Джанин Мейнард - Незнакомец в постели

— Мы живем не в прошлом веке, когда женщину, оставившую мужа, подвергали всеобщему осуждению. Я обойдусь без твоего разрешения. — Считая разговор завершенным, Терранс направилась к дверям.

— Если тебе безразлична собственная судьба, то подумай хотя бы о Блейне.

Брошенная ей в спину фраза мгновенно возымела действие. Женщина резко повернулась к мужу.

— Он не нуждается в этом, а у тебя руки коротки, чтобы достать его.

— Ошибаешься! — На губах Пирса появилась глумливая ухмылка.

— Что значат твои слова? — Неприятное предчувствие охватило Терранс. Уж слишком самоуверенно он с ней держался, словно прятал в рукаве какой-то козырь.

— Сядь! Тебе придется выслушать меня. А говорить я буду долго. — Пирс демонстративно расположился в одном из кресел, небрежно закинув ногу на ногу.

— Если ты намереваешься запугать, то ничего не выйдет, — сказала Терранс, но он пропустил ее слова мимо ушей.

— Ты недооцениваешь мои возможности, дорогая. Если ты еще не заметила, то знай, я не размениваюсь по мелочам. Я предпочитаю играть по-крупному… и выигрывать!

— Какая подлость родилась в твоем изворотливом мозге? — Несмотря на внешнее спокойствие, Терранс испытала нечто, похожее на тревогу.

— Увы, все до банальности просто. В контракте Дункана Блейна, заключенном с кинокомпанией, есть один пункт. — Пирс замолчал, выдержал паузу и лишь после добавил: — Этического плана. Ты моя жена, поэтому, надеюсь, тебе не требуется объяснять, что это значит?

— Это значит, что твой Дункан на время действия контракта обязуется придерживаться норм морали, принятых в обществе. В случае несоблюдения данного условия ему надлежит выплатить компании неустойку.

Пирс был прав: за годы совместной жизни Терранс постигла юридические хитросплетения едва ли хуже, чем он сам. Она ненадолго задумалась, затем спросила:

— И какова сумма?

— Достаточная, чтобы пустить твоего любовника по миру, — спокойно произнес Пирс. — Интересно, как он отнесется к тому, что ты станешь причиной его разорения. Не думаю, что его любовь продлится дольше замороженного счета в банке.

— Какой же ты подлец, — прошептала Терранс, потерянно глядя перед собой.

Она поняла, что проиграла эту битву, и странная тяжесть навалилась на нее, словно стремясь придавить как можно ниже к земле.

— Возможно, но ты моя жена и принадлежишь мне. А я не привык уступать свое кому бы то ни было. — Пирс прямо-таки излучал самодовольство.

Ей стало ясно, что Дункану суждено уйти из этого дома в одиночестве. Слезы душили ее, но Терранс решила ни за что не доставлять подобного удовольствия мужу. Он не увидит ее плачущей так же, как и страдающей.

— Ну вот и поговорили. — Пирс встал, подошел к жене и, властно обняв за плечи, повел к дверям, давая последние указания: — А теперь будь умницей, скажи Блейну, чтобы он уходил… без тебя.

Терранс стиснула зубы, чтобы не закричать от боли, терзающей ее кровоточащее сердце, и вышла в холл.

Оставив машину у дороги, Дункан бесцельно брел по пляжу, все еще не веря в то, что происшедшее с ним — правда. Он вспоминал ясный влюбленный взгляд синих глаз Терранс, устремленный на него незадолго до того, как она скрылась за дверями библиотеки для разговора с мужем. И потом, когда она вышла к нему…

В присутствии Пирса, Сары и ничего не понимающего Дадли Терранс сказала ему лишенным всяких эмоций голосом, что между ними все кончено. Она все обдумала и остается с мужем. Так будет лучше.

Для кого? Напрасно он умолял ее уйти с ним, Терранс словно заведенная повторяла одно и то же, отказываясь посмотреть в его наполненные болью глаза.

Тогда Дункан набросился на Пирса с криком:

— Ублюдок! Что ты ей такого сказал?

Но садовники, двое здоровенных парней, предусмотрительно вызванные Сарой в дом, помешали ему надавать Гилгуда по лоснящейся физиономии. Они проводили Дункана до машины и проследили, чтобы он уехал.

Последнее, что он запомнил, была довольная Сара Баррет в дверях. Она высокомерно заявила ему:

— Вас больше не примут ни в одном приличном обществе, мистер Блейн, обещаю.

Да плевал он на такое общество, в котором под маской добродетели скрывается безжалостная тирания и лицемерие! Дункану никто был не нужен, кроме Терранс!

Терранс сидела на кровати в своей спальне, подтянув колени к подбородку, а Пирс расхаживал из угла в угол и говорил о том, какой будет ее жизнь, начиная с этого момента.

Молодая женщина усердно изображала полное внимание, а на самом деле думала о Дункане. Как он переживает расставание с ней?

— …Все телефонные звонки, сделанные из этого дома, будут фиксироваться и лично проверяться мной в конце каждого дня… — монотонно бубнил Пирс.

Та-а-ак! Значит, с помощью телефона установить связь с Дунканом не удастся. Что еще?

— …отныне дом ты можешь покидать только в сопровождении Сары Баррет…

Великолепно! Заклятая подруга Сара станет ее тюремщицей. Этого следовало ожидать! Терранс мысленно представила жену Дадли в форме надзирательницы и тяжело вздохнула. Улизнуть из-под ее опеки будет нелегко, хотя нет ничего невозможного.

— …и я больше никогда не переступлю порога твоей спальни…

Ого! Неужели он рассчитывал, что после всего случившегося она согласится лечь с ним в одну постель?

Терранс фыркнула. И задетый за живое Пирс обрушил на нее новый поток наставлений…

Сара ликовала. Пусть все произошло не так, как она того желала, но в конечном счете Терранс Гилгуд получила достойный урок и узнала свое место. Отныне она лишь послушный, безропотный и безвольный придаток «блистательной Сары Баррет» — именно так выразился Пирс перед уходом.

После того как он увез жену домой, Сара решила устроить себе небольшой праздник. После столь напряженного дня она заслуживала того, чтобы немного расслабиться.

Кто как, а миссис Баррет предпочитала делать это в джакузи, с бокалом «Вдовы Клико» в руке и мужем под боком. Одарив Дадли весьма красноречивым взглядом, она приказала ему отправляться в ванную.

Бедняга Баррет, он предпочел бы отправиться к своей тайной подружке, а вместо этого был вынужден провести вечер с барракудой по имени Сара.

Две недели! Две долгих недели Терранс не покидала своей спальни. Она сидела, запершись изнутри, и не желала никого видеть. Завтрак, обед и ужин прислуга оставляла у дверей, а после забирала пустую посуду обратно.

Пирс не тревожил ее, поглощенный страстным романом с Рамоной Родригес. Отшельничество жены его не тревожило. Он действительно контролировал все звонки, исходящие из комнаты Терранс в течение нескольких дней, но затем, убедившись, что она вообще не подходит к телефону, несколько ослабил бдительность.