Джоу Росс - В погоне за звездой

— В холодильнике есть молоко. А сахар кусочками — на полке, — посоветовал он. — Кофе для тебя слишком крепкий.

— О, я всегда говорила, что кофе не может быть слишком крепким. — Она с вызовом встретила его взгляд. — Этот мне очень нравится. Как раз такой, какой я люблю.

Ее ложь была так же очевидна, как то, что она не спала эту ночь. Лаки напомнил себе, что это вполне для нее естественно, потому что она привыкла лгать в силу своей профессии, иначе там просто не выдержишь, в этом бешеном Нью-Йорке. Да, надо все время об этом помнить и не воображать, как бы она смотрелась в его доме хозяйкой.

— Бак на улице, загружает в грузовик бутерброды для ланча, так что можешь приготовить завтрак сама. В холодильнике есть яйца. А в духовке Бак оставил поджаренный картофель с беконом.

— По утрам я много есть не привыкла.

— Если не позавтракать основательно, не хватит сил на весь день. А сегодня один из самых тяжелых для тебя, как я понимаю. Поэтому тебе просто необходимо поесть.

— Как любезно с твоей стороны предупредить меня об этом. Но я на самом деле не хочу.

Лаки понял, почему Джуд так естественно вписалась в его дом и кого она ему напомнила, когда он в первый раз вошел в ее кабинет. Бабушку! Джозефина О'Нил, высокая и изящная, внешне походила на гибкую ивушку с берегов Тихого Залива, а вот что касается несгибаемого характера, то тут в сравнение скорее годился столетний дуб-великан с крепким стволом. Даже обожавший ее Бак частенько жаловался, что его упрямая супруга не знает слова «сдаваться». Впрочем, Лаки всегда замечал, что к жалобным интонациям деда примешивается немалая доля гордости.

Упорство. Вот чего было сполна у Джози О'Нил. Так и с Джуд: как Лаки ни старался испытывать ее, она пока что держалась достойно. Хотя он понимал, что поступает с ней не очень честно, но решил поиспытывать ее еще немного.

— Ах да, я же забыл. Вам всегда готовила кухарка. — Его ироничный тон сам по себе являлся вызовом. — Думаю, ты не знаешь, как приготовить яичницу. Но если тебе нужна помощь, я готов…

— Спасибо, не надо. — Ее упрямый подбородок гордо вскинулся вверх. — Возможно, я не так хорошо готовлю, как Бак, но уж приготовить яичницу сумею, если понадобится…

— Но по утрам тебе еда не надобится, ты уже говорила.

Лаки начинал жалеть, что бросил ей вызов. Если она и дальше собирается быть такой же колючей, то день будет непоправимо испорчен. К тому же если она не поест, то, чего доброго, грохнется в голодный обморок где-нибудь посередине дороги. А ну как она упадет с лошади, что тогда делать? Воображение нарисовало ему целый батальон газетчиков, которые толпами грянут в «Двойной выстрел», если в Нью-Йорке прознают, что с ней что-то случилось.

— Бак сделал бисквиты, — Лаки открыл корзинку, стоявшую посреди стола, в которой прошлым вечером лежал кукурузный хлеб. — Почему бы тебе не…

— Я же сказала, я не хочу есть.

Странное дело. Стоило ей отказаться от еды, как соблазнительный аромат золотистых бисквитов защекотал ей ноздри, а во рту мгновенно пересохло. Однако Джуд не желала отступать, потому что во всей этой словесной перепалке о завтраке присутствовал некий подтекст. Она сделала еще глоток кофе, словно желая действиями подкрепить свою позицию.

— А знаешь, Джуд, — начал зашедший на кухню Зак — в ковбойских сапогах, брюках и рубашке он выглядел обаятельным незнакомцем с обложки ее журнала, — нравится тебе или нет, но Лаки прав. Ты вскоре пожалеешь о том, что не позавтракала. Нечего из простого упрямства обижать желудок. К тому же тот термоядерный напиток, который Бак называет кофе, без плотного завтрака тебе на пользу не пойдет.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — И она улыбнулась, еще раз хлебнув дымящейся жидкости из чашки. Кофе обжег все внутри, но она виду не подала. На кухне установилась зловещая тишина. Джуд и Лаки смотрели друг на друга, словно ожидая, кто первым моргнет.

— Да бог с ней. Если ей нравится быть упрямой ослицей — пускай, — прорычал потерявший терпение Лаки. — Только не забудь, в горах ты не сможешь воспользоваться своим мобильником, чтобы вызвать отряд поваров. — И он резким движением отодвинул стул и поставил свою тарелку и чашку в раковину. — Пойду займусь прицепом для животных. Буду ждать вас на улице.

И вышел из кухни, не оглянувшись. Даже дверь за собой не соизволил закрыть.

— Поздравляю! — Зак не сумел скрыть улыбку. — Поединок ты выиграла, — он взял из корзинки бисквит, — но тем самым не рискуешь ли ты потерять своего будущего мужчину месяца? Помни, что мы еще не заполучили фотографий.

— Не беспокойся. Вчера вечером он сказал, что дает свое согласие.

— Может быть, устное соглашение где-нибудь и считается действительным, только для нашего случая не подходит.

— Он не возьмет свое слово назад. — И, соблазнившись румяным видом бисквитов, Джуд взяла один из них. Тем более что Лаки ушел и некому обвинять ее в слабости. Она намазала кусочек маслом.

— А ты уверена в этом?

Бисквит был легким, как перистое облачко, и вкусным, как нектар. Желто-кремовое масло, которое она уже несколько лет не ела, мягко легло на язык. Сущее блаженство.

— Лаки О'Нил из тех, кто держит слово.

Зак налил себе кофе и предложил Джуд, на что она отрицательно покачала головой.

— Может быть, О'Нил и не подведет нас. Однако он может нам испортить денек — понимаешь, о чем я?

— Мне приходило это в голову.

— И кажется, тебя это не волнует?

— В таком случае я собираюсь отплатить ему тем же. Ведь мы едем работать. — Она прекрасно понимала, что день будет испорчен, зато ей было чего ожидать. Увидеть Лаки О'Нила полуобнаженным — вот победа, которая стоила затраченных усилий.

— Однако ему-то хоть заплатят за это?

— Конечно, заплатят. А я сохраню свое место в компании. Кроме того, насколько я поняла, деньги его не особо интересуют.

— Любой фермер заинтересован в процветании своего бизнеса. — Голос Зака зазвенел с неожиданной силой. Он защищал коровий бизнес так, словно это касалось его лично.

— Ты скучаешь по ранчо? По своей семье?

— По семье скучаю, а по работе на ранчо — нет. Корова — не самая приятная из тварей, созданных Господом Богом на этой земле.

Он потер подбородок и посмотрел в окно, на дорогу, где грузили в машину лошадей для путешествия в горы.

— Я ни капельки не хотел бы снова трястись на лошади под проливным дождем, чтобы поймать дурня бычка, удравшего на поиски хорошенькой телки. Однако порой я скучаю по тишине, которая бывает только на ранчо. И, естественно, по людям, которые здесь живут. Я всегда знал, что лучшие люди в стране — отсюда.

Он улыбнулся, немного смущенный тем, что пришлось говорить о личных чувствах, о глубинах души. Его улыбка тоже поразила ее своеобразным обаянием, которое появилось только здесь и сейчас. Однако ему было далеко до обаяния Лаки.