена, Долорес в своем великолепном доме. Сорокалетняя дама являлась женой высокопоставленного правительственного чиновника. Анабель виделась с ней до этого всего пару раз, и та ей нравилась, даже несмотря на властную манеру держаться. Хоть в этом они с Беном похожи. Внешне — нет. Долорес — невысокого роста хорошенькая женщина с ясными голубыми глазами. Бен говорил, что сестра пошла в мать. Младшая сестра, Энн, вышла замуж за испанца и жила в Мадриде, но приехала на свадьбу и тоже присутствовала на вечеринке, хотя Ан ее почти не видела. Никогда не встречалась до того вечера и с племянником Бена, Грэгори. Из всей многочисленной публики знала лишь нескольких друзей жениха.

— Расскажи мне, — попросил Петер.

Лицо девушки смертельно побледнело, в глазах застыло потерянное выражение, как у несчастного ребенка. Он коротко выдохнул:

— Ради Христа, что могло произойти, если ты смотришь сейчас такими глазами?

Девушка покачнулась, и Петер едва успел поддержать ее.

— Пошли присядем, — предложил он, ведя Ан к деревянной скамейке.

Да, чтобы унять дрожь в ногах, надо присесть. Девушка откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Спустя мгновение она хрипло произнесла:

— Понимаю, что звучит это глупо, да я и вела себя глупо с Беном. Поверь, я его почти не знаю.

Мне не стоило соглашаться на эту свадьбу, и, честно говоря, Петер, я не знаю, что он чувствует ко мне. Не помню, чтобы Бен когда-нибудь говорил, что любит меня.

Петер недоверчиво посмотрел на девушку.

— Даже когда делал тебе предложение?

Она кивнула.

С самого начала у нее сложилось двойственное чувство к Бену. Не до конца ясны и их взаимоотношения. Иногда Анабель сомневалась, стоит ли вообще с ним встречаться. Хотя с Беном скучно не было никогда. Время пролетало незаметно, но потом, однако, трудно вспоминалось, о чем они говорили или что происходило. Вспоминая эти вечера вдвоем, девушка видела лицо жениха, серые глаза, слышала его приглушенный глубокий голос.

Если Бен уезжал по делам и они не виделись неделю или больше, она все время думала о нем. Анабель не понимала Бена, но не могла забыть и, хотя все время обещала себе перестать видеться с ним, продолжала встречаться. Когда он приглашал куда-нибудь, всегда соглашалась, если не была занята, а Бен знал, в какие вечера она работает, и звонил лишь будучи уверенным, что девушка свободна.

На свое тридцатишестилетие он пригласил ее в изысканный ресторан, шеф-повар которого слыл волшебником. Еда была чудесной, Ан выпила больше обычного и слегка «поплыла». Бен смотрел на нее через стол, полуприкрыв глаза тяжелыми веками. Девушку заворожил этот пристальный взгляд, и она пребывала в какой-то сонной истоме, пока они потягивали превосходный кофе.

— Ты замечательно выглядишь в этом платье, тебе надо чаще носить белое.

Девушка зарделась от комплимента и смущенно опустила глаза. Бен протянул руку через стол и накрыл ее ладонь, нежно поглаживая большим пальцем запястье Ан.

— Анабель, мне исполнилось тридцать шесть лет, пора остановиться и подумать, куда идет моя жизнь. Я всегда был слишком занят делам, чтобы задуматься о женитьбе, но с тех пор как мы встретились, я понял, как много потерял за это время. Холостяцкая жизнь в моем возрасте — это уже ненормально, но я всегда был так занят, что не хватало времени понять, насколько я одинок.

Девушка в замешательстве смотрела на него. О чем он говорит? Может быть, предлагает жить с ним, делить постель, переехать в его роскошные апартаменты? Не может же Бен делать ей предложение? Анабель никогда не понимала толком, почему этот баловень судьбы продолжает с ней встречаться. Что находит в ней? Чего от нее ждет? Вопросы закономерные, но не выскажешь же их вслух. Глупо, конечно, но она надеялась, что их отношения такими и останутся впредь — эдакое нетребовательное, уравновешенное знакомство.

Когда Бен сделал ей предложение, иллюзии развеялись, хотя в тот момент Ан даже не пришло в голову, что с этого вечера все изменится. Она была слишком ошарашена.

— Мне будет сорок через несколько лет, а время бежит все быстрее. Я хочу иметь семью, пока еще достаточно молод, чтобы получать от этого удовольствие, — спокойно продолжал мужчина. — Как ты относишься к детям? Я видел, как ты возилась с сынишкой твоей кузины, мне покачалось, что тебе это очень нравилось. Ты хочешь иметь детей?

Глаза девушки загорелись. Она обожала Джонни, сына своей двоюродной сестры Кары, и поэтому ответила инстинктивно, не раздумывая:

— Я очень люблю детей, особенно пока они еще маленькие. Мне нравится держать их на руках, от них чудесно пахнет — молочком и детской присыпкой. Я немножко завидую Каре, ведь у нее есть Джонни. Она говорит, что не хочет иметь больше детей — это слишком тяжело, — но я мечтаю по меньшей мере о четверых. Я ведь была единственным ребенком в семье и всегда чувствовала себя одинокой. Вот тогда и пообещала себе, что у меня обязательно будет много детей.

Сейчас Анабель думала: «Зачем я все это ему рассказывала? Ведь понимала, что Бен собирался сказать. Почему не соврала, не убедила его, что совсем не люблю детей, и тогда он сделал бы предложение кому-нибудь еще. Почему тараторила о детях с таким жаром и позволила Бену сделать неправильные выводы? Может быть, подсознательно я мечтала выйти за него замуж? Или, может быть, это все тот же рок, та же беда, преследующая меня всю жизнь, — неспособность распознать опасность, предотвратить катастрофу?»