Джекки Мерритт - Хозяйка ранчо

— Неужели без этого не обойтись?

— Боюсь, другого выхода нет. А поголовье потом восстановим.

— Естественный прирост потребует немало времени.

— Как? Разве мы не сможем удвоить стадо уже на будущий год за счет приплода?

— Не все так просто, как вам кажется, — отозвалась Клео и пустилась в детальные разъяснения по поводу увеличения процента выкидышей, выбраковки слабых телят, продажи животных-производителей и обязательной кастрации части бычков в конце года. Чанс внимательно слушал, не переставая изумляться широкой осведомленности Клео во всем, что касалось разведения скота.

Они подъехали к пасущимся коровам. Большинство были черные или темно-бурые с белыми мордами.

— Что это за порода? — поинтересовался Чанс.

— У нас в основном херфордская, но не чистокровная. Хорошие животные, выносливые и сильные.

Они находились у самых предгорий. Чанс обернулся: волнуемое ветром зеленое море трав уходило вдаль, подступая к строениям ранчо. И снова, как незадолго до того, им овладело чувство гордости: именно он, Чанс Саксон, — владелец этой земли. Сейчас, конечно, трудно было загадывать далеко вперед, ведь с его приезда прошли всего лишь сутки, тем не менее он по-прежнему ощущал радостное волнение и смело смотрел в будущее. И вдруг ему совершенно неожиданно пришло на ум, что здесь, в этом плодородном, прекрасном крае, можно прожить спокойно и счастливо до конца своих дней. Что за нелепая, дикая мысль для человека, привыкшего к удовлетворению любой своей прихоти и имевшего всегда все только самое лучшее! А с другой стороны, подумалось Чансу, может быть, раньше он просто глубоко заблуждался насчет того, что следует называть «самым лучшим»?

Его взгляд снова вернулся к Клео.

— К этим местам как-то сразу привязываешься, не правда ли?

— Со мной так и случилось.

— Однако насчет меня вы, я вижу, сомневаетесь?

— Я в этом штате родилась, — уклончиво ответила Клео. — А для вас здесь все в диковинку.

— Полагаете, я тут ненадолго?

И хотя он угадал ее мысли, Клео ушла от прямого ответа:

— Пожалуй, пока воздержусь от каких-либо выводов.

— О чем вы сейчас думали?

— А зачем вам это знать?

— Затем, что вы пока единственное связующее звено между мною и делами ранчо. Я очень ценю ваш опыт и восхищаюсь вашими знаниями. Вам тут каждый бугорок знаком — разве не так?

— Так. И я с радостью готова передать вам все свои знания. Но мне кажется, лучше не привносить в наш с вами разговор ничего личного. Ибо это грозит в дальнейшем серьезным разладом.

— Разладом с вами? Уверяю вас, Клео, это самое последнее, чего бы мне хотелось. Вы мне очень нужны.

Клео вдруг стало трудно дышать. Ей почудился в словах Чанса иной смысл, не имеющий никакого отношения к делам ранчо. Или ей померещилось? Внезапно ее охватило смятение от близкого присутствия мужчины, давно уже она не ощущала ничего подобного, по крайней мере все восемь лет после рождения дочери.

Разозлившись на себя за столь глупые мысли и стараясь совладать с нервами, она с наигранной живостью воскликнула:

— Может, вам хочется взглянуть на реку поближе? Рози, мы едем к реке! — и, не дожидаясь ответа, пришпорила лошадь. Клео мчалась во весь опор. Она пыталась понять, что же с ней происходит. И находила лишь один ответ. Единственная надежда, что Чанс надолго здесь не задержится. Сегодня новые впечатления, красивые места и прекрасная погода его заворожили, но скоро он ко всему привыкнет, и флер очарования исчезнет. Ладно, предположим, он уедет, и что тогда станется с ранчо? И с ней самой, если она, как последняя дура, позволит снова увлечь себя уже другому бессовестному проходимцу — и все оттого, что он красив и ее к нему тянет? Нет, она перегибает палку и, может быть, возвела напраслину на человека: как у него обстоят дела с совестью, ей пока ничего не известно. Но можно ли довериться человеку, который приехал сюда лишь погостить и, мало того, за всю свою жизнь и пальцем не шевельнул, чтобы заработать хоть доллар?!

Чанс тем временем попридержал лошадь и подождал, пока Рози поравняется с ним.

— Мы едем к реке? — спросила девочка.

— Твоя мама предложила посмотреть на реку вблизи.

— Она красивая, наша речка. И мама даже иногда разрешает мне немножко поплавать. Правда, не везде, а там, где помельче.

— Ты хорошо плаваешь?

— Не очень, но на воде держусь.

— Знаешь, давай как-нибудь отправимся вместе на реку, и я научу тебя плавать кролем!

— Ой, правда? Вот будет здорово! А то мама тоже плохо плавает.

— Возможно, я ее тоже чему-нибудь научу, — медленно проговорил Чанс, неотрывно смотря вслед Клео: девушка по-прежнему скакала вперед, не оборачиваясь. Потом, спохватившись, поправился: — Я хотел сказать, научу ее лучше плавать.

— Спасибо, мистер Саксон.

— Не мистер Саксон, а Чанс. Мы же договорились, забыла?

— Спасибо, Чанс.

Некоторое время они ехали молча, а затем вдруг Рози, бросив на него робкий взгляд, спросила:

— А у вас есть дочка, Чанс?

— Нет, малышка, — ответил он и после небольшой паузы добавил: — Не все же такие везучие, как твоя мама: у нее есть ты!

Прежде Чанс никогда не задумывался над тем, что такое везение. Он не был по натуре игроком, все и без того доставалось ему шутя и играючи, зачем тогда волноваться и гадать, улыбнется ли ему госпожа Удача или обойдет стороной.

Но то было в иной жизни. А теперь, когда появилась Клео? Ей, можно сказать, повезло, и именно в тех вещах, о существовании которых Чанс прежде и не подозревал. Здесь, пусть даже на чужой, не принадлежащей ей земле, у Клео корни, и она имела все необходимое для счастья: дом, постоянную работа и любимое существо — дочь Рози. Не избежала Клео и сложностей, разочарований, иначе почему вся съеживалась и выставляла, словно ежик, «иголки» всякий раз, когда он пытался хотя бы на один шаг прорваться за грань официальных отношений?

На один шаг. Но и этого шага она не позволяла ему сделать. Чанс никогда не считал себя робким в отношениях с женщинами, не собирался отступать и теперь. Черт возьми, разумеется, он отдавал себе отчет в том, что близкие отношения с девушкой намного осложнят ему жизнь, но не мог ничего с собой поделать. Клео ему нравилась. Нравилась — даже не то слово: одна только мысль о Клео сводила его с ума. Походка, зеленовато-голубые глаза, стройные ноги в потертых сапожках, даже манера надевать перчатки — все будоражило его и возбуждало. Если он в ближайшие несколько недель не добьется взаимности, ему, ей-Богу, несдобровать. Никогда еще ни к одной женщине не тянуло Чанса с такой непреодолимой силой, как теперь к Клео! И подумать только: всего день назад он даже не подозревал о ее существовании! Нет, похоже, он спятил, не иначе. Так не бывает! Что за внезапная страсть, похожая на умопомрачение! Клео тысячу раз права, что так себя держит с ним. Конечно же, Клео права! А он-то хорош, ничего не скажешь, лезет напролом!